Игра ва-банк

И швырнула трубку на рычаг.

– Эл, ты чего? – осторожно поинтересовалась Мари.

– Ничего, – огрызнулась я и зарылась в запрошенный кредитным отделом реестр выданных кредитов.

Ближе к вечеру, когда мне понадобилось отнести документы на подпись во фронт-офис, в коридоре меня поймал Хантер.

– Спэрроу, ты куда пропала? То канючишь под дверью – сделай да сделай отчет по мертвякам, а то ни слуху ни духу.

Зря он сегодня ко мне подошел. В меня с утра точно баньши вселилась. Причем в сезон брачных завываний. Орать начинаю по малейшему поводу, а останавливаюсь с трудом.

– Сладенького захотелось, да? Опять мне зефир тащить? Или, может быть, конфеток?! – Я уперла руки в бока. – Неделю как дура за тобой ходила, упрашивала! А ты только сейчас проснулся!

– Эла, ну ты чего? – оторопел парень.

– А ничего! Где отчет, спрашиваю?

Росс совсем стушевался:

– Тебе на почту файл еще с утра скинул…

Определенно в том, чтобы быть стервой, есть свои плюсы.

– Давно бы так.

Крутанувшись и гордо выпрямив спину, я зашагала в приемную, неся документы на подпись, точно это были приказы о смертной казни. Народ шарахался от меня, как от идущего на аутодафе инквизитора.

Но самое интересное приключилось вечером, когда я выгрузила-таки выпрошенный у Хантера отчет и поняла: все случившееся в этот день всего лишь цветочки по сравнению с тем, что еще может произойти.

Глава 24

По дороге внизу полз пафосно-глянцевый ретромобиль, подслеповато обшаривая светом лупоглазых фар дорогу. Он петлял по узким улочкам квартала, неспешно продвигаясь по направлению к докам, что захламляли речное устье.

Не особо напрягаясь и не боясь потерять машину из виду, я летела следом, хотя меня одолевали размышления, не впустую ли все эти мои ночные полеты, и не стоило ли воспользоваться помощью Бенджиро. Кто знает, может, Ева Мюллер не имеет никакого отношения к исчезновению Малыша, а в настоящий момент она всего лишь направляется к очередному донору. И неизвестно, насколько это затянется, а кое-кому (не будем уточнять кому) завтра с утра на работу. Я и так часа два с гаком прокараулила у служебного входа в «Винтаж», дожидаясь, пока прекрасная мисс Мюллер соизволит покинуть заведение. Она же вышла оттуда только в первом часу, втягивая мой взгляд в энергетическую воронку ауры суккуба, отчего мне тотчас захотелось полететь в противоположную сторону. Но чувство долга в очередной раз перебороло нежелание ввязываться в очередную авантюру.

Машина затормозила у приземистого темного здания без окон. Тусклая лампочка над входом не справлялась со своей задачей, и стоило фарам потухнуть, как подъезд снова погрузился во мрак. Гулкий стук каблучков далеко разнесся по пустынной улице и окончился лязгом тяжелой входной двери.

А я, как всегда, осталась не у дел снаружи.

Когда я уже начала думать, что суккуб зашла в неприступный бункер, на противоположной стороне здания нашлось-таки приоткрытое вентиляционное окошко. Просунувшись между прутьями решетки, я оказалась в длинной трубе, которая привела меня в огромное полутемное помещение, заставленное громоздкими ящиками самых разных размеров.

На первый взгляд тут никого не было. С другой стороны, воробей – не сова, в темноте ориентироваться не приучен.

Возможно, за одним из этих ящиков притаилась Ева Мюллер, готовая схватить беззащитного воробушка своими наманикюренными коготками. От этой мысли стало как-то неуютно.

Было тихо. Где-то далеко внизу слабо горела настольная лампа, наполовину загороженная нависающей над ней неподвижной тощей фигурой.

Спускаться до бетонного пола пришлось довольно долго. Я осторожно спрыгивала с ящика на ящик, стараясь потише хлопать крыльями. Мысль о притаившемся в темноте суккубе не давала мне покоя.

Внизу кидаться на меня никто не спешил. Я выглянула из-за ящика. Возле старого покосившегося стола никого не было. Только жгла электричество непонятно кем включенная настольная лампа с облупленным зеленым абажуром. А тощая фигура оказалась вешалкой с накинутым на нее старым рабочим халатом.

