Судья

Обошел машину, открыл дверцу. Инна крикнула:

— Куда ты?

Он криво усмехнулся.

— В будущее, любовь моя. В прекрасное, счастливое будущее! Мы все туда идем.

Инна постояла, глядя вслед такси.

Посмотрела на особняк.

— Я вернулась, — сказала она.

Задумчивой походкой вошла в гостиную. Все знакомо, и все чужое.

Скинула туфли. Бросила сумочку на диван.

Остановилась посреди комнаты. Она не была здесь так долго, что разучилась жить в собственном доме. Что делать?

Привычка повернула ее голову, раскрыла глаза, в улыбке раздвинула губы.

Мини-бар.

Инна достала стакан. Некоторое время задумчиво смотрела на него. Вспоминала.

Откупорила бутылку виски. Налила чуть-чуть.

Облокотившись на стойку, глотнула. Запрокинула голову, томно прикрыв глаза.

Выпрямилась. Глаза заблестели.

Девушка подняла стакан.

— Инна Нестерова, я пью за тебя!

И выпила все залпом.

Смотрите-ка! Куда идет эта женщина? Поднимается по лестнице. Ее лицо задумчиво. Какие призраки кричат ей вслед?

«Тебя нужно было утопить в помойном ведре, как котенка!»

— Заткнись, дядя! — крикнула Инна. — Ты пьян! И мертв!

Спотыкающейся походкой ввалилась в спальню. Бросилась на кровать.

Она сжала в объятиях подушку, потерлась щекой, вцепилась зубами. Подушка заглушила звериный стон боли и отчаяния.

— Мама, — прошептала Инна, плача. — Почему ты ушла? Почему ты меня бросила?

Проснувшись, она села на постели.

Тишина. За окном прожужжала машина. Грохот музыки. Почему никто не танцует?

Инна спустилась вниз. Остановилась в центре гостиной. Прислушалась.

Я был там в тот день. Я все видел. Я видел — Инна Нестерова — стоит в напряженной позе, слегка наклонив прелестную золотую головку. Видел, как широко раскрыты ее глаза. Как, сама того не замечая, она морщит лоб.

Что я мог сделать, чтобы спасти ее? О, если бы я мог повернуть время вспять! Сделать шаг. Крикнуть ей: «Обернись!» Встать между ней и Смертью. Я бы все исправил.

Инна слышала гулкие удары собственного сердца. Несколько секунд не было ничего — только она и ее сердце.

Потом появилось все остальное. Мир воссоздался из небытия за одну секунду, Дом нарос вокруг Инны с ее израненным сердцем. Подвешенное над горизонтом солнце, старое и молодое солнце, вечное солнце бросало в окно сквозь паутину занавесей пшеничные снопы лучей, словно хотело приласкать Инну. Все — стены Дома, птицы, тишина — кричало: «Мы любим тебя, Инна!»

Страшный скрежет в ванной, деревянный грохот в спальне заставили девушку вздрогнуть.

Она замерла, ледяной страх окатил с головы до ног.

«Это трубы, Инна. Газ».

«Нет, не трубы!»

В ванной открылся кран, в раковину с грохотом полилась вода.

Инна бросилась туда.

Все три крана открыты. Пар белым облаком заполнил ванную. Зеркало покрылось испариной.

Инна завернула краны. Провела ладонью по поверхности зеркала. Поймала собственный затравленный взгляд.

И увидела надпись на стене у себя за спиной, сделанную свежей кровью (буквы текли).

Обернулась. Беззвучно шевеля губами, прочитала:

LOVE

Снова посмотрела в зеркало. Так же одними губами, не понимая смысла, прочитала:

EVOL

Отпрянув, девушка издала невнятный звук.

Бросилась наверх.

Распахнула дверь спальни.

Дверцы шкафа раскрыты, платья вместе с вешалками в беспорядке раскиданы по полу. Ящики выдвинуты.

Под кроватью послышался странный слизистый звук, похожий на влажное чмоканье.

Из-под кровати выкатились два бело-голубых шарика.

Инна зажала рот рукой.

Глаза дяди подкатились к ее ногам. Уставились на девушку.

Инна отшатнулась. Она не могла убежать, пошевелиться.

Закрыла глаза. Что-то влажное коснулось пальцев ее ноги. Она сжала кулаки.

— Нет. Это просто сон. Просто чья-то мечта.

Она открыла глаза, глубоко вдохнула. Нагнулась и подобрала с пола глаза.

Твердые и сухие. Пластиковые. Детская шутка.

Инна сжала глаза в кулаке. По щекам текли слезы.

— Я невиновна, — прошептала она. Повторила громче: — Я невиновна, слышишь?

Она разжала ладонь. Пусто.

Спускаясь по лестнице, она начала шептать слова, которые сами выплыли из глубин памяти:

— Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя Твое. Да пребудет Царствие Твое, как на небе, так и на земле. Хлеб наш насущный дай нам на сей день. Прости нам грехи наши, как мы прощаем должникам нашим. Не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и Слава вовеки. Аминь.

Судья стоял в центре гостиной. Плечи опущены. Руки висят вдоль тела.

Инна вскрикнула, остановившись на нижней ступеньке лестницы.

Судья кивнул.

— Беги.

Она осталась на месте.

— Хочешь знать, с чего все началось? Была одна женщина. Я любил ее, как еще никто на земле. Но она не оценила Моей любви, и отвергла Меня.

Судья встал перед ней. Инна, как и тогда, в тот день, когда дядю убили у нее на глазах, смотрела на Него, не в силах пошевелиться.

— Я любил ее, и это сделало Меня тем, Кто Я сейчас. Любовь к женщине было худшее, что случилось со Мной. Огонь пожирает Меня, и нет Мне покоя ни днем, ни ночью. Любовь сгнила во Мне. Я не могу внушать любовь, и не хочу. Я хочу сеять Смерть, Мрак и Ужас. Вы все живете в Моей мечте. И мечта эта — Ад.

Инна дрожала. Пар вырывался у нее изо рта.

— Что Тебе нужно? — выдавила она.

Судья подошел к окну, опустил шторы.

— Я должен завершить дела. Убей Я тебя тогда, никто не узнал бы обо Мне, и Я бы ушел. Но теперь Меня ищут, и Я должен поскорее выполнить свой план. Для этого придется убить многих. Пощадив тебя, Я обрек на смерть других. Это война, Инна. На войне милосердие приводит к ужасным последствиям.

Судья подошел к Инне, провел ладонью по ее лицу. Слезы на ее щеках превратились в капельки льда.

— Не бойся, — прошептал Судья. — Больно не будет. Я сделаю все быстро.

Она, словно во сне, прошла мимо Судьи к мини-бару.

Наполнила стакан. Рука тряслась, часть жидкости пролилась на стойку. Инна залпом осушила стакан. Попыталась поставить стакан на полку, но он с глухим стуком упал на ковер.

Судья шагнул к ней. Инна бессмысленно уставилась на Него. Она читала, что перед смертью вся жизнь в считанные секунды проносится перед глазами. Инна ничего подобного не испытала. Не было ничего, кроме звона в голове.

Судья поднял над головой молоток.

— Прости, — прошептал Он.

Инна, рефлекторно зажмурившись, услышала, как молоток со свистом рассекает воздух. Услышала, как ее череп с треском ломается, и все заполняет боль. Девушка беспомощно простонала.

Секунда, две, три.

«Я уже в Аду?»

Девушка открыла один глаз, другой.

Сквозь пелену слез увидела Судью, вытянувшего руку с бледными тонкими пальцами. Он почти обрушил молоток ей на голову. Непреодолимая внешняя сила помешала Ему.

Непреодолимой внешней силой оказался Павел. Увидев его, Инна поняла, что спит.

Павел держал руку Судьи стальной хваткой. Судья не сопротивлялся. В Его позе чувствовалась насмешка.

— А, — сказал Он. — Это ты.

Павел оттолкнул Его.

Судья отлетел на несколько шагов, но удержался на ногах.

— Убирайся, — сказал Павел. — Теперь этот Дом под защитой.

Судья передернул плечами.

— Лучше уйди.

— А то что? — Павел встал между Ним и жертвой. — Убьешь меня? Ты не можешь.

— Нестерова принадлежит Мне. Дай Мне взять Свое.

— Ее ты не получишь.

Инна стояла и слушала, как они решают ее судьбу, словно спорят, кому первому занять ванную.

— Мой тебе совет — не отходи от нее ни на шаг.

— Ты ее не тронешь. Она Тебе не нужна. Ты просто хочешь отомстить мне.

Судья приблизился к Павлу.

— Не знаю, какая в тебе сила. И почему Я бессилен перед Тобой. Когда Я разгадаю твою тайну, Меня ничто не остановит.