Нечто в лодке по ту сторону озера...

— Я бы на месте этих мужиков реально завалил бы тех подонков. Правильно, у них друг бухает щас постоянно, его жена в больнице лежит. Еще и жена потом помрет, мужик просто повесится — вот прекрасное развитие событий. И все из-за каких-то скотов, у которых больная психика. Только больные на голову люди могут поддерживать эту идеологию — продолжал Влад.

— Ну не они же конкретно его убили, — ответила Света.

— Какая разница? — возмущенно выпалил Влад, — Рано или поздно они переступят эту черту. Если они поддерживают эти идеи расизма — они уже не люди, они падаль.

— Это не значит, что их надо убивать. У них тоже есть матери, отцы, родные и близкие, — возражала Света.

— А они сами виноваты, что вырастили таких детей. Куда они смотрели? Как они воспитывали их? У них дети растут убийцами. Просто обыкновенными банальными убийцами. Все, это уже не люди. Куда смотрели их матери и отцы, что допустили, что у них выросли такие уроды? Сами виноваты.

— Нет, все равно так нельзя, — продолжала Света, не желая соглашаться со своим воинственным братом. У них тут между собой начинался, типа, спор как бы. У каждого была немного своя точка зрения на этот счет, — Но, конечно, я не представляю — у тебя сына убили. Как вообще жить после этого. Это ужасно, — заключила Света.

— Вот об этом я и говорю, — ответил Влад, затянувшись. В одном они соглашались абсолютно точно.

— Нет, я реально, наверно, все-таки больше Влада поддержу, — вставил я, наконец, свое слово, — У меня тоже более радикальный взгляд на эти вещи. Фашисты — это говно.

— А как же твоя религия? Бог же учил всех любить, — заметила Света.

Я пожал плечами, состроив гримасу, выражающую у себя где-то глубоко внутри свой до сих пор не разрешенный внутренний конфликт.

— Это не значит, что всяким уродам нужно позволять делать все, что угодно, — ответил я, — И это не значит, что надо позволить каким-то ублюдкам уничтожить весь этот мир. Тех людей, которых убивают нацисты — их я тоже должен любить, но они в отличие от этих фашистов жертвы. Так что правда на их стороне.

Света вздохнула и как-то задумчиво слегка наклонила голову, не зная, что ответить.

— Она девушка просто, — с улыбкой произнес Влад, жестом руки с сигаретой между пальцами, показав в ее сторону, — Девушки и должны так мыслить. Женщины меньше склонны к насилию. Это правильно.

— За это они нам такие и нравятся, — согласился я.

— Точно, — Влад поднял свой стакан, в котором была налита водка, и жестом пригласил меня в знак согласия удариться об этот его хрустальный попойный сосуд. Я поднял свою кружку с соком и звонко чокнул им о стакан Влада.

— Ой, прям, тоже мне, — произнесла Света, усмехнувшись.

— Но тут все-таки есть один нюанс, — заметил я, — Эту идеологию нельзя искоренить просто обыкновенным мочиловом всех, кто ее придерживается. Здесь нужно что-то более конструктивное. И не всегда нужно отвечать насилием, это правда. Здесь нужно, чтобы у людей сознание поменялось. Нужна более тонкая работа. Надо с людьми общаться, чтобы у них меньше злости было, чтобы они мыслили по-другому, чтобы у них агрессии меньше было, и не возникало желания убивать только из-за того, что кто-то другой национальности или даже из другой страны.

— Дак вот я об этом и говорю, — ответила Света, — Просто убивать всех националистов — это тоже не выход. Так тоже нельзя.

— Кто б спорил… — тихо произнес Влад.

Света посмотрела на него и вздохнула.

Наступила небольшая пауза.

— Ой, ладно, я пойду пока, — сказала, наконец, Света, встав из-за стола и разгладив руками на джинсах собравшиеся морщины. Я невольно посмотрел на ее сексуальные бедра, — Вы тут еще общайтесь, а мне надо кое-какие дела доделать, — произнесла она и вышла из кухни.

Влад улыбнулся и, указав рукой с зажатыми в пальцах сигаретой, вслед ушедшей его сестры, приглушенно произнес:

— Она специально ушла, чтобы мы с тобой могли поговорить.

— Н-да? — ухмыльнулся я и утвердительно кивнул головой.

— Она обо мне заботится. Хочет, что бы я изменил свою жизнь и стал приличным человеком.

— Это естественно, — констатировал я.

Влад сделал последний глоток из своего стакана с водкой и, затянувшись, грустно произнес:

— Света на меня немного злится. Я чувствую, что она от меня устала.

— Она тебя любит. Ты же ее младший брат, — возразил я, покачав головой.

— Но я ее достал, — ответил Влад, — Ее достало то, что я постоянно бухаю и торчу дома целыми днями. А если не дома, то в каких-нибудь гадюшниках с корешами. Ее достали мои шлюхи и просто те давалки, которых я знаю, и которые спят со мной просто так.

— Здесь трудно спорить. Это вполне логично, — согласился я.

— Вот об этом я и говорю.

— Дак изменись.

Повисла пауза.

— Не могу, — ответил Влад, затянувшись, — Точнее… не хочу… Ну… даже не знаю как… Не вижу смысла.

— Не видишь смысла, чтобы измениться?

— Ну… да… Мы же с тобой уже говорили как-то об этом. Не понимаю зачем.

— Что в твоей жизни должно произойти, чтобы ты увидел в этом смысл и захотел измениться? — спросил я.

— Не знаю… — ответил Влад.

Я тупо поднял кружку с соком и сделал глоток. Затем поставил кружку обратно.

— Света будет рада за тебя.

Влад отрицательно покачал головой, затягиваясь сигаретой.

— Почему-то меня это… не особо стимулирует. Я люблю свою сестру, но жить только ради нее я не могу. Это глупо. Мне нужен какой-то стимул. А у меня его нет. А жизнь меня эта больше не возбуждает.

Я скривил губы, не зная, что ответить.

— Мне цель какая-то нужна в этой жизни, — произнес Влад, — ЦЕЛЬ… А я не хочу ничего. Не знаю… Как так?… Ничего не хочу… И жить не хочу… Меня… хм, не привлекает больше эта жизнь… Она бессмысленна.

— Хм… — я утвердительно покачал головой, — А ведь я тебя понимаю, — ответил я, — То, что ты чувствуешь. Твое состояние.

— У тебя хотя бы есть твоя вера, — сказал Влад.

"Чёёо?" — подумал я про себя.

— Ты что завидуешь моей вере? — спросил я, скривившись.

Влад пожал плечами.

Я посмотрел на него внимательно-внимательно.

— Что ты только что сказал? — удивился я, — Первый раз в жизни встречаю человека, который завидовал бы моей вере.