Флудий & кузьмич

- Да это я так… шутейно, - глупо улыбнулся я, осознав, что в очередной раз прокололся, как воздушный детский шарик о ежовые иголки.

- Ну да, зятёк, ну да…- хитро прищурился Кузьмич, и мы взяли, ставший уже для меня привычным, курс на кузницу.

И, тем не менее, лично мне было уже и счастливо и весело и вообще, казалось, что жизнь – это замечательная штука, и она - только начинается, не смотря на все связанные с ней передряги.

XIII

Таким образом, мало того, что мы опоздали на четверть часа, так и явились под небольшой мухой, что не ускользнуло от наблюдательных глаз Ломакина, который к тому времени смастерил стол из рихтованного капота неопределённой модели и уже успел сервировать его, разложив принесённую Алексеем снедь, добавив собственных запасов из кузнечного погреба:

- Что, братцы, не утерпели?

- Эх…Петька…Петька! – сиял, не скрывая радости и гордости Кузьмич, - а знаешь ли ты, харловский гений, что теперь Фёдор Фомич, мне фактически зять?!

- Ну?! – искренне удивился Ломакин, обрадовавшись, видимо, ещё и тому, что теперь я буду вынужден часто гостить в деревне, к его несомненной исследовательской пользе.

- Вот тебе и «ну»! - весело отфутболил Кузьмич, - так что, ребятушки, нынче в двойне праздник: гульну - не обессудьте ежели что, да и укатался за эту неделю как колобок по буеракам – роздых нужен.

- Раз нужен отдых – то чего тянуть – приступим, товарищи непосредственно к процессу, - бодро скомандовал я, вслед за егерем выкладывая душистые разносолы и неподъёмную четверть харловки на стол, руководствуясь известной мудростью, что чем «раньше сядем, тем раньше выйдем».

И мы сели. Но лучше бы нас сразу, до празднования, реально упаковали в кутузку суток на 15-ть в соответствии с местными традициями уголовно-процессуального права, а затем трезвыми и относительно отдохнувшими выпустили на волю, ибо в итоге нашего загула прямой и косвенный ущерб имуществу, здоровью, нереализованным во время планам на порядок превысил, те не забываемые во веки вечные ощущения одновременного безудержного веселья и слёзной печали, высокого философствования и пустопорожнего трёпа, неожиданному выбросу энергии в виде тех или иных «приключений» на свою задницу и неминуемое за этими опустошение столь свойственные русскому застолью особливо в рамках тёплой дружной мужской компании.

Но, как верно замечено в житейских мудростях аборигенов: «Знал бы прикуп – жил бы в Сочи», а не в какой-нибудь Тьмутаракани (к Харловке – это, разумеется, не относится благодаря удивительной красоте места её расположения на Земле и высоким моральным качествам подавляющего числа людей там проживающих). Таким образом, снова положившись на местный авось, я, уже не раз, за истекающую неделю дававший себе клятву максимально ограничить потребление алкоголя, в итоге, в силу слабости своего характера - таки умножил риски, связанные с выполнением возложенной на меня ответственной миссией ВВС и едва не провалил оную, как последний двоечник экзамен.

В общем, на первые три традиционных в подобных ситуациях тоста и сопутствующее им обсуждение текущего положения дел в стране и в мире ушло около трети принесённой бутыли (стаканы в кузнице были раза в два по более тех, из которых мы пили в доме Кузьмича) и около часа времени. Это я помню почти наверняка, ибо после третьего вливания едва насмерть не подавился редиской, когда Кузьмич рассказывал историю о том, как однажды на войне его с взводом наглухо блокировали фашисты в одном городке; но они, мало того, что сумели благодаря хитрости и находчивости незаметно для врага уйти по канализации из окружения, но и, геройски вдарив по его тылам, - полностью уничтожили его. При этом братья-богатыри в свойственной им философско-партизанской манере преимущественно слушали разговоры и молчали, а, соответственно, я, егерь и Ломакин, как могли, хаотично генерировали темы дискуссий.

