Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)

— Пожалуйста! Не надо, прошу тебя! — визжала Риган, будто пытаясь оттолкнуть от себя распятие, неумолимо приближавшееся к ней плавными толчками. — Ты сделаешь так, как я говорю, дрянь такая! — злобным басом рявкнула она же. В это мгновение лицо девочки словно растаяло: черты расплылись, а затем стянулись в свирепую, дьявольскую маску — ту самую, что возникала уже под гипнозом. Крис стояла в оцепенении, обескураженная молниеносной сменой лиц и голосов.

— Нет!

— Ты сделаешь это!

— Ну пожалуйста!

— Ну-ка, пихай его, стерва, или я тут же тебя и прикончу!

— Прошу тебя!..

— Давай-ка впихни, впихни в себя Иисуса!

Риган попыталась было отпрянуть от какой-то ужасной, надвинувшейся на нее неизбежности; она широко раскрыла обезумевшие глаза, страшно разинула рот. Вопль нечеловеческого ужаса вырвался у нее из груди. Дьявольская маска наползла на лицо, и комната наполнилась вонью. Ледяной холод хлынул из самых стен. Стук прекратился, и вопль перешел в лающе-сдавленный злорадный хохот. Резким движением Риган ввела конец распятия во влагалище и принялась мастурбировать им, приговаривая все тем же низким, гулким голосом:

— Теперь ты моя, теперь ты моя, вонючая тварь! Ты, мерзость! Пускай, пускай же Иисус пропихнется с тобой хорошенько!

Мать стояла, не в силах пошевелиться, сжимая в ладонях щеки. Дочь вдруг зашлась дьявольским хохотом и протолкнула рукоятку вглубь: простыня под ней окрасилась алой кровью. Крис испустила животный крик, бросилась к кровати, вцепилась в крест и рванула его к себе. Секунду Риган глядела на нее, изумленно и злобно; затем ухватила за волосы, резко нагнула голову, ткнула ее лицом себе между ног и яростно задвигала бедрами.

— Аааххх! Наша маленькая свиноматка, — вновь зарокотала она чувственным басом. — Лижи меня! Лижи меня! Лижи меня! Аааххх!

В следующую секунду Риган резко дернула ее за волосы вверх и с размаху свободной рукой ударила в грудь. Крис пролетела через всю комнату, грохнулась о стену и упала на пол почти без чувств.

Комната вновь сотряслась от оглушительного хохота.

Какие-то пятна и блики, невыносимый звон в ушах и визгливые, искаженные звуки — все это слилось и закружилось, заполнило сознание одним туманно-расплывчатым водоворотом. Крис попыталась встать, но смогла лишь поднять голову: кровать, детская фигурка на ней — все поплыло перед ее невидящими глазами. Риган сидела теперь спиной к ней и, ритмично орудуя распятием, нежно напевала себе хриплым басом:

— Вот так-то, моя свинка, вот так-то, мой сладенький поросеночек, моя свиночка…

Широко раскрыв глаза, ничего уже не слыша и не соображая, Крис, с лицом, вымазанным кровью, поползла к кровати мимо распластавшегося Карла. В ту же секунду из пелены вращающегося тумана выплыл новый ужас, нахлынул волной и отбросил ее назад, к стене. Медленно и постепенно голова дочери на неподвижном туловище стала приходить в движение. С чудовищной неумолимостью, дюйм за дюймом лицо стало поворачиваться — дальше и дальше, сначала в сторону, потом назад — и наконец уставилось прямо на нее, свесив подбородок к спине.

— Ты знаешь, что она со мной сделала, эта твоя паршивая девчонка? — хихикнул знакомый голосок.

Крис взглянула на безумную ухмылку, рассохшиеся губы, на эти лисьи глазки. Дико взвизгнула. И продолжала кричать, пока сознание наконец не оставило ее.

Часть третья

БЕЗДНА

Глава первая

Крис стояла, опершись о парапет набережной Кейбриджа, пытаясь не слышать безумного автомобильного гвалта, а за спиной ее водители с одуряющим безразличием все сигналили друг другу, каждый в надежде прошмыгнуть быстрее других затор и устремиться, наконец, к срочным своим делам.

