Оазис Джудекка

держал долго и отвернулся. Наблюдать за неторопливой забавой Дез было все равно что следить за судьей, подписывающим смертные приговоры.

Когда она закончила, он выжидающе уставился на нее.

- Во всяком случае, столкновение с айсбергом нам не грозит, - отшутилась она.

"Интересно, что бы ты сделала, если бы грозило? - подумал Лоун. - Скорее всего ничего. На берег не сошла бы, это точно. Дождалась бы катастрофы и спокойно наблюдала бы за тем, стану ли я прорываться к шлюпкам, расталкивая детей и старушек. А я рискнул бы? Не знаю... Вот где зарыто мое дерьмо: до последней секунды ничего о себе не знаю. Животное. Дрессированное и подопытное животное... Есть, правда, одна мелочь. Ради нее стоило бы искупаться в ледяной водичке: хотел бы я увидеть ту шлюпку, которая приплывет з_а т_о_б_о_й..."

Он не вышел из каюты, чтобы посмотреть, как трудолюбивые толстячки-буксиры оттаскивают тушу лайнера от причала и волокут ее к большой воде. Таким образом, город растаял в серой дымке без его участия. Город просто исчез с того момента, когда Лоун ступил на палубу. И теперь не было ни малейшей возможности доказать себе, что город вообще когда-либо существовал. Свидетельства других - не в счет. Все это какая-то паршивая игра, в которой собственная память играет за чужую команду. Разве его "сновидения" менее реальны, чем то, что называется явью?

Все располагало к меланхолии: изоляция, плохая погода, ощущение затерянности, охватившее Лоуна очень скоро, несмотря на близость сотен людей и современнейшую технику. Плавание напоминало растянувшееся на много дней пересечение нейтральной полосы. Граница хаоса и пустоты...

Когда подолгу висели туманы, Лоун ловил себя на том, что был бы не против, если бы земля исчезла. Плыть вечно в этой седой мгле, время от времени издавая тоскливые гудки, - чем не завидная участь по сравнению с суетливой и безалаберной жизнью на берегу? Берега непознанного континента смерти. Гавани отчаяния. Отмели забвения... Плыви-плыви, ковчег потерянных душ!..

Он писал понемногу под диктовку Дезире. Даже добавлял кое-что от себя. Правда, очень мало. Будто кто-то строго отмерял дозы слов, впрыскивая их в его воображение. Слишком слабое лекарство... Перечитывать написанное он не пытался знал, что это верный способ увязнуть в переделках. Вот когда закончим... Но он понимал: вещь получается мощная и цельная, как скала. При этом гарду удавалось достичь необходимого парадокса: монолит пронизывали туннели, ведущие в потустороннее...

Лоун поздравил себя с тем, что не ошибся, выбрав плавание по морю. Порой он испытывал почти забытое ощущение уюта, будто на время стал подданным дряхлой империи, в которой вся жизнь расписана наперед. Во всяком случае, на две ближайшие недели... Он использовал их на полную катушку. Двадцать четыре часа это так много, если останавливаться возле каждой секунды, как возле музейного шедевра. Он пил хорошее вино, гулял под моросящим дождем, сидел в шезлонге, глядя на океанский закат, слушал танцевальную музыку,