Глаз урагана

ловека. Я с облегчением вдохнул застоявшийся воздух и уже направился к заднику витрины, когда справа от меня дрогнули тяжелые мрачноватые портьеры. Я уловил движение краешком глаза и резко повернулся, готовый драться. Боюсь, что выглядел я при этом паршиво – непрерывный свист в мозгу заставлял меня удерживать на лице уродливую гримасу.

Однако на старика, бесшумно выскользнувшего из-за портьер, это не произвело особого впечатления. По-моему, он видел и не такое. Он обезоружил меня своей ухмылкой. Он нисколько не опасался контакта с «прокаженным», но и не давал повода заподозрить себя в том, что участвует в облаве. Это было бы чересчур тонко, а такая тонкость спецкоманде ни к чему. Всегда есть возможность «подчистить» последствия грубой работы. Свидетелей не оставалось. Их не убирали, нет. Они просто забывали о том, что видели.

Старик, одетый во все темное, приблизился и протянул очень бледную руку. Явно не для того, чтобы я ее пожал. Я не стал отодвигаться. Рука коснулась опухоли под волосами и сделала это почти ласково.

– «Всадник»? – спросил он тихо. Я кивнул.

– Когда ты принял дозу?

– Уже больше суток…

– Плохо. Но ждать некогда, придется рискнуть.

У меня не было ни желания, ни времени задавать дурацкие вопросы. Но прежде всего у меня не было выбора. Старик казался мне кем-то вроде перевозчика, которого я встретил на берегу реки, разделяющей этот мир и место чуть погорячее. А я был согласен спрятаться где угодно, лишь бы остаться самим собой.

Он раздвинул портьеры и нырнул в образовавшуюся щель.

Там плясали пылинки и пахло искусственными ароматами, заглушавшими торжественный, тяжелый и предельно естественный запах тления. Затем из пыльного пространства появилась его рука и поманила меня туда. Я перешагнул через невысокий порожек и оказался в коридоре с тремя дверьми, освещенном лампой, которая процеживала через рассеиватель болезненный желтоватый свет. Старик подвел меня к самой дальней двери. В проем мы шагнули вместе.

Кажется, это было что-то вроде Зала прощания. В центре просторного помещения был установлен роскошный гроб на постаменте – близнец того, что я видел двумя минутами раньше в витрине. Неужели меня манило это затхлое ложе, да еще там, где смерть приобретала бутафорский оттенок идиотской комедии?! Нет, не может быть, тут что-то другое…

Перед гробом стояло несколько стульев. Запах цветочных эссенций усилился. Сумрак казался застывшей музыкой. Комната плача, печальных масок, загримированных, мертвецов и горестного оцепенения…

Старик указал мне рукою на гроб. Я понимал его без слов, Он был последним человеком, провожавшим меня на ТУ сторону. Положение обязывало. Я проникался к нему глубочайшей симпатией. Уродливый состарившийся ангел, ставший циником после того, как выяснилось, что вечной жизни не существует, смотрел на меня с непонятной ухмылкой. То ли смеялся надо мной, то ли… завидовал.

Я забрался в гроб, перевалившись через борт. Довольно утлая лодчонка, доложу я вам. Кажется, рассказы о моряках,