G.O.G.R. (СИ)

- Ой, да скулил он что-то… – прогудел Троица и затянулся вонючей дешёвой сигареткой. – Имя у него… чи заграничное?.. Букв столько – ой, блин! – чёрт ногу́ скрючит… Щас, погоди, гражданин начальник…

«Кукольник» задумался, сотворив на своём вороватом алкоголичном узколобом личике маску Софокла. Синицын закинул ногу на ногу и терпеливо ждал, когда же этот криминальный элемент закончит ворочать мозгами и выдаст результат. Наконец-то Троица получил подсказку из космоса и растянул дебильную улыбку, явив миру оставшиеся зубы.

- Какой-то Генрих, – крякнул он вместе с отрыжкой и забычковал сигарету. – Колян сказал, что он «фашист» и «оборотень». И вообще, собирался этого Генриха замочить.

- Отлично, – оценил Синицын показания фальшивомонетчика. – На чьё имя ты Светленко ксиву сотворил?

- Рыбаков Александр Владимирович, – поспешил отрапортовать Троица. – Я ему сделал паспорток и загранпаспорт с шенгенкой – небось снова в Дрезден намылился! – сипло хихикнул он. – Ксива суперская, как живая – комарик носа не подточит. Даже в аэропорту не засекут, что «кукла»!

Услышанное от фальшивомонетчика Троицы Синицын передал «на базу», и теперь над всем этим размышляли лучшие умы Калининского РОВД в составе Недобежкина и Серёгина. Сначала милицейский начальник поступил так: снял сильною рукою трубку телефона, дозвонился в аэропорт и предупредил, чтобы задерживали всех Рыбаковых Александров Владимировичей, которые собираются куда-либо лететь с шенгенской визой в загранпаспорте, и сообщали о них в милицию

- Ну, Дрезден, Генрих – это всё понятно, – говорил Недобежкин. – Но всё равно, надо бы вызвать этого субчика к нам сюда и заставить точно повторить всё, что набрехал ему Светленко. Возможно, что этот Генрих как-то связан с «Гогром».

Да, теперь с «Гогром» будет связано всё, что попадётся под руку. Светленко искали мировые полиции, он «облегчил» Дрезденскую галерею – возможно, некий Генрих и идёт по его следу аж оттуда, но это никак не связано с «Гогром»… Хотя, стоп! Петра Ивановича словно бы кто-то огрел из-за угла суковатым дрыном – так подскочил он со стула.

- Что? – изумился Недобежкин, видя, как Серёгин сорвался с места и принялся наматывать километраж, барражируя по его кабинету под струями горячего воздуха из вентилятора.

- Василий Николаевич! – возопил Серёгин, и у Недобежкина заложило уши. – Помните, как звали того милиционера, который Ершову в окошко вынес?

- Ну, Геннадий, – проворчал милицейский начальник, не понимая, куда это клонит Серёгин. – А что?

- «Геннадий» и «Генрих» очень похожи, – заметил Пётр Иванович. – Генрих мог запросто отрекомендоваться Геннадием!

- А что? – выудил рациональное зерно Недобежкин. – Вполне вероятно. Так! – он от размышлений сразу перешёл к самым решительным действиям, на которые только был способен. – Интермеццо должен круглосуточно находиться под неснимаемым колпаком, а ты, Серёгин, переоденься-ка бомжём – пойдём с тобой наведаемся к Троице!

====== Глава 71. Серегин и Недобежкин попадают в переплет. ======

После того, как ушёл мент Синицын, фальшивомонетчик Троица немножко посидел, немножко покурил, распил бутылочку пивка «Славутич Айс» – далеко не самого дешёвого. А после этого – встал с табурета, вылез из подвала на улицу, походил, посмотрел, огляделся. Убедившись в том, что кроме Синицына поблизости нет других ментов, он заполз обратно в подвал и заперся изнутри на замок. После этого, постояв минутку-другую без движения и послушав тишину вокруг себя, он полез под свой самопальный станок и вытащил старый мобильный телефон «Самсунг R-200». Набрав чей-то номер, он поднёс трубку к оттопыренному левому уху и стал дожидаться ответа.

- Да? – серьёзно и основательно вопросил густейший бас.

- Эй, тут Синицын крутится, – шепеляво залопотал Троица, закуривая седьмую сигаретку подряд. – Я его засёк, он про Интермеццо у меня выспрашивал – пришлось слить, а то бы замёл бы меня к чёрту на кулички!

- Не поднимай кипеш! – капитально посоветовал ему густейший бас. – Засёк Синицына – и сиди спокойно! Теперь МЫ будем разбираться! – в трубке звякнуло, и бас слился с гудками.

