Бард, который ничего не хотел (СИ)

Душа ее нежна.

Как-кап-кап, уж изо рта Морхольта

Капает сладкая слюна...

Бенефис королевского барда продолжался далеко за полночь.

Когда гуляки, довольные приобщением к высокому искусству[13], разошлись, менестрель с изнеможением откинулся на барную стойку и закрыл глаза.

- Что, уходили сиххё крутые горки? – похлопал по плечу приятеля Джодок – невысокий сутулый старик с лицом пирата в отставке, хозяин «Старого джокера». – Небось, при королевском дворе тебя так не принимают.

- При королевском дворе и петь приходится не так и не то, - кривовато усмехнулся Кириан.

- Лучше или хуже?

Он пожал плечами:

- Другое. Иногда мне кажется, что гораздо лучше, иногда – что сам я по доброй воле никогда такую чушь не стал бы слушать…

- Короче, сам не знаешь, чего хочешь, - дребезжащим смешком рассмеялся Джодок.

- Короче, дуализм ранимой творческой натуры в столкновении с грубой реальностью! – с шутовской напыщенностью возвестил менестрель, и оба расхохотались.

- Еще короче, Киря, - отсмеявшись, проговорил трактирщик, - спать у меня гостевых комнат нет, сам знаешь. Поэтому на выбор тебе или на кухне у камина, или тут за стойкой. Под бока подстелить найдется. Поесть-попить тоже на кухне тебе соберут – тут у служанок под ногами не путайся, пока убирают. Думаю, кроме жареной картошки с грибами и луком ничего не осталось, но…

- Ты – добрый дух, Джокер! – усталая поцарапанная физиономия барда озарилась радостью. – Что еще надо человеку для полного счастья, кроме картошки с грибами, если хорошенько подумать?!

Дверь заскрипела, отворяясь, и на пороге из темноты вылепилась плотная, как осадная башня, женская фигура.

- Свинильда?.. – вся нега и томность слетели с менестреля в одно мгновение. – Что ты тут делаешь?! Как ты меня отыскала?!

- О, Киря! – всплеснув пухлыми руками, роковая блондинка шагнула из октябрьского холода в уют «Джокера». – Я знаю, что с тобой случилось сегодня, и я так беспокоилась, и всё оббежала, и под конец вспомнила, что ты как-то рассказывал про это место… - быстрый взгляд на столы, хозяина, служанок, - Ты тут не из-за женщины, я надеюсь?

- Нет, что ты, Свинильда! – бард вскочил с табуретки, забывая усталость и заботы. – Как ты могла подумать, что на Белом Свете существует другое существо… прости мою тавтологию…

Свинильда кокетливо хихикнула:

- Отчего-то как ты меня увидишь, так эта твоя… тафта… тахта… как там ее… так и вылазит!

Бард смутился, а вдовушка, не обращая более внимания ни на кого, зашагала к нему, не умолкая ни на секунду:

- Кирька, ты свинья! Ты заставляешь меня волноваться по пустякам, носиться по всему городу, как угорелой – я все подметки истерла, а хорошие ботинки, небось, хороших денег стоят! И всё потому, что не сообразишь, у кого надо искать убежища, когда тебя жареный петух клюнул!

- Я уже поискал вчера… - пробормотал Кириан, но приказчица не дала ему продолжить:

- Этот ужасный барон Ангус такой привязчивый, такой вредный, но я от него избавилась – с твоей помощью, кстати! Он сказал, что шагу ко мне больше не сделает, пока самолично не отлупит тебя так, что полгода не встанешь…

- Я в восторге…

- …а это значит, что пока он тебя не поймает, он не вернется ко мне никогда! – радостно завершила Свинильда. – А еще это значит, что тебе нечего шарахаться по всяким притонам, когда можно спокойно пожить у меня!

- У тебя?.. – сердце менестреля пропустило удар, а во рту пересохло.

- Ну конечно, дурашечка! – хитрая улыбка озарила лицо приказчицы. – Ну так что? Идем?

- Да, конечно! – радостно вскричал Кириан, сунул лютню в руки озадаченному приятелю и шагнул к Свинильде. – Воистину, ты – мой добрый дух-покровитель!

- Я тебе это уже полчаса твержу, между прочим. Ну да ладно, всем приветик! – прокурлыкала веселая вдова, подхватила под руку героя вечера и увлекла в ночь, захлопнув за собой пяткой дверь.

