Нечто в лодке по ту сторону озера...

Я действительно совершенно не представлял себе, в чем не религиозный человек может завидовать религиозному.

— Не все так просто, поверь мне, — сказал я.

Влад затянулся.

— По крайней мере, у тебя есть цель в жизни, — произнес он, выпуская дым.

— Какая?

— Ну… ты же спасаешь мир…

Я продолжал тупо смотреть на Влада. Потом отвел взгляд в сторону.

— От этого быстро устаешь, — ответил я.

"Знал бы ты, что самым моим большим желанием является то, чтобы Бога никогда не было" — подумал я про себя.

— Религия не приносит радости человеку, — сказал я вслух, — Но ты прав — она стимулирует. Это факт.

— Вот об этом я и говорю, — ответил Влад, докуривая сигарету.

И мне самому с этим трудно было не согласится.

— Знаешь, ты наверно прав, — философски произнес Влад, немного задрав голову, всматриваясь в потолок, — Без веры и без Бога жизнь человека становится в значительной степени бессмысленной.

Я задумался.

— Я так никогда не говорил, — ответил я.

— Но всегда так думал, — ухмыльнулся Влад.

Наступила пауза.

Возможно, в этих словах и была доля истины.

— Но ты в Него не веришь.

— Не могу себя заставить, — сказал Влад и затушил в пепельнице докуренную сигарету.

Забавно… Возможно, что он был прав. Ведь в жизни человека все определяется только лишь его болью. Именно боль — единственный и изначальный первопричинный стимул, заставляющий человека что-то делать. Неудовлетворенное желание производит боль. Боль заставляет идти и искать пути, способы удовлетворения своего желания. И религия здесь не исключение — тоже все сводится в результате лишь к этому одному. Просто здесь наряду с понятием временной боли появляется другой более веский аргумент, и более сильный фактор — это совершенно другой уровень — боль вечная. Но это уже совсем другая тема.

Находясь в этой квартире, я продолжал общаться со Светой и Владом, то по очереди с каждым, то одновременно с обоими, обсуждая какую-нибудь очередную тему за столом на кухне, застланной табачным дымом. Мне нравилось находиться с ними втроем в такой маленькой компании, а Света радовалась, что хотя бы при мне в ее доме нет проституток и Влад не бухает водку литрами из горла бутылки, а медленно сосет ее из стаканов маленькими количествами.

В какой-то момент времени мы со Светой остались на кухне вдвоем. Сидя за столом, приставленным одним краем к стене, друг напротив друга, мы общались и находили наше общение довольно приятным.

Света рассказывала мне про свои впечатления, когда ее впервые остановил гаишник, когда она ехала на машине утром. Говорила, как волновалась при общении с ним, хотя вроде ничего не нарушила.

— …А потом просто отдал мне документы, пожелал хорошего пути и быть внимательной на дороге. Только и всего. А я там перетряслась уже вся. Думала про себя, что там не так сделала, что там нарушила. Даже взятку не попросил и не стал меня долго держать, документы отдал и все.

— Да, у них есть такая развлекаловка ночью и утром, чтобы не засыпать. От скуки помогает, — произнес я, утвердительно покачав головой.

— Да… ну может быть моя машина, там, под какие-нибудь описания подходила.

Я пожал плечами с улыбкой на лице.

— Может быть, — ответил я.

Наступила пауза.

Мы помолчали немного. Света положила ногу на ногу, одной рукой подперла шею, а другую свободно опустила на стол, и постучала немного по нему ногтями. Она буквально за несколько секунд как-то изменилась и стала грустной.

— Я устала от того образа жизни, который ведет Влад, — произнесла она, — С ним надо что-то делать. Ему пора уже выходить из этого. Так больше нельзя.

— Это факт, — согласился я.

— Что мне делать с ним?

Я покачал головой и тихо произнес:

— Я не знаю.

Потом я добавил:

— У него абсолютная апатия и безразличие к жизни, и он не хочет напрягаться. Ему просто на все наплевать. Он не хочет больше жить. Он предпочтет умереть где-нибудь на помойке, чем напрягаться ради чего-то. Трудно заставить человека жить, если он сам не хочет.

Света скрестила на груди руки и прислонилась плечом к стене, положив на нее голову.

— И что? Должен же быть какой-то выход. Должен же быть способ заставить его. Не может быть так, чтобы ничего нельзя было сделать. Он не может так просто умереть, — проговорила она.

— Нужно, чтобы у него появилась какая-то цель в жизни, — ответил я, — Может, чтобы он влюбился в кого-нибудь, я уже думал об этом. Или просто какое-нибудь дело, которому он мог бы себя посвятить.

— Да, это было бы хорошо, — не отрывая своей головы от стены, произнесла Света, — Как это осуществить?

Я улыбнулся, и мы оба рассмеялись.

Затем снова наступила пауза.

— Может, вера сможет его спасти?

— Он не верит в Бога, — произнес я.

— А твоя церковь? Может, его в церковь привести?

Я улыбнулся.

— Да, это было бы не плохо. Но он не пойдет. Я уже говорил с ним.

— Я его заставлю.

Я снова улыбнулся.

— Хорошо. Я дам адрес… или нет… я даже лучше познакомлю тебя с кем-нибудь, чтобы вы с ними поехали.

— А ты что? — покосилась на меня Света.

— А что я?

— А ты не поедешь? — недоуменно спросила она.

— Нет.

Света нахмурила брови в непонимании.

— Почему?

— Ну, потому что вот так вот, — ответил я.

Наступила пауза.

Света смотрела на меня непонимающим взглядом, хотя где-то глубоко внутри она примерно понимала, почему я отказывался ехать в свою церковь.

— Я не поеду туда, — добавил я, — Так что как-нибудь без меня. Но я найду людей, которые будут вас сопровождать.

Света глубоко и очень грустно вздохнула.

— Ладно, я понимаю, — произнесла она через некоторое время.

"Это вряд ли", — подумал я про себя.