Всё, дело сделано! Троица выплюнул наполовину выкуренную сигаретку на грязный пол и спрятал мобильник обратно под станок.

Пётр Иванович и Недобежкин притворились людьми из некрупного криминала – вроде воришек – и шли вразвалку к тому трёхэтажному, аварийному, наполовину покинутому дому на улице Овнатаняна, где открыл свою «лавочку» «кукольник» Троица. Достигнув этого подвала, на распахнутой двери которого была вывеска из двух захватанных и выцветших листов А-4: «КСЕРОКС!!! Автозапчасти», Недобежкин остановил движение и сделал вид, что пьёт пиво из пустой бутылки, а Пётр Иванович прошёл чуть дальше и постучал в эту самую дверь.

- Да? – показал свою физиономию Троица.

- Дело очень важное, – загадочнейшим шёпотом поведал Серёгин и кивнул в сторону Недобежкина. – У кореша крупный заказ!

- Ага, – согласился «кукольник» и кивком головы пригласил обоих зайти.

Пётр Иванович пропустил вперёд себя начальника, а Троица запер за ними ободранную дверь.

- И какой же у тебя, кореш заказ? – осведомился он, сверкая завидущими жадными глазками.

- А вот такой! – Пётр Иванович сделал неожиданный выпад вперёд и скрутил фальшивомонетчика, заломив ему руки и уткнув носом в заплёванный, покрытый сигаретным пеплом пол.

- Ммм! – загундосил Троица. – За что?? Ах ты, гад!! Ммм!

- Милиция, – отрекомендовался Недобежкин, подсунув к подкаченным глазкам Троицы своё непобедимое удостоверение. – Теперь тебе придётся дословно выложить всё, что тебе сегодня рассказал Интермеццо, усёк, братуха?

- Ы! Пусти меня, менто́с поганый! – надсадно заныл пленный «кукольник». – Не знаю я никакого Интермеццо! Это пурга! Чистейшей воды пурга!

- Так, Серёгин, пиши: «Отстреливался и дрался. Набил фингал сотруднику милиции», – спокойно процедил Недобежкин, кося железным глазом на вяло ворочающегося на полу Троицу. – Теперь этот «ксерокс» сполна получит. Лет шесть дадут, а то и все десять!

- Ы! Я вспомнил, вспомнил! – запел «другую песню» Троица, испугавшись солидного срока. – Интермеццо приходил, приходил!! Я скажу, только я боюсь! – он забарахтался, прижатый Серёгиным, как барахтается лягушка, взятая аистом в клюв. – Пусти меня а, начальник?

- Отпусти его, – распорядился Недобежкин. – Чай, не сбежит с подводной лодки!

Пётр Иванович ослабил хватку и выпустил «кукольника» на относительную волю. Тот, ноя, отбежал в дальний угол своей «лаборатории», вжался в него и сел на пол.

- Боюсь я, начальник, – прошептал он как-то уж совсем затравленно. – Этот Интермеццо пришёл сначала неделю назад и заказал у меня ксиву… нет, две ксивы – нашенскую и импортную, а потом – сегодня забирать пришёл с баблом, оглядывается такой весь, вспушенный такой, шо дикобраз. Ну, я ему – мы ж в корешах ходили – во, и базарю: «Ты шо дёрганный?». А он: «Понимаешь…» – и начал про Генриха какого-то байку травить. Говорил, что замочит его, что он ему всю жизнь об… это самое… И вы знаете? – Троица сделал движение назад, словно бы желал слиться со стеною. – Он только слово «Генрих» пробазарил – так его шо запёрло. На пол грохнулся, колотиться начал, и ну – мычать, шо тот бык! Я перепугался – чи помирает? – не знаю. И водищей его окатил, во, с ведра, – он показал своим кривым тощим пальцем на пустое жестяное ведёрко с вмятиной на стенке, что расположилось около его станка. – Он лежит, захлёбывается, мычит, козлеет на глазах. По-бараньи орать начал. Я совсем в осадок выпал. Думаю, ну, всё – околеет мне тут, куда я потом жмура дену? Ведь не поверят же, что сам околел – скажут, что я зажмурил! Знаете, какой народец у нас языкастый? Чуть человек раз оступился – так всё, убийца… Ну я его взял под мышки, поднял и в рожу залепил. Только тогда он и очухался. «Где я?» – спрашивает. А я ему: «На бороде!». Он тогда ничего не сказал, а только ксивы свои сгрёб и сделал ноги. Всё, я больше ничего не знаю. Христом богом клянусь!