Между ангелом и бесом

— Беги, ангелок! — крикнул черт, все еще пытаясь отлепить от себя чудака в сутане.

Ангел растерянно замер на месте, привалившись спиной к дверям. Когда стража кинулась на Гучу, он развернулся было на помощь другу, но дверь за его спиной внезапно приоткрылась, и чья-то сильная рука втащила его внутрь.

Черт попытался отбиться, но силы были неравны. Его повалили на мостовую и в мгновение ока скрутили веревками и запеленали, словно младенца. Видимо, священник в общей свалке снова пострадал — его визгливый голос захлебнулся на самой высокой ноте.

— Куда его? — спросим огромный мужик, поднимая служителя церкви с земли.

— В темницу, — обрел голос тот.— Колдуны они! Сам наблюдал, как черное дело делали. Костер по ним плачет. А где второй?

— Не было тут второю, ваше святейшество, — пробасил командир.

Священник дал знак, и отряд направился ко дворцу. Гучу по очереди несли на импровизированных носилках, наскоро сделанных из  крепких боевых копий.

Тюрьма находилась в глубоких подвалах под замком — по иронии судьбы Гуча получил именно тот ночлег, который заказывал. Его развязали и грубо кинули в сырую, пахнущую крысами камеру. Дверь, скрипя давно несмазанными петлями, закрылась и отрезала пленника от остального мира.

— Выпустите! — закричал узник, молотя в дверь кулаками. Потом до него дошло, что ночлег ему как-никак обеспечен, он успокоился, присел на гнилой тюфяк и вытащил платок. Вытирая им пыльное лицо, Гуча вдруг заметил, что один угол волшебной тряпки отсутствует.

— Ай да принц, ай да умница! — рассмеялся он, вспомнив, что сказал Рыжий воришка, отправляясь в столицу. — К родителям, значит, к маме с папой на аудиенцию! Ну и хитер, плут! Ладно, утром посмотрю, чем все кончится, и умою руки. Принца вернули, а ангелочка из борделя доставить больно хлопотно, пусть его дядя вытаскивает.

Придя к заключению, что задание выполнено, черт растянулся на вонючем матрасе, и через минуту камеру сотрясал богатырский храп.

 Выспаться не дали. Дверь противно завизжала и открылась. Сквозь сон он услышал  поскуливание, смех стражников, потом что-то крупное приземлилось рядом с постелью. Черт приоткрыл один глаз и резко сел на матрасе, забыв открыть второй.

— Бенедиктушка, сокол ясный, тебе что, полиция нравов хвост упала? — рассмеялся он, разглядывая потрепанного ангела.

— Никогда бы не подумал, что дядюшка прав, — простонал Бенедикт, не реагируя на подначки друга.

— Прав в чем?

— Ну, что мне еще рано...— промямлил юноша, подтягивая половину оторванного рукава.

— Да что я, клещами каждое слово  из тебя должен вытягивать? — возмутился Гуча. —  Рассказывай! Что случилось?                                                  

— Не сердись, Гуча, но я сам не знаю. — Ангел пожал плечами.

— Еще лучше! Но ведь что-то же случилось, иначе тебя сюда бы не приволокли. Рассказывай по порядку, начни с того момента, когда я велел тебе бежать прочь.

— Когда ты крикнул, я рванулся к тебе на помощь, но из двери высунулась чья-то рука и втащила меня внутрь,— начал ангел. Из его рассказа выходило, что произошло следующее.

Оказавшись внутри, Бенедикт растерялся от обилия света и женщин. Он стоял в довольно большом зале и ошалело вертел головой. На низких диванчиках и за круглыми столиками сидели парочки. Дамы ще­голяли довольно фривольными туалетами, выставляя на всеобщее обозрение белые плечи и соблазните­льные округлости груди. То в одном, то в другом углу раздавался смех, слышались сальные шуточки, когда очередная парочка по лестнице с витыми пе­рилами поднималась на второй этаж.

— Я поздоровался с высокочтимыми дамами...

— Бл...— начал черт, но осекся.

— Что?

— Ничего, продолжай!

— Там все долго смеялись...

После того как Бенедикт обратился к окружившим его женщинам со всей свойственной ему вежливо­стью и попросил приобщить его к радостям плотской любви, наступила тишина.

— Так, спасла на свою голову,— хмыкнула дород­ная мадам с огненно-рыжими волосами.— Еще один идиот. Откуда же ты такой наивный взялся?

