Нечто в лодке по ту сторону озера...

И в это момент резкий вдох, который я не мог сделать все это время, словно ударом пробудил меня и вернул к реальности, заставив вновь почувствовать свое тело. Я начал жадно огромными порциями глотать воздух, которого мне не хватало. Дыхание, прерываясь, то частыми маленькими, то долгими оборванными, сокращениями легких заставляло кислород циркулировать по организму, выметая из него оксид углерода. Я пытался дышать. Я снова почувствовал сильнейшую боль в голове и что-то давило на грудь, но руки и ноги начали двигаться.

Сделав еще несколько неровных вдохов, я попытался подняться и сесть на кровати. Мне нужно было это сделать. Перевернувшись на бок, а затем, оторвав свое тело от подушки, я, сгорбившись, медленно поднимал голову, стараясь принять наиболее ровное и устойчивое положение тела. Затем я встал, и меня сразу же повело в сторону. Потеряв равновесие, я влетел в косяк двери. Затем, постояв немного, я все же медленно потащил себя на кухню, держась за стены руками. Я продвигался по коридору, стараясь все время четко смотреть прямо перед собой, как можно шире открывая глаза, и не моргать ни в коем случае. Я не мог позволить себе такой роскоши, как смотреть по сторонам или обращать внимание на мелкие предметы. Любой поворот головы мог вывести меня из равновесия. Любой мимолетный взгляд приводил к деконцентрации внимания и рассеянию. Я просто тупо вглядывался впереди себя, блокируя любые сигналы бокового зрения.

У меня явно сильно подскочило давление. Я чувствовал дрожь и озноб, и одновременно с этим мне было жарко. По всему телу бегали мурашки, на лице и шее кожа сжималась. В горле стоял комок. В паху все сводило и хотелось в туалет, несмотря на то, что я сходил пять минут назад. Кроме того, сильнейшие спазмы в груди. Боль во всем теле. Кости ломило, словно была высокая температура.

Наконец, задыхаясь, я добрался до коробки с таблетками и, поставив ее на стол, сам тяжело опустился на табуретку. Я принял релланиум, каптоприл от давления, и начал капать себе корвалол. Сорок — нет, сорок пять! — да ладно, пятьдесят капель. В результате я накапал себя в стакан около шестидесяти и залил воды. Выпил. Поморщился… Какая гадость…

Я медленно побрел обратно к кровати, все больше задыхаясь, и чувствуя огромную тяжесть в области солнечного сплетения. Я повалился на жесткий матрас, и снова кровь с силой ударила в голову, словно мощным потоком, чуть не разорвав сосуды.

Задыхаясь, жадно глотая воздух, я в бессилии лежал, на правом боку, и даже не мог поднять ноги на кровать. Мои бронхи свистели и хрипели. Сердце, словно тяжелым молотом, отдавало каждым глухим ударом в голову с такой силой, что я вздрагивал от боли. Оно стучало редко, но каждый его удар расходился по всему организму. И с каждым новым ударом казалось, что оно вылетит из грудной клетки наружу, а голову разорвет на части или, как минимум, обязательно лопнет какой-нибудь сосуд. Постоянная невыносимая пульсирующая боль, от которой содрогалось все тело. И вместе с этим казалось, что сердце работало не на полную мощность. Казалось, что с каждым ударом оно не докачивает крови и ему не хватает сил. Как будто каждый удар обрывался на половине процесса. И каждое сокращение происходило не до конца. И от этого — сильнейшая боль. И так 30–35 раз в минуту.

Мне казались смешными те лекарства, которые я выпил. Мне пора было, как минимум, ставить магнезию внутривенно. Но, как ни странно, с течением времени организм постепенно успокаивался. Через двадцать-двадцать пять минут сердце начало возвращаться в нормальный ритм. Оно уже не отдавало своими ударами с такой резкой болью в голову. И удары были не такими редкими. В груди проходила тяжесть. Как будто сняли пятьдесят килограмм веса. Дыхание также становилось ровнее и глубже. Я не думал, что засну в таком состоянии, но, видимо, релланиум оказал свое действие.

Через некоторое время я погрузился в сон…

…Здесь отметилась новая точка X. Очередной приступ…

…Я уже давно перерос то время, когда мог испытывать какое-либо смущение за свою религиозность, а нападки и насмешки над моей верой могли бы вызвать у меня хоть какое-то чувство растерянности и уныния — потому что сам мог так унизить и опустить человека, что мое положение религиозного фанатика этому человеку в данном случае еще покажется выигрышным. Но те законы, с которыми я познакомился еще в самом начале своей веры — они продолжали работать и не давали пощады никому. Ну, или по крайней мере, мне не давали. Когда человек перестает бояться одних проблем и привыкает бороться с ними — у него обязательно появляются другие. Еще за свою короткую жизнь я понял одно важное правило — людям нельзя говорить истину и не стоит пытаться рушить их ошибочные стереотипы. Пускай они сами подыхают в своем невежестве и загибаются от собственной глупости. Пускай они сами не осознают своего рабства и зависимости от своих же желаний. Пускай они сами не видят тех иллюзий, которые им нарисовали яркими красками. Пускай они сами продолжают тупо участвовать в политическом фарсе под названием "государственные выборы" и подтверждают свой статус баранов в стаде. Пускай они сами ведутся на разводку банковского кредитования, а потом плачут, что у них отбирают квартиры. Пускай они сами же создают себе систему, которая с удовольствием будет иметь их во все щели во все дни их жизни. Это все не мои проблемы — это их проблемы. И их проблемы не должны влиять на мою жизнь. Никогда не говори людям истину — пускай они все сами тонут в своей лжи. Пускай они сами погибают. Пускай они сами все идут в ад. Не пытайся их спасти… Не пытайся… Если только ты не полный идиот и не хочешь превратить свою жизнь в одну большую сплошную проблему…

…Отметка точки Z…

…Я проснулся через пару часов. Попытавшись встать с кровати, я понял, что то состояние, которое я только что пережил, не могло пройти для моего организма совсем без последствий. Весь этот день и весь последующий я провел в постели, вставая только для того, чтобы дойти до туалета или почистить зубы. На третий день я начал сам разогревать себе пищу, без помощи матери. Еще через день я смог передвигаться по квартире из угла в угол. Я ходил просто, чтобы у меня не застоялись внутренние органы, и не болела спина от долгого лежания в кровати. Еще через пару дней я смог выбраться за порог дома и дойти до квартиры в своем районе — там собралось ради общения несколько моих знакомых. Естественно, что все время, пока я там находился, я сидел, и у меня постоянно кружилась голова, но мне необходимо было как-то расширять свои границы, чтобы не сойти с ума и не чувствовать себя в клетке. В общем-то, за неделю я смог более-менее восстановится. Хотя, на то, чтобы окончательно придти в себя мне понадобилось еще дней десять. Отбросив все нюансы, я мог с уверенностью заявить — этот приступ был не такой уж и страшный.

…Отметка точки Y, начало ремиссии…