Темные души (СИ)

- Захотелось навестить обитель святости нашей семьи, куда проник слуга сатаны.

Гильом резко ударил кулаком о полку камина.

- Зверь из Жеводана, - сквозь зубы сказал он.

- Именно. И ты прекрасно знаешь, кто это. Кстати, где наш братец?

- Мы не братья тебе! – вскричал Гильом. – Ты отродье сатаны, а он просто больной человек!

- В общепринятом смысле слова мы не братья. Но мне лень копаться в нашей генеалогии, чтобы точно установить степень нашего родства, Гильом. А вечная жажда убийства у твоего кузена это не только болезнь. Это его наказание. Как мне предвидение и чтение мыслей, как твоё умение зажигать огонь взглядом, как шесть пальцев на ногах Матье.

- Да, но в отличие от тебя, мы не гордимся этим, а пытаемся искупить наши грехи.

Бертран махнул рукой.

- Всё искупит тринадцатый потомок.

- Бертран! – воскликнул Гильом. – Тебе никогда не бывает страшно за свою душу? Ты никогда не думал, что ждёт тебя после смерти?

Бертран улыбнулся.

- На Востоке, в Индии, существует секта, члены которой верят, что после смерти человеческая душа вселяется в другое тело. Этих же взглядов придерживались, между прочим, и катары. Только пока переселяется, эта душа о прошедшей жизни забывает. Чтобы в новой жизни понести наказание за грехи прежней. Если верить этой секте, я просто смогу возродиться после смерти. А если верить нашим церковникам, то ничего хорошего «по ту сторону» меня не ждёт. В рай я не попаду уже потому, что я де Го, да и скучно там, среди одних праведников. Уж лучше в ад. Там компания веселее.

Гильом содрогнулся и перекрестился. Бертран улыбнулся, глядя на это.

- Ты слишком много якшаешься с протестантами. Их мрачные догматы отравили тебе жизнь.

Гильом хотел что-то сказать, но в это время вошёл Матье, за которым следовал продрогший настоятель. Увидев свечу на камине, он направился к нему, но разочарованно остановился посреди комнаты, не дойдя нескольких шагов.

- Почему вы не разожгли камин? – спросил он, обращаясь к Гильому. – В вашем доме холоднее, чем на улице.

Гильом коротко глянул на него и пристально посмотрел на тёмное нутро камина. Через некоторое время от туда потянулась струйка дыма, а ещё по прошествии времени на остатках дров заплясал маленький язычок огня, постепенно становясь больше.

- Мы с Матье, да и все наши слуги, - сказал он, обращаясь к выпучившему на огонь глаза настоятелю. – Не чувствуем холода. Но для гостей дрова у нас есть.

Он кивнул Матье, и тот скрылся в сумраке комнаты. Через некоторое время он появился с охапкой дров и свалил её перед камином. Настоятель ещё некоторое время с ужасом смотрел на огонь в камине, затем часто перекрестился и забормотал молитвы. Бертран разразился громким смехом.

- Браво, Гильом! Вы напугали своего гостя даже лучше, чем я!

Гильом мрачно посмотрел на веселящегося Бертрана и повернулся к настоятелю. От его взгляда тот вздрогнул и с ужасом посмотрел на него.

- Vade retro, Satanas!* – прошептал он и перекрестил Гильома. Тот смиренно вздохнул и перекрестился. Настоятель некоторое время пристально смотрел на него, ожидая то ли, что Гильом испарится, то ли, что у него вырастут рога и хвост. Но Гильом смиренно стоял и бормотал молитвы. Успокоившийся было Бертран, глядя на эту сцену, снова зашёлся смехом.

- Братец, прекратите эту комедию, - сквозь слёзы смеха взмолился Бертран. – Я могу задохнуться.

Гильом и настоятель одновременно посмотрел на него. Внезапно посерьёзнев, Бертран произнёс:

- Мне надоела эта ханжеская комедия. Матье, проводи настоятеля.

Матье медленно посмотрел на Гильома. Тот кивнул. Подойдя к камину, Матье взял свечу и повернулся к настоятелю. Тот, потирая руки от холода, пошёл вслед за Матье, медленно поднимавшемуся по лестнице, подсвечивая себе единственной свечой. Проводив их взглядом, Бертран пересел в кресло около камина. Оказавшись в его неверном свете, Гильом устроился в кресле по другую сторону от Бертрана. Некоторое время он смотрел на огонь.

- Почему Виктор охотится в Жеводане, а не где-нибудь ещё? – прервав затянувшееся молчание, спросил Бертран.

- Он ищет, - коротко ответил Гильом, взглянув на него. Потом он снова перевёл взгляд на огонь.

- Ищет? Что? – недоумённо спросил Бертран.

- Я не знаю. Он сказал только, что ищет, - не поворачивая головы, ответил Гильом.

- Проводи меня к нему.

- Зачем?

- Я хочу сам его спросить, - Бертран встал. Вслед за ним медленно встал Гильом.

- Сейчас? Он спит.

- Нет. Он ждёт меня, - Бертран взял перчатки и шляпу. – Да, а почему ты вообще его выпускаешь?

- Он мой брат, - мрачно глядя на Бертрана, произнёс Гильом и направился к выходу. – Он несчастный больной человек, чтобы о нём ни говорили. Он мой брат. И он должен найти то, что ищет. Возможно, это ему поможет.

- Для начала его кто-нибудь выследит и сдерёт с него шкуру, - проворчал Бертран, идя вслед за Гильомом по тёмному дому. – А заодно и с тебя.

Гильом обернулся и бросил короткий взгляд на Бертрана, затем пошёл дальше.

Глава четвёртая

Проходя тёмными коридорами, они подошли к обычной, ничем не примечательной двери. Остановившись около неё, Гильом несколько раз глубоко вздохнул и вынул из-за пазухи ключ, висевший на его шее на верёвке. После двух оборотов дверь открылась, и родственники вошли в обычную комнату, которая производила впечатление запущенной и нежилой. Подойдя к массивному шкафу, Гильом распахнул дверцы. В шкафу ничего не было, кроме боковой полки с правой стороны и массивной железной двери в задней его стенке. Пошарив на полке, Гильом нашёл связку ключей и один за другим стал отпирать замки на двери. Бертран усмехнулся, но ничего не сказал.

Когда последний замок был отперт, Гильом, налегая на дверь плечом, со скрипом приоткрыл её.

- Свет я тебе не предлагаю. Виктору он не нужен, мне тоже, - произнёс он, не оборачиваясь. Не дожидаясь ответа Бертрана, он протиснулся в образовавшуюся щель.

- Гостеприимный хозяин, - с усмешкой буркнул Бертран, протискиваясь за ним.

- Позволь напомнить, я тебя не приглашал, - холодно сказал Гильом, спускаясь по крутой тёмной лестнице.

- Тогда как понимать твоё письмо ко мне? – глядя под ноги, спросил Бертран, не поднимая глаз. Гильом неожиданно остановился.

- Я тебе ничего не писал. Была бы моя воля, я и не впускал бы тебя не только в дом, а вообще в мою жизнь.