Художники смерти

Беглый просмотр, как и следовало ожидать, ничего интересного не принес. К тому же было сложно сосредоточиться — как только чувство опасности, обострившееся в гостинице, прошло, вновь нахлынули воспоминания о вое, который провожал нас. Словно в ответ на них, пиликнул телефон.

— Завтра мы устраиваем небольшую охоту… ждем тебя в гости…

— В качестве кого? — Нора оценила шутку — мгновение спустя динамик принес ее довольный смех.

— Ну, ты, наверное, сам решишь, хотя мне привычнее видеть тебя среди хищников.

— Тогда мы договорились… где встречаемся? — Выслушав ответ, я отложил телефон и приготовился к шпилькам. Ольга, которая появилась в дверях и была свидетелем разговора, долго ждать не заставила.

— Я хочу заказать ужин… на тебя лимончик взять?

— Это чтобы вид был менее довольным? Не беспокойся — сейчас пройдет. Поедешь со мной?

— Ну уж нет. Не собираюсь стоять на пути оборотня, который рвется к добыче — это, как правило, заканчивается разорванным горлом. Все, пропал для общества еще один вампир… — Она подняла глаза к небу. — А как кровушку сосал, какие гадости людям делал! Сколько горя-несчастья принес, и сколько еще мог бы принести… Тебе надо побелить потолок, если собираешься соблазнять девушек в этой квартире, учти на будущее.

— Спасибо. На этом митинг, посвященный отношениям нелюдей, будем считать закрытым. Что там по поводу ужина?

— А ты его заказал? — Независимо от подвида, женская сущность не изменяется. Правда, раньше я за Ольгой подобного не замечал. Вздохнув в адрес утраченной лояльности и терпимости, я снова взялся за телефон.

Очищенный снегопадом воздух поутру щипал нос стерильным холодом. Легкая метель улеглась за ночь, и теперь перед нами расстилался лес, расчерченный лишь свежими следами — просто мечта охотника. Мечтателей же набралось всего четверо — Нора, ее сестра, я, и егерь — судя по внешности, а главное, устройству ауры, к оборотням не имевшего никакого отношения. Но моих спутниц он, судя по всему, знал хорошо. После некоторого колебания он все же осторожно подошел ко мне, когда сестер не было рядом, и предупредил о том, что охота будет «очень экстремальной». Расценив кивок как подтверждение моих знаний, он чуточку успокоился.

Оставив машину у сторожки, мы стали на лыжи. Некоторое время я с опаской приспосабливался к этому средству передвижения, но детский опыт быстро вспомнился, а энергии хватало, чтобы не отставать от спутников. Только на лыжне я заметил, что оборотни не захватили с собой оружия, за исключением привычных уже ножей. Я, в свою очередь, ограничил свой набор мощным арбалетом, а егерь с надеждой и некоторой, как мне показалось, опаской, поправлял карабин за спиной.

— Ты уверен, что зверь не ушел? — Нора спрашивала не в первый раз, и рвалась вперед, как только видела кивок проводника. Через час хода, мы приостановились — хвойный лес сменился небольшими зарослями дикой яблони. В глубине их что-то слегка шуршало и похрустывало. Чувствуя себя наполовину ослепшим и оглохшим в незнакомом месте, я все же постарался сканировать местность. Олени — не люди, но они также имеют биополе — как оказалось, даже достаточно яркое и сильное. Но на этом сходство их заканчивалось. Перед мысленным взором появились яркие астральные тела, а вот привычного мне набора других не было. Олени не думали, поэтому и не тащили на себе шлейфа мыслей, не обладали излишком эмоций, поэтому и не засоряли пространство вокруг выбросами энергии.

Оборотни остановились, освободили ноги от лыжных креплений и осторожно скинули верхние куртки. Я проделал тоже самое, враз почувствовав, что на улице более чем прохладно. Нора легко взмахнула рукой, нарисовав в воздухе полукруг. Егерь кивнул, и повесив куртки на сук дерева, пошел по лыжне дальше. Очевидно, он собирался перекрыть отступление стаду. Когда он скрылся за деревьями, Мара первой сорвалась с места. Несмотря на то, что снег местами был выше колена, девушка легко преодолевала его, проделывая по пути целую траншею. Повторять за ней тот же трюк было сложно — после нескольких попыток я вспомнил наши тренировки и решил бежать по-своему.

