Океан уходит, океан приходит (СИ)

Для того и нужны были отряды, чтобы захватить странников прежде, чем они могли «нанести вред жителям Сьюма». Отряды также следили за тем, чтобы строгие правила их мира нигде не нарушались: мало ли кто пытается тайком сделать настойку из перебродивших ягод (хотя такое бывает крайне редко) или получить неограниченный доступ к сахарным капсулам. Систематических нарушителей отправляли в так называемый Сьюм-Центр, центр, где прививали любовь и уважение к государственному строю. Это заведение было одновременно больницей, исправительным домом, тюрьмой и научной лабораторией.

Вся молодежь, начиная с четырнадцати лет, обязана была состоять в среднем отряде. В дальнейшем, при достижении двадцати одного года и при условии, что умственные способности были выше среднего, можно было перейти в верхний отряд, в элиту. Верхний отряд выполнял более сложную и ответственную работу. Например, наблюдал за дисциплиной в Сьюм-центре, изучал попавших к ним странников. Кто-то работал в службе Безопасности, кто-то на границе с саат-хо – еще одним народом, не поддерживающим установки Сьюма, и посему старательно угнетаемым этим самым Сьюмом.

Средний отряд патрулировал улицы, следил за нарушениями. Но чаще всего последним делать было толком нечего. В особенности, как сейчас, летом, когда учебные часы сокращались. Скучающие подростки быстро превращались в злобных ублюдков, они уже просто искали, на кого напасть, как найти выход своей агрессии. Вот почему своим прибытием Нали с Кимми и произвели такой фурор.

− Кроме того, было подозрение что ты – эуктор, – пояснил Зи-Эл.

Кто это такие, Налия так и не вспомнила. А когда попыталась было узнать, он просто не поверил, что странники могут не знать таких элементарных вещей. Почти начал ее отчитывать за то, что она про собственную природу не знает абсолютно ничего, и что такой вот подход абсолютно не совместим с жизнью. Налия хотела было возмутиться, мол, это все оттого, что проводник их особенно ничему не учит, но передумала. Вместо этого продолжила расспрашивать про Сьюм.

Дела у них в последние годы шли не очень. Это даже при том, что все вокруг были такие сплошь трезвые, сильные и здоровые, а неугодные сидели под замком.

Почему-то многие, в особенности молодые люди, сходили с ума и оказывались пациентами сьюм-центра. Ученые с жаром бросились изучать этот вопрос, бросились корректировать установки строя, и вот уже лет двадцать в их мире также запрещено использовать цвета, образы, фигуры, вызывающие негатив или агрессию. Почему-то это не сильно изменило ситуацию.

Астрология, как ни парадоксально, здесь тоже имела большое влияние, может быть, потому, что в ней люди находили единственное развлечение. Единственное, что шло вразрез с наукой. Впрочем, отступление это было довольно безобидным, посему быстро обрело такую популярность. Вот как, например, с именами. Поколения исчислялись двенадцатью годами, и для каждого из них выбирали определенные сочетания букв, а иногда слогов. Астрологи утверждали, что это даст поколению возможность жить в гармонии с собой и выбрать правильный путь.

Маразм. Какой маразм. Чем больше Налия слушала, тем больше понимала, что вот уж попала так попала. Вспомнилось ей, что в ее мире тоже все больше и больше «благодетелей» от медицины и политики начинали кампанию за здоровый образ жизни. Вот бы показать им этот Сьюм, посмотрели бы, что бывает, когда народ слишком ратует за правильность. Здесь все, конечно, сильно усугублялось закрытостью общества. Миры второго уровня, они такие… Хотя люди вообще склонны к сочинению самых нелепых законов и кодексов. И к радостному, почти мазохистскому желанию запихать себя и окружающих в некие рамки, зачастую очень тесные, с режущими краями.

− Так почему ты помогаешь мне? – повторила она свой вопрос. Смущало ее то, как Зи-Эл рассказывал про свою систему. Казалось, он вполне одобрял все, что они тут наворотили, за исключением астрологов.

Он молчал, наверное, целую вечность. Будто принимая решение. И Налии почему-то казалось, что еще немного, и он решит, что куда проще избавиться от нее, чем ответить на этот вопрос.

− Мы долго изучали вас, – ответил он. – Я видел странников, и все они, откуда бы они ни были, выглядели куда более довольными своей жизнью, чем мы. Мы узнавали об их мирах, мы приходили в ужас – нам казалось, что они губят свои жизни или проводят их совершенно бессмысленно, травятся веществами, разжижающими разум…

− А все равно счастливее вас, да? – перебила она, с трудом удержавшись от ехидной ухмылки.

Он чуть наклонил голову, все-таки не решившись на полноценный кивок. Налии, честно говоря, после его рассказов немедленно захотелось выйти на улицу и сокрушить все, сделать что-нибудь, претящее правилам Сьюма. Ну, или хотя бы слово из трех букв на заборе написать.

− Продолжай, пожалуйста, – попросила она. − И что же, в один прекрасный день ты проснулся и решил: «все!» И пошел один такой прозревший, против всех…

− Я не настолько глуп, чтобы бороться в одиночку, – отмахнулся он. − Среди верхнего отряда много тех… кто начинает понимать.

− Но все-таки почему?

− Что тебе еще непонятно? – неожиданно вспылил он.

По-хорошему, ей действительно пора было заткнуться. Да, доверять ему пока что рано. Но не в ее положении отказываться от помощи, хоть какой. И неважно, ясны ей мотивы этого Зи-Эла или нет. В ее ситуации и помощников-то не выбирают. И она видела, что его раздражает ее любопытство, эти бесконечные вопросы. Но почему-то остановиться она не могла. А задавая последний вопрос, вообще зачем-то уверилась, что правду она во что бы то ни стало должна узнать.

Снова внимательный взгляд. «Я не какой-то там гипнотизер, но кое-что я могу». Распахнуть глаза шире. Посмотреть ему прямо в глаза. Не с нажимом, спокойно.

«Ты хочешь мне все рассказать. Ты правда хочешь…»

− Скажи мне, – сказала она мягко.

− Зелвитт, – медленно произнес он. – Она всегда была… никогда не поддерживала наши идеи. Ее отправили в сьюм-центр, как и всех. Это…

Он точно споткнулся, не желая продолжать, но почему-то остановиться он не мог.

− Это должна была быть стандартная процедура реабилитации. Они сказали, что она отравилась.

Нали потерянно молчала. Она чувствовала, что тут должен быть личный расчет, должна быть история, но такого она никак не могла предположить. Можно и не спрашивать, кем ему приходилась эта Зелвитт, и так все ясно. И вообще, она же слышала уже это имя, всего-то час назад. Ох, хороша она, конечно. Никогда не стоит заглядывать в людей, да еще и туда, куда тебя вовсе не приглашают. Вот, докопалась, довольна собой? И что теперь ей делать с такой-то информацией?

Он тоже молчал, медленно отходя от осознания того, сколько лишнего он наговорил человеку, которого видел впервые в жизни. Для него такие порывы были не то что непривычны, недопустимы. Ни при каких обстоятельствах. Но пути назад уже не было. В голове все отчетливее всплывала так хорошо знакомая инструкция. В ней насчет тех, кто теперь слишком много знает даны довольно-таки краткие и ясные указания.

Налия смотрела куда-то в пол, не решаясь поднять глаза. А когда решилась, ее проклятый язык выдал еще один вопрос: