Судья

Бубнов откинулся в кресле. Пожевал губами.

— Я, дурак, Илью выгнал. Он бы вмиг разыскал. Инна бы на свист прибежала, как сучка дрессированная.

— Да на что нам эта бестолочь?

— Инна молода. Молодость — это будущее. Будущее нашего дела. Вадим, сучонок. Не уберег девку. А я — парня.

Бубнов на секунду как будто заснул. Встрепенулся, зыркнул из-под седых бровей.

— Инна должна стать партнером. Должна быть в доле. Руководить фирмой. Выйти замуж и нарожать наследников.

— Петрович, ты же знаешь Инну. Она ни на что не годна. Она не выйдет замуж, никого не родит. Она на игле сидит. Хорошо, если до зимы протянет.

— Ерунда! Не хочет — заставим. Кочергой припугнем (Бубнов хохотнул). С кем она контачила в последние месяцы?

Баринов вздохнул.

— Есть один подозрительный тип. Соперник Ильи.

— Что в нем подозрительного?

— Да как сказать? С какой стороны ни крути, он Илье никакой не соперник.

— Кто он?

— Покровский Павел Юрьевич, школьный учитель, наследник Катерины Дубровской, в начале века был связан с религиозной сектой «Церковь Любви»…

Бубнов раздраженно дернул щекой.

— Ну, затараторил! Что ты мне лекцию читаешь? Я же тебя не порт-фолио на него спрашивал!

— А что же тогда?

Бубнов грохнул кулаком по столу.

— ЧТО ОН ЗА ЧЕЛОВЕК? ИЗ КАКОГО ТЕСТА?

Он достал пузырек, высыпал таблетки, сунул под язык. Баринов поспешно плеснул воды из графина. Сел в кресло. Утер пот платком.

— Выкладывай, что знаешь.

— О Покровском ничего точно не известно, но ходит много слухов.

— Слухи? К черту! Никогда не слушай, что говорят люди. Люди ничего не понимают. Они называют смелыми поступки, совершенные под влиянием страха, а храбрость считают глупостью. К тому же, когда люди говорят о ком-то или о чем-то, они на деле рассказывают о себе. С кем он дружит?

— С детьми.

— С детьми, — Бубнов нахмурился. — Каков из себя?

— Мужчина средних лет, невысокий. Привлекательный, но не смазливый. Угрюмый нелюдим, одиночка. Когда улыбается или смеется — совсем другое лицо. Шутки любит злые.

Глаза темно-синие или голубые — в зависимости от настроения. Взгляд отталкивающий. Говорит мало, всегда только самую суть дела. Деньги и люди его не интересуют.

— А что его интересует?

— Сергей Петрович, я не знаю. Это не человек, а какой-то труп ходячий.

— Возможно, его интересует правда, — проговорил Бубнов, глядя на поверхность стола. — Когда у человека нет денег и семьи, он со скуки начинает интересоваться правдой. Есть еще что?

— Друзей не имеет, зато врагов хоть отбавляй. Среди них — Дубровский и Точилин.

Бубнов посмотрел Баринову в глаза.

— Спасибо, Георгич. Это хорошая характеристика. Теперь мне про него все ясно.

Бубнов встал, одернул лацканы пиджака. Взглянул на часы.

Баринов вскочил, словно на кнопку сел, обошел стол, протягивая для рукопожатия клешню.

— Найди Инну, — сказал Бубнов, пожимая клешню и глядя прямо в глаза. — И принеси мне на блюдечке. С голубой каемочкой.

Валерий Георгиевич кивнул.

Когда закрылась дверь, побагровел. Поднял кулак и показал двери.

— Вот тебе! Выкуси!

Тяжело дыша, опустился в кресло.

Снег перестал.

Илья стоял посреди роскошного офиса, недоуменно разглядывая торговые сертификаты на стенах. За столом утопал в кресле маленький человечек с лицом выдры.

— Садись, Ильюша. В ногах правды нет.

Он овладел собой. Сел напротив.

— Ошибаетесь. В ногах вся правда и есть.

— Как так?

— Когда человек испытывает страх, первым делом у него начинают дрожать коленки.

Баринов сухо улыбнулся.

— Ладно. К делу. Сергей Петрович сказал, ты толковый парень.

Илья сглотнул, с трудом сдерживая эмоции.

— Отец так сказал?

— Сказал-сказал. И я с ним согласен. Я людей повидал немало. Лохов вычисляю с первого взгляда. Ты не лох.

— Что вам нужно?

Баринов наклонился над столом и прошептал:

— Точилин. Это имя тебе что-нибудь говорит?

Глава 32. Павел и Инна

— Что ты теперь будешь делать? — спросила Инна. Они сидели за столом в кухне.

Павел взял чашку. Его рука дрожала.

— То, что сделали с Димой, изменило все. Не знаю, как буду жить дальше.

— Брось, — сказала Инна. — Глупости.

— Я не смог помочь ему. Я влюбился и на все наплевал. Хватит. Пора возвращаться в мир. С прошлым я расплатился. От иллюзий избавлен. Можно двигаться дальше.

Инна выпрямилась, удивленно глядя на Павла. Его глаза блестели. Она уже давно не видела Павла таким уверенным и готовым.

— Кажется, ты начинаешь просыпаться. Что же тебя торкнуло? Случай с Димой?

— То, что мой сын плюнул мне в морду.

Павел допил чай и встал.

— Но сначала я отвезу тебя домой.

Наступила мрачная тишина. Инна медленно подняла глаза. Ее ресницы дрогнули.

— Пора возвращаться, Инна, — сказал Павел. — Сказка закончилась. Я знаю, что ты не любишь меня и никогда не любила.

Часть IV. Конец

Это конец, милый друг.

Это конец, мой единственный друг.

Конец

Наших тщательно продуманных планов.

Конец

Всего, что имеет значение.

Ни спасения. Ни удивления.

Конец.

Я больше никогда не взгляну в твои глаза.

The Doors. «The End».

«Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако. И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня. Ночью ноют мои кости, и жилы мои не имеют покоя».

Книга Иова, Ветхий Завет.

Глава 33. Завертелось

Застегивая пуговицы белой блузки, Инна испытывала щемящее чувство возвращения. Именно в этой блузке и голубых джинсах она впервые переступила порог старого, темного, запущенного Дома.

Девушка поправила волосы, ободряюще улыбнувшись отражению в зеркале.

Инна прошлась по комнатам, где ей было так тоскливо и холодно… Когда она оказалась здесь, все виделось убогим и грязным. Особенно мучила ее вонь. Но теперь, когда Инна прожила здесь несколько месяцев, Дом носил на себе печать ее присутствия. Инна смотрела на стены, мебель, полки с книгами, и во всем видела отражение собственной души.

Павел кашлянул в кулак. Инна обернулась. На ее лице испуг сменился изумлением. Павел, в нежно-голубого цвета рубашке и черных джинсах (Инна даже не знала, что у него есть такие вещи), чисто выбрит. Лицо спокойное и серьезное.

«Кажется, мой уход — большой праздник».

— Я вызвал такси. Ты ничего не забыла?

— Нет. Вещей немного — всего-то паршивая сумочка.

Инна некоторое время смотрела Павлу в глаза, пытаясь угадать его мысли. Сказала со слабой улыбкой:

— Все было не так плохо, правда?

Павел отвернулся.

За окном послышался шорох колес.

Инна вздрогнула. Павел встряхнулся.

— Ну? Пора.

Инна медленно, как во сне, сошла с крыльца. Направилась к машине.

Павел следовал за ней, хмуро глядя под ноги.

Инна взялась за ручку дверцы. Он вскинул голову.

— Ты что-то забыла?

Девушка облизнула губы.

— Съездишь со мной? Я боюсь одна ехать.

Павел секунду разглядывал ее лицо. Жесткая усмешка скривила его рот.

— Что ж, — процедил он. — Прокатимся с ветерком.

Инна неуверенно рассмеялась.

Такси остановилось. С ужасом и сонным недоумением Инна уставилась на роскошный особняк.

Павел открыл дверцу с ее стороны.

— Выходи.

Инна, в каком-то отупении, взяла сумочку. Выбралась из машины. Павел захлопнул дверцу.

Они смотрели друг другу в глаза. Шофер терпеливо ждал. Инна подумала: скольких он повидал, как мы? Как это, наверное, скучно и банально!

Павел сузил глаза.

— Дальше дорогу ты знаешь, не заблудишься.