Очертания знакомого дома вырисовались на фоне звездного неба, едва они ступили на мост. Одинокий фонарь, освещавший обычно перекресток, в эту ночь не горел, и все окна заветного дома были темны и пусты, но в глазах Кириана, наполненного предвкушением долгой игры в прятки со злонамеренным бароном, и без того всё было озарено радостным розовым светом. Да и зачем, в конце концов, какой-то банальный, тусклый, как совесть хапуги, фонарь, если каждый бордюр, каждая ступенька, каждая клумба знакомы и десятки раз вымеряны шагами! Да что там бордюры и ступеньки – его ноги за это время изведали каждый камень мостовой! Вот сейчас будет сколотый слева… дальше разбитый падением чего-то тяжелого… потом, прикрытая мелкой лужей – выбои…на!..

- Дудки-лютни-балалайки! – ругнулся бард, спотыкаясь и падая на привычном месте – и не услышал, как дверь дома хлопнула, и из темного парадного вышли четверо. Быстрым шагом трое пересекли улицу и направились к остановившейся парочке. Четвертый ковылял за ними на костылях.

Стук подкованных деревяшек о булыжник и привлек внимание Кириана. Он прекратил отряхивать колени, поднял голову – и замер, уставившись на темные силуэты в метре от себя. Один из четырех рукой в странной толстой белой рукавичке снял колпак с фонаря – и неяркий свет ослепил привыкшие к мраку глаза.

Но не прежде, чем выхватил из тьмы злорадно ухмыляющуюся физиономию барона Найси.

Трое его лакеев резво окружили менестреля, прижимая к высокому каменному парапету и отрезая пути к отступлению. В последнюю секунду раскрасневшаяся Свинильда, охнув и закрыв лицо руками, проскочила между ними и стремительно растаяла в ночи.

- Ну что, попрыгунчик-рифмоплет, допрыгался? – неприятно улыбаясь, вопросил Ангус и поставил фонарь на перила. Рядом был положен медный колпак с баронским гербом, освобождая руки для более занимательных действий.

- М-может, мы бы могли договориться о н-ненасильственном с-способе решения п-проблемы? – чувствуя, как в районе желудка зарождается и растет глобальное транс-Кириановское похолодание, пробормотал бард. – Я г-готов з-заплатить…

- Заплатить? Ты? Мне? Вонючий простолюдин – барону Найси? – Ангус расхохотался. – Да что у тебя есть, кроме жалкого тряпья на плечах и каморки на холме! Но если бы даже у тебя была казна, поместья и замок, я бы все равно оттяпал тебе уши, как сделаю это сейчас! Сам!

Кириан было кинулся на прорыв, но проворные лакеи схватили его и снова притиснули к парапету. Он рванулся снова и снова – но цепкие руки держали его не хуже оков.

Ухмыляясь, Найси демонстративно-неспешно вынул из ножен меч, проверил пальцем остроту и, довольный, кивнул. Отступив на пару шагов, он вытянул руку с оружием и примерился:

- Хотел сначала сделать это кинжалом… но потом подумал, что человек, оказавший такое доблестное сопротивление, достоин только рыцарского меча. Но второй рукой я держать его не могу… как ты понимаешь… а та, которая есть, слегка дрожит… перебрал вчера… с кем не бывает… поэтому если маленько промахнусь и отрежу лишнее – не обессудь. Держите крепче, ребята!

Три пары рук еще сильнее стиснули предплечья менестреля, холодная, как все снега Гвента, сталь коснулась щеки – и одновременно нечто теплое и мягкое весом с кошку ступило ему на плечи и вцепилось когтями.

- Ну что, поскакали? – неожиданно для самого себя проговорил он, не успев всхлипнуть от облегчения. И, не дожидаясь, пока барон переварит вопрос и выдаст ответ, стремительно изогнулся и ударил Найси в грудь обеими ногами. Рыцарь кубарем отлетел к дальнему парапету, меч – в темноту.

Верные обученные лакеи знали, как нужно поступать в таких случаях.

Бить.

Но чтобы бить, для начала надо было разжать пальцы на жертве.

Всем одновременно делать этого не стоило однозначно. Почувствовав свободу, тело барда, не останавливаясь ни на долю секунды, чтобы проконсультироваться со своим владельцем, развернулось, смело с перил колпак и фонарь, и перешло в контрнаступление.