Тайна "Фламинго"

МЕРИ М. КАЙЕ

Тайна «Фламинго»

ГЛАВА I

Стая пеликанов, чьи белые крылья в свете заходящего солнца приобрели абрикосовый оттенок, низко парила над акациями, растущими в саду; они со свистом рассекали воздух, и шум их крыльев напоминал звук разрываемого шелка. Их внезапный полет настолько испугал Элис, что ее сердце чуть не выскочило из груди, а во рту пересохло от страха. Тени царственных птиц пронеслись над ней и исчезли, а она обессиленно облокотилась на ворота в живой изгороди из свинцового корня и попыталась взять себя в руки.

Было нелепо и как-то по-детски настолько поддаться страху, чтобы обычный полет птиц заставил вздрогнуть и съежиться. Но она ничего не могла с собой поделать. Слишком долго она боролась со страхом, и вот наконец наступил предел ее выдержки. Ей придется уехать из Кении, ей и Идену. Наверняка он позаботится о том, чтобы ей не пришлось больше терпеть этот страх. Ведь теперь к ее боязни страны прибавился ужас, который она постоянно испытывала, находясь в доме.

Элис всегда боялась Кении. Эту страну она считала дикой и нецивилизованной, здесь непрерывно ощущалась нарастающая угроза, и лишь роскошный дом Эмили являлся маленьким оазисом безопасности и комфорта. Но теперь повсюду стало небезопасно, даже здесь, ведь в последнее время в доме случались странные вещи. Необъяснимые, злонамеренные, пугающие вещи…

Виноват кот, заявил Захария, старый седовласый слуга из племени кикую, прослуживший у Эмили уже сорок лет, объясняя первое появление невидимого злодея, облюбовавшего дом. Кто же мог сбросить с комода старинную китайскую вазу, простоявшую там много лет, — ведь ветра не было. А что касается пузырька с красными чернилами, прокатившегося без остановки по всему ковру, который так нравился Мемсахиб, то это явно проделки птицы, залетевшей в комнату, — видите, а вот и перышко! Должно быть, Пушок погнался на ней и опрокинул пузырек с чернилами и вазу.

Но Эмили не поверила этим объяснениям. Она бушевала, сердилась, допрашивала слуг-африканцев, но все безрезультатно. А позже, когда другие вещи оказывались сломаны или перевернуты, Захария больше не ссылался на Пушка. И он, и Другая домашняя прислуга исполняли свои обязанности с испуганными лицами, в их глазах поселился страх, да и Эмили теперь ничего не говорила по этому поводу. Она только как-то присмирела, казалась суровой и очень старой.

Леди Эмили де Брет — Эм де Брет из Фламинго — приехала в Кению невестой в первые годы основания колонии; она и ее муж Джеральд стали одними из первых белых поселенцев в долине Рифт.

Джеральд всегда говорил о Кении не иначе как о земле Тома Тидлера. Но семнадцатилетняя Эмили сразу же, как только увидела огромную золотую долину с остывшими кратерами, жестокими извержениями лавы, озерами, покрытыми лилиями, огромными стаями дичи, влюбилась в этот край. Она полюбила эту землю так сильно, как некоторые женщины любят мужчину.

Джеральд претендовал на оба берега озера Найваша — это много акров девственной земли, где он собирался пасти коров и овец, выращивать сизаль, кукурузу, люцерну. А на крутом берегу озера он построил грубую хижину из прутьев и земли; со временем ее сменил небольшой каменный некрасивый дом, квадратный и без претензий. Эмили назвала ферму Фламинго, потому что в первый же вечер она наблюдала полет этих чудесных, казавшихся розовыми птиц; так и закрепилось это название.

Кендал, сын Эмили, родился в земляной хижине, а крестили его уже в каменном доме. Других детей у них не было. Когда Кендалу исполнилось три года, его отец скончался в результате падения с лошади. Но ферма Фламинго уже начала оправдывать все ожидания Джеральда, и Эмили решила не возвращаться в Англию. «Это мой дом, и я никуда отсюда не уеду», — заявила она.