Далее. Только мы разлили по четвёртой стопке, как в ворота кто-то гулко постучал и через мгновение, не дождавшись ответа, в них ввалился необычайно грузный человек пятидесяти лет в форме и одышкой, оказавшийся впоследствии местным участковым капитаном Прилипаевым.

- Василич! ты ли? - глазам своим не верю, какими судьбами, дружище? – обрадовался Кузьмич старому приятелю, - Петь неси стакан!

- Погоди…погоди, Кузьмич, остаканиваться - это дело…само собой никуда не денется, – тяжело дыша ответил милиционер, - сначала с жалобой разобраться надо…

- С какой ещё ж…жалобой? - ну её к лешему, после …давай за стол – глянь, как гуляем – красота! - не отставал от участкового весёлый егерь.

- Вань, ну что ты за человек?! – говорю же: кляуза на тебя и всю твою тёплую компанию пришла, а ему всё трын-трава – праздник видите ли у него, - нравоучительно и твёрдо отрезал капитан, однозначно дав всем нам понять что «делу время, а потехе - час».

- Ладно! чёрт с тобой: банкуй быстрей, а то харловка стынет, - согласился Кузьмич, закуривая для пущей основательности и всем своим уверенным видом показывая нам, мол, не ссыте, ребятушки, сейчас разберёмся и продолжим праздник.

- Давно бы так, - подкручивая к верху густые седеющие усы, удовлетворился Прилипаев, вынимая из голенища огромного жёваного сапога изрядно мятый листок. - Итак, зачитываю, господа-товарищи, слово в слово, что нынче поутру получил по почте:

«Участковому милиционеру деревни Харловка,

Заречного района, Тверской области,

капитану Прилипаеву С. В.

от неравнодушного и бдительного

гражданина N (инкогнито).

Заявление

Глубокоуважаемый Сидор Васильевич, прошу Вас как уполномоченного соответствующими органами властью проверить нижеследующих граждан на предмет заговора и/или иных противоправных действий, возможно затеваемых против государства, которые периодически и тайно собираются в местной кузнице и производят там секретные действия, а именно:

Ломакин Петр Петрович – частный собственник кузницы, а в свободное от основной работы время тайно занимается лженаучными и опасными для окружающих опытами, как например, вертолёт, собранный из чего-попало и чудом не рухнувший нам на головы;

Харлов Иван Кузьмич – пенсионер и по совместительству егерь, который уже неделю не выполняет свои должностные обязанности, бытовой пьяница; в открытую гонит самогон, известный в округе и за её пределами как «харловка» чем подрывает здоровье народа и производительность труда, а равно - и областной бюджет, который во многом формируются местными алкогольными компаниями;

Удальцовы Алексей и Тимофей – братья-близнецы, молчаливые (как известно в тихом омуте черти водятся) и угрюмые пособники, по-видимому, нанятые главарём банды выполнять грязную и чёрную работу по причине их невероятной физической силы;

Некто Флудов Фёдор Фомич, называющийся инженером-конструктором и сотрудником ФСБ с высокой степенью вероятности прикрывающийся поддельными документами которого следует проверить в первую очередь на предмет установления личности, и который, скорее всего и является лидером всей вышеперечисленной преступной банды, явившись непосредственно из-за границы или ещё откуда-нибудь для сбора информации и диверсионной деятельности».

13 августа 2011 г. Гражданин N (анонимно)

Минуты на две в кузнице воцарилась гробовая тишина покруче той, что случается перед самым взрывом сверхновой звезды в её, оцепеневших в недобрых предчувствиях, окрестностях. Не буду домысливать, что именно закипало в душах моих товарищей по бандформированию, ибо их багровеющие на глазах лица более чем определённо и выразительно выражали нарастающее чувство гнева и неминуемого возмездия за клевету. Со мной было сложнее: ведь в заявлении прямо указывалось, что документы коими я прикрывал свою легальность, возможно поддельные и это, как вы, уважаемый Мудриус, понимаете - была сущая правда. В связи с неожиданно возникшем, крайне неприятным обстоятельством, я пребывал в некоторой нерешительной растерянности, впрочем, спрятанной в самой глубине пяток от проницательных и не сводящих с меня глаз команды.