— Он с неба упал! — выкрикнул кто-то, и все дружно засмеялись.

— Совершенно верно,— отозвался ангел,— я упал с неба. Больше того, когда я очутился на земле, то был совершенно голым.

— Так. — Рыжая хозяйка уперла руки в крутые бока. — Значит, говоришь, упал ты с неба, а Господь Бог твой папа?

— Нет, я сирота.— Ангел опустил взгляд в декольте мадам, покраснел и пролепетал: — Он мой дядя!

— И вредный дядя Бог не пускал тебя в публичный дом?

— Да! Я много раз просился, но он был непреклонен!

— Так, малыш, объясни-ка мне, старой женщине, каким образом тебе удалось дожить до твоих лет, имея… нет... не имея мозгов?

— Уважаемая, понятие ума включает в себя мно­жество аспектов...

Тут Гуча застонал и перебил ангела:

— И ты не нашел ничего лучшего, как пуститься в нудные рассуждения? Давай-ка в двух словах рас­скажи, что дальше было.

— А рассказывать-то, собственно, и нечего! Я объяснил, что мой дядюшка действительно выбран на два срока Богом, а я ангел. Тогда мадам заявила, что в таком случае она — мать наследника империи. Я обрадовался и поведал ей о том, что мы там, на  небесах, посовещались и решили вернуть ей сына. Бедная женщина почему-то расплакалась и сказала, что ее сына никто не вернет. Младенца увез какой-то цыганский ублюдок. Кстати, что означает это слово?

 — Ты, ангелок, все равно не поймешь, продол­жай. — Гуча поудобнее устроился на жестком тюремном ложе, а Бенедикт продолжил рассказ:

— Я тоже заплакал, так мне ее жалко стало! Потом сказал, что у меня есть знакомый черт — он любого сына из-под земли достанет.

— Бенедикт, тебе никогда не хотелось кого-нибудь убить? — вдруг совершенно серьезно спросил Гуча.

— Нет, а что?                                         

— Тогда ты меня не поймешь. Скажи, олух царя небесного, когда ты произнес слово «черт», все замолчали?

— Откуда ты знаешь? — изумился ангел.

— Талант у меня — тебя видеть насквозь.  Итак, все замолчали, и тут кто-то выскочил вперед и завопил: «Колдуны!»

— Все так и было,— устало согласился ангел.— Я попробовал объяснять им про параллельные миры, программу развития и сценарий жизни, но не успел — пришли стражники.

— И что, били?

— Нет, что ты! Если бы они меня побили, то мне было бы легче, но они меня унизили ложью.

— Ого? — Гуча присвистнул.— И как же?

— Они сказали, что без письменного разрешения дяди мне запрещается приходить в бордель. Нача­льник объяснил, что Господь Бог здесь и меня к нему проверят. Я так обрадовался и… Что ты смеешься?

— Спи, ангелок, спи, — сквозь смех просипел черт. — Когда вернешься домой, выучи главу «Чувство юмора гомо сапиенса» — тебе это необходимо!

— Да ну вас всех! — обиделся ангел и с ворчанием стал возиться на жестком тюремном полу, пытаясь устроиться поудобнее. — Гуча, — вдруг спросил несостоявшийся  герой-любовник,— Гуча, а где все же Самсон?

— У мамы с папой. Он перелет сразу в их спальню заказал. Завтра проверим — и домой. К дядюшке, ангелок. Все, я сплю. И прекрати возиться, в конце-то концов?

— Так ведь неудобно, жестко. Везет наследнику. Он-то на мягких перинах нежится.

Ангел даже не мог предположить, как он ошибается. Самсон не нежился, а валялся без создания под фургоном в цыганском таборе, что расположился под стенами столицы.

При переносе парень не вписался в небольшое пространство и больно ударился головой о дно повозки. Принц отключился, забытье плавно перешло богатырский сон. Мощный храп сотрясал хлипкий домик на колесах.

Хозяин этого средства передвижения не привык к посторонним звукам. Он заворочался, почесал спину, попробовал заткнуть ухо грязной подушкой, но напрасно — громовые раскаты, вырывавшиеся из глотки Самсона, мешали ему спать.

 Цыган выругался и сел. Прислушался.

— Кто-то лошадей отвязал,— подумал он вслух и вылез наружу. Босые грязные ноги примяли влажную от росы траву. Мужчина посмотрел по сторонам, прислушался, в недоумении почесал лоб и крикнул: — Эй, кто засунул коня под телегу?!