Раздавшийся справа шорох и последовавший за ним стон заставили меня взлететь и, шумно хлопая крыльями, метнуться за нагромождение железных ящиков. Замерев там, я напряженно вслушивалась в гулкую тишину. Через некоторое время хриплый стон раздался вновь.

Полетев все-таки на звук, я обнаружила того, кого тщетно искала вот уже неделю, а именно Малыша Вульфсона. И выглядел он далеко не лучшим образом. Оборотень был обнажен до пояса. Тело судорожно вздрагивало, точно пыталось измениться, а ему не давали. Дышал Виргиний часто и неглубоко. Его руки приковали над головой к стене, у которой он сидел. И, судя по тому, что кожу на запястьях покрывали сочащиеся язвы, серебра в кандалах было куда больше половины.

Забыв об осторожности, я полетела к нему.

«Малыш! Малыш!» – Мое чириканье далеко разнеслось по ангару.

Он поднял на меня мутный взгляд. С растрескавшихся губ сорвался полустон-полухрип.

Я заполошенно металась, не зная, что же мне предпринять, пока не наткнулась на связку ключей, точно в насмешку валяющихся на столе. Прежде чем план действий созрел окончательно, меня уже накрыло превращением.

Бетонный пол леденил босые ноги, кожа покрылась мурашками. Холод с разгромным счетом победил брезгливость – я сдернула с вешалки не первой свежести халат и торопливо его натянула. Грубая замасленная ткань неприятно натирала кожу, но это было все же лучше, чем скакать голой по продуваемому ледяными ветрами складу.

Я сгребла со стола связку ключей и рванула к Малышу. Как назло, нужный ключ все никак не подбирался.

Виргиний открыл глаза. Их радужка отливала желтизной.

– Эла… – выдохнул Малыш. – Не на… до…

Мои руки дрожали. То и дело оглядываясь, я никак не могла попасть ключом в замочную скважину.

– Потерпи, миленький. – Я убрала ему челку со лба. – Я скоро.

Оборотень дернулся от моего прикосновения, точно оно ожгло его крапивой.

– У… хо… ди… – Ему точно не хватало воздуха. – Лу… на… ря… дом…

Легко ему говорить! Он себя сейчас видел? Как можно такого бросить?!

– Малыш, не болтай ерунды! До полнолуния больше недели. – Я пыталась говорить строгим тоном, но в моем голосе отчетливо слышались слезы. – Сейчас я тебя освобожу. Только потерпи.

Наконец мне повезло. Очередной ключ вошел в скважину, замок щелкнул, и руки Малыша с глухим стуком безвольно упали на пол. Оборотень стал заваливаться на бок.

– Эй! Не вздумай отключаться! – Я затрясла его за костлявое плечо. – Давай, перекидывайся!

– Какая умилительная сцена, – протянул красивый женский голос с хрипотцой и легким акцентом. – Но на твоем месте, проклятая, я бы не настаивала на превращении. Поверь моему опыту, не стоит играть с оборотнем, когда его Луна так близко.

От неожиданности я выпустила плечо Виргиния, и он повалился на пол. Разворачиваться не хотелось, но пришлось.

– Идеальная ловушка. – Суккуб окинула освещенный угол одобрительным взглядом. – Наконец все сработало так, как следовало.

Она была так же прекрасна, как и в ту ночь, в клубе. Все тот же ретрошарм сороковых годов прошлого века. Угольно-черные волосы уложены глянцевой волной. Идеально выверенные «стрелки» на веках. Вызывающая красная помада. Шикарная чернобурка наброшена поверх черного кашемирового приталенного пальто. Шляпка-таблетка с легкой паутинкой вуали. Лаковые туфельки и клатч. Думаю, мало бы нашлось желающих поспорить с тем, что Ева Мюллер была безупречна с головы до крохотных ступней.

Мощный удар в спину оторвал меня от остолбенелого созерцания суккуба. Проехав пузом по бетону, я практически уткнулась носом в блестящие лаковые туфельки. И прежде чем успела подняться, тяжелая лапа опустилась мне на плечо и придавила к полу.

– Хороший мальчик. Можешь отпустить нашу пташку – она никуда от нас уже не денется.

Как только лапа убралась с моей спины, я откатилась в сторону и поднялась на четвереньки. Суккуб не двинулась с места, наблюдая за моими попытками подняться на ноги. Рядом с ней стоял Виргиний. Таким я его еще не видела. Цикл превращения завершился – на меня в упор смотрел здоровенный волчара. В отличие от фарфорово-неподвижной Евы Мюллер, он был точно натянутая струна нацеленного лука – только ослабь контроль, и кто-то умрет.