Гэсэр

После этого,

Изящным движением

Открывая перламутровую дверь,

Наружу она выходит теперь.

Плавными движениями,

Не уронив ни пылинки с ног,

Перешагивает она мраморный хангайский порог.

С озаряющим землю лицом

Выходит она из дворца на крыльцо.

Крыльцо это так построено,

Что не слышно его под пятками.

Крыльцо это так просторно,

Что пастись бы там кобылицам с жеребятками.

Легкими движениями, без суеты,

По ступенькам серебряным с высоты,

Ни разу на лестнице не оступясь,

Идет она туда,

Где резная, серебряная коновязь.

Туда она плавно вышла,

Где стоит ее конь кроваво-рыжий.

Красно-шелковый повод от коновязи

Неторопливо она отвязывает,

Этого повода полукруг

Берет она в левую руку.

А кнут с рукояткой из красного дерева

В правой руке она держит.

Ногу в чисто серебряное стремя она продела,

В якутско-серебряное седло устойчиво села.

После этого,

У повода правую сторону натянув,

А левую сторону ослабляя,

Морду коня в нужную сторону повернув,

Она его по солнышку направляет,

Скачет с ней вместе опора опор,

Верный Буйдан-Улаан батор.

Батора этого молодого и мощного

Взяла она спутником и помощником.

От дворца отдаляется конский скок,

Поехали они на восток.

Поехали они в страну Хонин-Хото,

Которой из них не видал никто.

Летят они не низко не высоко,

Летят они как ястребы-соколы.

Не стрелы выпущенные свистят,

Не камни брошенные шуршат,

Два коня один за другим подряд,

Выше гор и лесов над землей летят.

Через горы древние они перемахивают,

Через верхи деревьев они перескакивают.

Хоть длинна река,

Но до моря все равно добирается,

Хоть дорога и далека,

Но цель все равно приближается.

Вот родная земля

Уж кончается.

Вот чужая земля

Начинается.

То жара им в лицо, то дует метель,

Из Алма-Мэргэн выходит весь хмель.

По сторонам оглядывается она,

Не понимает, что б это значило.

Большим удивленьем удивлена,

Задачей большой озадачена.

Сидит она в седле еле-еле,

Становится ей тревожно и страшно.

— Куда это мы едем? —

У спутника она спрашивает.

Буйдан-Улаан батор,

Болура — небожителя первый сын.

— Скачем мы, — говорит, — превыше гор,

Дальше лесов, дальше пустынь.

— Скачем мы, — говорит, — в направлении востока,

Во владенья Лобсоголдоя жестокого.

Едем мы его победить — извести,

Нашего Гэсэра из неволи спасти,

Едем мы по наущению трех сестер,

С благословения бабушки, чей ум остер.

У Алма-Мэргэн сердце замерло,

Чуть не падает она замертво.

Испугалась она очень сильно

У Буйдана-Улаана она спросила:

— Но разве справлюсь я, слабая женщина,

С Лобсоголдоем, чертом зловещим? —

Говорит Алма-Мэргэн, побелев как мел:

— Гэсэр в три раза больше силы имел,

Был он меня хитрее,

Был он меня мудрее,

И то обманул его Черный Лобсоголдой.

Как же я-то справлюсь с такой бедой?

И хоть сестры меня напутствовали

И наказ принесли мне свыше,

Нужных сил я в себе не чувствую,

И отваги в себе не слышу.

Конь кроваво-рыжий вперед несется,

Алма-Мэргэн в седле трясется.

Ничего она впереди не видит,

Из седла вот-вот выпадет.

Буйдан-Улаан батор головой качает,

— Ну, — говорит, — женщины, ну, — говорит, — и дела.

О чем же думала ты вначале,

Зачем же сестрам клятву дала?

Подбирая длинные волосы,

Говорила ты твердым голосом:

«Тело мое сделалось мощным,

Сердце мое сделалось каменным,

Не боюсь я ни дня, ни ночи,

Не боюсь ни огня, ни пламени,

Стала я сильной и властной,

Сделалась я безжалостной.

Дьявол Черный Лобсоголдой