Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)

— Нет.

— Может быть, в кино видела нечто подобное? Или по телевизору?

— Нет.

— В Евангелии? В Новом Завете?

— А… почему вы спрашиваете?

— Там много говорится об одержимости, об изгнании бесов Христом. Причем, симптомы в евангельском описании, надо сказать, мало чем отличаются от тех, что мы встречаем сегодня. Если вы…

— Слушайте, нет, этот номер не пройдет. Спасибо, что предложили, но лучше забудем об этом. Не хватало только еще, чтобы ее отец узнал о том, что я привела к ней сборище…”

Крис медленно скользнула указательным пальцем по переплетам. Ни Библии, ни Нового Завета, ничего… Ну-ка?

Взгляд ее упал на нижнюю полку: вот же она, та самая книга о черной магии и дьяволопоклонстве, которую принесла ей Мэри Джо Перрин! Крис вынула ее из общего ряда, раскрыла и медленно повела ногтем по оглавлению… Вот!

“Состояние одержимости”. Название главы гулким ударом пульса отдалось в висках. Она захлопнула книгу, сомкнула веки. “Что если?..” Затем медленно поднялась и вернулась на кухню.

Шэрон сидела за машинкой.

— Ты прочла это? — Крис подняла книгу перед собой.

— Прочла что? — переспросила Шэрон, не поднимая взгляда.

— Книгу о черной магии.

— Нет.

— А в кабинет ты ее отнесла?

— Я к ней вообще не прикасалась.

— Где Уилли?

— На рынке.

Крис кивнула и задумалась; затем вышла, поднялась по ступенькам и вошла в спальню Риган.

— Карл, это ты отнес книгу в кабинет? — Она показала ему обложку. — Ты поставил ее на полку?

— Нет, мадам.

— Значит, Уилли, наверное, — пробормотала Крис. Взгляд ее снова упал на книгу. Ужас смутного подозрения холодными мурашками пополз по коже. Значит, врачи из Барринджера были правы? В этом все дело? Неужели симптомы своего расстройства Риган вычитала отсюда? Тогда нужно искать: вдруг попадется что-нибудь похожее, какая-нибудь одна специфическая деталь…

Крис села за стол, нашла главу об одержимости и принялась торопливо читать:

“Прямым следствием преобладавшей тогда в обществе веры в бесов стал феномен так называемой “одержимости” — состояния, при котором больному начинало казаться, будто всеми его действиями управляет либо демон (что в прежние времена случалось чаще), либо дух умершего человека. Явление это, существовавшее постоянно, повсеместно и во все времена, все еще ждет своего объяснения.

Между тем, начиная с 1921 года, когда впервые увидел свет фундаментальный труд Траготта Остеррайха, исследования в этой области почти не проводились, что может показаться удивительным, если учесть, насколько далеко за эти годы шагнула вперед психиатрия”.

“Ждет своего объяснения”?.. Крис нахмурилась: из бесед со специалистами клиники она вынесла несколько иное впечатление.

“Со всей определенностью можно утверждать лишь одно: в разные времена у разных народов наблюдался один и тот же феномен. С человеком начинали происходить разительные перемены: у него менялся голос, манеры, черты лица. Больного переставали узнавать окружающие, и сам он начинал осознавать себя иной личностью с новым именем (человеческим или бесовским) и новым прошлым.”

“Симптомы… где же симптомы, в конце концов?” — нервничала Крис.

“…На Малайском архипелаге одержимость и сегодня считается явлением вполне обыденным. Рассказывают, что одержимый здесь преображается настолько, что родственники человека, в котором прежде обитал вселившийся дух, впадают в истерику. Исключая из рассмотрения случаи квазиодержимости (все они, в конечном итоге, сводятся к притворству, мошенничеству, а также к разного рода параноическим и истерическим проявлениям), мы приходим к следующему выводу: суть вопроса состоит не в оценке феномена, а исключительно в толковании его. Первоначально явление одержимости рассматривалось в русле спиритических воззрений: связь эта представлялась вполне логичной, поскольку новая личность нередко демонстрирует качества и способности, о которых прежде человек и не догадывался. Например, при бесовской форме одержимости демон мог изъясняться на незнакомом языке или…”

“Вот! Это уже кое-что! Нечленораздельный бред — не попытка ли это заговорить на каком-то языке?..” — Крис продолжала жадно проглатывать один абзац за другим.