Накануне она связалась с Мэри Джо, но не решалась сказать ей правду: “…С Риган? Да ничего, в порядке все.

Я, кстати, подумываю, не собраться ли нам снова той же компанией. Кстати, как зовут того психиатра-иезуита? Я бы и его включила в наш…”

Снизу донесся смех: это юная джинсовая парочка проплыла под мостом во взятом напрокат каноэ. Быстрым, нервным жестом Крис стряхнула пепел в воду и скользнула взглядом по тротуару, убегавшему вдаль, к городским постройкам. Сбоку кто-то направлялся к ней торопливым шагом: синий свитер, брюки цвета хаки — нет, на священника не похоже. И вновь она опустила взгляд, пытаясь в мелкой ряби, поднятой суденышком, поймать собственное мелькающее отражение. Крис успела даже разглядеть название: “Каприз”…

Шаги раздались совсем близко: уголком глаза она увидела, как мужчина в свитере подошел, замедлил шаг и остановился рядом, у парапета. Крис поспешно устремила взгляд вдаль.

— Двигай дальше, приятель, — бросила она хрипло и щелчком запустила окурок в воду, — или, клянусь Богом, сейчас позову полицию!

— Миссис Мак-Нил? Я отец Каррас.

Она вздрогнула, резко обернулась и покраснела. Угловатое, будто выщербленное лицо…

— О Боже, я… Боже праведный!

В полной растерянности, не зная, куда деть руки, она сняла очки, но тут же, встретив взгляд темных, печальных глаз, надела их снова.

— Конечно же, нужно было мне сразу предупредить вас, что я приду в обычной одежде.

Голос звучал ласково, убаюкивающе; Крис показалось, от одного только его звука тяжесть стыда стала вдруг растворяться, сползать с усталых плеч. Она поймала себя на том, что не может оторвать взгляда от его тонких, мускулистых рук.

“Как у Микеланджело, только очень уж вены вздувшиеся…”

— Мне казалось, так будет надежнее, — продолжал он. — Вас, по-моему, больше всего беспокоила именно опасность огласки.

— Мне бы лучше о другом побеспокоиться… ну какая дура, а? — воскликнула Крис и принялась лихорадочно шарить у себя в сумочке. — Конечно же, я не сомневалась в том, что вы придете ко мне, как самый обычный…

— Человек? — вставил он, улыбнувшись.

— Ну, о том, что вы человек, я догадалась еще тогда, в студенческом городке. Потому-то и обратилась именно к вам. — Она поискала что-то в карманах жакета; затем подняла взгляд и увидела, что он наблюдает за ее пальцами. — У вас нет сигареты, святой отец?

— Ничего, что без фильтра? — Каррас потянулся к нагрудному карману.

— Я сейчас искурю и веревку.

— Что мне с моей зарплатой чаще всего и приходится делать. — Он вынул пачку “Кэмела” и щелкнул ее по донышку.

— Обет бедности, — заметила Крис с натянутой улыбкой и вытянула себе сигарету.

— Есть и в нем своя прелесть. — Теперь он полез в карман за спичками.

— Какая же?

— Веревка начинает казаться вкуснее. — Каррас еще раз взглянул на ее трясущиеся руки и едва заметно улыбнулся; наконец выхватил сигарету, сунул ее в рот и, сложив ладони чашечкой, чиркнул спичкой. Затем выпустил дым, протянул сигарету Крис, а сам повернулся к шоссе. — Тут всегда прикрываться от ветра приходится. Из-за машин, наверное.

— Спасибо, святой отец. — Она поглядела на него с симпатией и благодарностью, почти что с надеждой. Конечно же, закуривая сам, он забыл укрыть спичку в ладонях. Они склонились над парапетом.

— Откуда вы родом, отец Каррас?

— Из Нью-Йорка.

— Я тоже. И, знаете, возвращаться туда ни за что бы не стала. А вы?

Каррас усилием воли подавил подступивший к горлу комок.