Хозяйство процветало, и Эмили приказала снести безобразный каменный дом, который построил Джеральд. По ее замыслу выстроили огромный одноэтажный особняк. Широкие веранды, просторные комнаты, отделанные планками из настоящего кедра, и крыша, покрытая тростником, — вопреки всем правилам и законам архитектуры все это прекрасно вписывалось в дикую красоту местности, словно усадьба всегда находилась в долине Рифт. А что до Эмили, то она любила ее так, как никогда в жизни не любила ни Джеральда, ни своего сына Кендала.

Это была довольно симпатичная женщина, а когда умер Джеральд, ей исполнилось только двадцать лет, но она так и не вышла замуж во второй раз. Отчасти из-за того, что она была полностью поглощена делами фермы и у нее оставалось мало времени для других интересов, отчасти потому, что суровый труд вскоре лишил ее розовато-бледной привлекательности. Из одежды она предпочитала брюки, рубашку и мужскую шляпу. Роскошные волосы доставляли ей слишком много хлопот, поэтому она обрезала их. В тридцатилетнем возрасте ей можно было дать сорок пять или пятьдесят, а после сорока, увеличившись в объеме, она выглядела просто пожилой эксцентричной женщиной, чей возраст невозможно угадать.

Кендала отправили в Англию, в Итон, а оттуда в Оксфорд. Из Оксфорда в день своего двадцатидвухлетия он прислал телеграмму, в которой сообщал о женитьбе на красавице Клариссе Брук. Кларисса пришлась по сердцу Эмили. В тот год мистер Райсет, управляющий поместьем, ушел на пенсию, а на его место заступил Кендал. Они с Клариссой поселились в домике бывшего управляющего, приятном каменном бунгало, совсем рядом, ярдов в шестистах от главного дома и скрытых от него аллеей из акаций и зеленой изгородью из свинцового корня. Но Иден де Брет, первый внук Эмили, родился на Фламинго.

На этом настояла Эмили. «Он должен родиться в этом доме. В свое время дом будет принадлежать Идену». Глядя на ребенка, она с гордостью думала: я основала династию! Кенийскую династию! Пройдет сто лет, двести, в этом доме по-прежнему будут жить де Бреты, обрабатывать эту землю, — тогда Кения не будет больше аграрной колонией, а превратится в великую процветающую страну…

Она с нетерпением ждала новых внуков, словно Фламинго было королевством, а де Бреты — королевская семья, где необходимо соблюдать преемственность.

Но Эмили не суждено было больше иметь внуков. Как и у нее самой не было других детей. Кендал и Кларисса погибли в автомобильной катастрофе, остался один Иден. Маленький Иден де Брет был очень красивым ребенком, бабушка баловала его, обожала, лелеяла почти так же, как свою землю. После смерти Кендала пришел новый управляющий, Гас Эббот, проживший в бунгало за живой изгородью больше двадцати лет; он умер во время набега племени мау-мау на Фламинго в первые месяцы введения чрезвычайного положения. Его место занял молодой мужчина, мистер Гилбрайт Макхем. Вот его-то жену, Лайзу, искала Элис тем тихим вечером, бедную, милую, недовольную Лайзу, которая любила больше города, кинотеатры, веселье, которая скучала на ферме Фламинго — до того рокового дня, когда имела неосторожность влюбиться в Идена де Брета.

Элис толкнула калитку и пошла по пыльной тропинке, извивавшейся между зарослями бамбука и цветочными кустами, думая о Лайзе и Идене…

Это не его вина, и супруга Идена старалась быть терпимой. Все из-за того, что он очень красив. Просто женщины сами навязываются ему, теряют из-за него голову, ведут себя глупейшим образом — все это вовсе не значит, что он… Она внезапно остановилась, лицо исказилось гримасой отвращения. Но остановили ее звуки, а не собственные мысли.

Тропинка привела к краю широкого газона, разбитого перед бело-зеленым бунгало, окруженного высокими акациями. Кто-то играл на рояле. Конечно, это Джилли.

Джилли Макхем не преуспел в роли управляющего Фламинго, и большинство жителей долины Рифт приписывали его назначение скорее музыкальным, чем организаторским способностям. Неожиданной гранью натуры леди де Брет оказалась страстная любовь к музыке, и, видимо, есть доля истины в слухах о том, что она позволила музыкальному таланту Джилли Макхема повлиять на ее решение при выборе нового управляющего после смерти Гаса Эббота.