“…или демонстрировать разного рода парапсихические явления, в частности, телекинез — способность передвигать предметы без видимого приложения материальных сил…”

Стуки? Эти ее умопомрачительные прыжки по кровати?

“При одержимости духом умершего могут наблюдаться явления, сходные с теми, что описывает Остеррайх; в одном из приведенных им случаев одержимости монах, который прежде не способен был сделать в такт музыке ни шагу, стал вдруг великолепным танцором. Все это производит на исследователя неизгладимое впечатление: даже великий Юнг, наблюдавший один из таких случаев, признал в нем “что угодно, только не симуляцию” и смог предложить лишь частичное объяснения происходящему…”

Крис продолжала читать с нарастающим ощущением безотчетной тревоги.

“…а замечательный американский психиатр Уильям Джеймс, внимательно исследовавший так называемое “вацекское чудо”, заявил, что “есть, по-видимому, достаточно веские основания считать одержимость явлением, родственным спиритизму.” Речь идет здесь о происшествии в городе Вацека, штат Иллинойс, когда девочка-подросток стала превращаться в другую девочку, Мэри Рофф, умершую за 12 лет до этого в психиатрической больнице…”

Крис так зачиталась, что не услышала, как прозвенел звонок, как Шэрон, перестав печатать, пошла открывать дверь.

“Принято считать, что первые сообщения о бесовской одержимости относятся к эпохе раннего христианства, но в действительности случаи вселения и изгнания духов были известны задолго до пришествия Христа. В Древнем Египте, а также в Месопотамии считалось, что все человеческие болезни суть проявления бесовской деятельности. Вот, например, как звучало древнеегипетское заклинание против детских болезней: “Уйди прочь, ты, являющийся во тьме, чей нос загнут вверх, а лицо вывернуто назад. Не позволю тебе целовать дитя мое…”

— Крис? — Она продолжала читать, не поднимая головы.

— Шэр, я занята.

— Тут тебя хочет видеть один человек из какого-то совершенно убийственного отдела.

— Боже мой, Шэрон, ну скажи ему… — Она осеклась на полуслове, по-прежнему не в силах оторвать взгляд от страницы. — Впрочем, погоди. Пусть войдет. Пригласи его.

Звук шагов. Секунды томительного ожидания.

“Чего я так жду?” Крис застыла в предчувствии; вот-вот что-то должно было появиться, вспыхнуть — как яркий сон, вечно ускользающий от медлительной мысли…

Киндерман вошел в комнату вместе с Шэрон, комкая свою и без того мятую шляпу, проковылял вразвалочку несколько шагов и остановился на почтительном расстоянии.

— Прошу прощения, — заговорил он со свистящим придыханием. — Вы очень заняты, знаю. И я совсем уже вам надоел.

— Как там наш мир поживает?

— Очень, очень плохо. А ваша дочь?

— Все по-прежнему.

— Ах, какая печаль. — Детектив навис над столом, всем своим бесформенным видом выражая сочувствие. — Видит Бог, ни за что не стал бы вас беспокоить: больная дочь, столько всяких забот… Когда моя Руффи слегла с… Или нет, это была Шейла, моя младшенькая…

— Садитесь, прошу вас, — перебила его Крис.

— О, благодарю вас. — Он шумно выдохнул и с наслаждением опустился на стул рядом с Шэрон; та вновь углубилась в письма и через несколько секунд огласила комнату треском машинки.

— Простите, вы, кажется, о чем-то начали говорить?

— Да, о том, как моя дочь… хотя зачем это вам. — Он махнул рукой. — И без того столько своих дел… А мне дай только волю — всю жизнь свою перескажу, хоть фильм по ней ставь. Точно! Вы не поверите. Знали бы вы хоть малую долю того, что творилось в нашей безумной семейке, вы бы… Вот, например… Ну да вы, конечно… И все равно послушайте: одну историю просто не могу вам не рассказать. Представьте себе: моя мама — она каждую пятницу готовит для всей семьи рыбный салат, так? И вот всю неделю у нас никто не может помыться, потому что мама запускает в ванну карпа, и он плавает там: туда-сюда, туда-сюда, день за днем. И зачем, вы спросите, он там плавает? А затем, оказывается, чтобы вывести себе все яды из организма. Каково, а? Я бы еще… Ну все, кажется, совсем вас доконал. — Он улыбнулся устало и движением головы будто отмахнулся от какой-то невеселой мысли. — Иногда, знаете, смех только и спасает… от слез.