Гэсэр

— Да, — говорит. — Лобсоголдой слабенький

Взрослым стал, силу набрал.

— Да, — говорит,—

Гэсэр наш маленьким и плаксивым стал.

Стал он маленьким, как ребенок,

Только что из пеленок.

Матушка Манзан-Гурмэ даже вздрогнула:

Что за строчки такие вздорные!

После этого, что есть силы,

Вселенную за края она схватила.

Начала ее трясти и качать,

Начала ее качать и трясти.

Начали ветры на земле крепчать,

Начали тучи на небе расти.

Горы все задрожали,

Скалы — задребезжали.

Море расплескалось,

Бури разбушевались.

На черную землю Хонин-Хото,

Где солнышка не видал никто,

На землю сохлую,

На землю дохлую,

На землю безлистую,

На землю мглистую,

На землю пустынную,

На землю постылую,

Где жизни каждый живущий не рад,

Посыпались с неба дождь и град.

Под этот дождь и под град небесный

Попал Гэсэр — осел бессловесный.

Был этот дождь ему — добрый знак,

Напился и ободрился бедный ишак.

И даже Лобсоголдоя он так лягнул,

Что тот коленку едва разогнул.

Потом,

Когда вселенную потрясла и покачала,

Бабушка Манзан-Гурмэ так сказала: —

Тот, кто осилил бы дьявола черного,

Еще не появился среди неба просторного,

На земле же такой человек имеется,

Но не на баторов нам надо надеяться.

Победит его слабая с виду женщина,

Так священной книгой завещано.

Тут бабушка Манзан-Гурмэ, чей ум остер,

Призывает трех Абая Гэсэра сестер.

Призывает сестер, сажает их рядом.

Рассказывает сестрам, что делать надо.

Чтобы три коровьих кишки искусно

Наполнили они пищей самой вкусной.

Чтобы преобразились они в трех проворных птиц

И полетели скорее на землю вниз.

Да чтобы в виде трех птиц Онголи

Полетели они в пределы земли.

В трех птиц Онголи три сестры превращаются,

На землю вниз они устремляются.

Спустились они в долину Моорэн,

Оказались они около моря Мухнэ-Манзор,

Где жил во дворце, среди прочных стен

Когда-то их брат Абай Гэсэр хан.

Здесь вода,

Которую он в детстве пил,

Здесь земля,

На которой он с детства жил.

Оказались они перед его дворцом,

Опускаются они на его крыльцо.

В золотые ворота они влетают,

По дворцовым покоям они порхают.

Прекрасная, молодая Алма-Мэргэн,

Живущая без Гэсэра средь дворцовых стен,

Трех сестер Гэсэра тотчас узнала,

С уваженьем и достоинством повстречала.

Золотой стол она накрывает,

Пищу вкусную ставит.

Серебряный стол она расстилает,

Напитки сладкие ставит.

Предлагает она им еду и питье,

А они ей предлагают угощенье свое.

Три коровьих кишки, набитых искусно

Пищей особенной, пищей вкусной.

— Ты попробуй, — говорят, — этого мяса,

Будешь сильнее с этого часа.

Это мясо многолетнее, многодавнее,

Нашей матушкой Манзан-Гурмэ данное.—

Алма-Мэргэн от всех трех кишок поела

И как будто бы опьянела.

А три сестры говорят-рассказывают,

Все завязанное развязывают.

Рассказывают они про землю Хонин-Хото,

Где солнышка не видит никто.

Про землю сухую,

Про землю глухую,

Про землю безлистую,

Про землю мглистую.

Где одна лишь река под тремя преградами

Проскальзывает тремя водопадами.

Где все наизнанку вывернуто,

Где деревья с корнями выдернуты.

Там

Бессловесным ослом Гэсэр живет,

Камни таскает, колючки жует.

Дыханье его прервется вот-вот,

Жизнь его оборвется вот-вот.

Надо ждать его гибели не с года на год,

А надо ждать его гибели со дня на день.

Спасать Гэсэра немедленно надо.

Но тот, кто осилил бы дьявола черного,

Еще не появился среди неба просторного.

На земле же такой человек имеется,

Не на баторов нам надо надеяться.