Ноги словно сами вырвались из скрипящей массы, лицо обожгло ветром. Прыжки получались длинными, но мягкими и не очень высокими — мне не хотелось соскользнуть с какой-нибудь коряги и сломать себе конечность-другую. Но глядевшая в начале с сомнением на этот процесс Нора быстро оценила способности вампира — мне удавалось не отставать от спутниц.

Мелькнувшие впереди стадо рванулось прочь от нас — как раз в сторону егеря. Вдалеке послышался выстрел, олени вернулись обратно и тут оборотни своего не упустили. Нора ринулась наперерез — роскошный рогач вильнул в сторону, чиркнув по снегу красными капельками. Резкий толчок вперед, бок животного оказывается рядом, удар приходится точно — под лопатку, но это не останавливает его. Запоздало понимая, что длины клинка «городского» ножа не хватает для охоты, пытаюсь не отставать от него — на целине это нет так сложно. Оборотни стараются взять оленя в клещи. Среди мечущихся в стороны хлопьев снега перед обезумевшим в отчаянном сопротивлении животным уже три хищника. К шумному дыханию присоединяется хрип — слабеющий зверь рвется напрямую через кусты.

Треск расщепляемых телом стволов на мгновение перекрывает собой все звуки. Оборотни берегут дыхание, и лишь перед последней атакой, забыв о том, что у них больше общего с людьми, коротко и сильно взрыкивают. Звук, родившийся где-то внутри, ненамного опережает другой — тихий звон заледенелой стали, с шорохом разваливающий мышцы на ляжке оленя. Зверь припадает на раненую ногу и тут же следует второй удар — теперь уже во вздрагивающее от прерывистого дыхания горло.

Всех троих начинает бить дрожь. Это не простой азарт добытчика, когда думаешь по принципу — а, уйдет, так в холодильнике есть сосиски. На пару минут этот олень был нашей единственной целью в мире, все остальные желания и стремления ушли, как и мысли, чувства. Мы были хищниками и одновременно всем остальным миром, чувствуя даже не «третьим глазом» поведение жертвы, просто зная, куда она побежит через минуту. Мы были преследователями, и одновременно одним целым с жертвой, ощущая оленя лучше, чем он сам.

— Понравилось? — Нора чуть пришла в себя и сейчас с интересом изучала меня.

— Что-то в этом есть. — Она придвинулась ближе и вдруг, быстрым ударом по стволу дерева, обрушила на меня снегопад.

— Врешь, по глазам вижу, что понравилось! — Заразительно хохоча, оборотень нырнула в кусты. Через пару секунд оттуда прилетел снежок. Я поймал белый шарик и отправил обратно, прикинув мысленно траекторию. Ответа не последовало. Вспомнив об уловках оборотня, я мысленно двинулся за ее следом — сейчас буквально пышущим жаром от погони. Так я и думал… прыжок в сторону, я прорываюсь через кусты — Нора успевает отшагнуть, но не успевает увернуться.

— Так нечестно! — В желтых глазах прыгают сотни бесенят, а знакомый еще с острова запах прорывается через зимний воздух. — Это я должна устраивать засады… _ Горячие, несмотря на холод, губы скользят по лицу, через шерсть свитера слышно, как выпрыгивает из груди не успевшее остыть после охоты сердце. Она неожиданно замирает — на смену комку мышц проходит мягкая податливость. Но зима вносит свои коррективы.

— Ш-ш-ш-ш. Мы так в сосульки превратимся. Я потащил ручного оборотня обратно, к нашей добыче и курткам, которые привез егерь, качавший головой при взгляде на результат «слишком экстремальной охоты».

— Четыре удара, кто бы мог подумать… обычно спугнутого зверя только собаки догоняют, а тут… — Егерь еще много мог бы наговорить, но, видимо, сказывалась привычка к молчаливости или оборотни платили настолько хорошо, что он больше ничему не удивлялся.

— Ладно вам… — Я попытался его успокоить. — Охотятся же в Европе на кабана без ружья. Вепрь, это, конечно, поопаснее, но две-три собаки кабанчика легко фиксируют, хватая за уши… А охотнику остается только добить.

— Ну, наших зверей собаками лучше не дразнить… хотя любители нервы пощекотать наверняка найдутся и если молоденького кабанчика загонять, оно, может и нормально получится. — Егерь прикидывал выгоду от нового предприятия, уже не думая о странных клиентах.