Паутина миров(СИ)

- Да, - кивнул Алекс. - Могилки подправить, дом подремонтировать. Поживу немного. От городской суеты отдохну.

Лариса посмотрела на Алекса и кивнула головой. Потом она той же головой покачала по поводу чего-то. А далее, упёршись подбородком в кулак, она задумалась о чём-то своём, чисто женском. Морщины на лице её разгладились, глаза вдруг стали васильково-синими, а из под платка кокетливыми пружинками стали выбиваться светло-каштановые волосы. С рыжиной. В это мгновение Лариса Петровна стала вдруг выглядеть на свои тридцать девять с половиной.

Алекс улыбнулся, понимая, что мысли в голове очень часто влияют на внешность. Особенно у женщин. Осталось догадаться, о чём думала красавица Лариса в этот краткий миг.

Сначала, Лариса Петровна хотела что-то сказать, но промолчала. Потом, ей захотелось о чём-то спросить, но она не решилась. А далее, заметив, как Ранецкий смотрит на неё, смутилась ещё больше, и Алекс предложил выпить ещё. Лариса Петровна согласилась.

Выпили понемногу. Потом ещё. И ещё. Когда красавица Лариса опьянела, она прекратила смущаться, и пристально посмотрела на Сашку.

- Угостите сигареткой!

Закурив, она всё-таки задала вопрос, который весь вечер вертелся у неё на языке. Но вопрос этот предназначался не Ранецкому, а так, вообще.

- До сих пор не понимаю, как можно умереть от любви?!

Алекс пожал плечами. Лариса Петровна была пьяна, а спорить и дискутировать с пьяными женщинами, Ранецкому не позволял один из основных его жизненных принципов.

- Я понимаю, когда умирают от горя неразделённой любви, - продолжала Лариса, - или, когда тебя бросает любимый человек. С этим всё ясно. Но, как можно любить мужчину, заниматься с ним этим самым сексом, а потом взять, и умереть от наслаждения. От оргазма. - Лариса Петровна смотрела на Ранецкого пьяным взглядом. - В голове не укладывается.

- Сердце не выдержало, - ответил Алекс, - и до него, наконец, дошло, что диагноз, то есть причина смерти Анастасии Соболевой, известен в Глуховке всем, от мала до велика. И, что причина её смерти есть Сашка Ранецкий - тоже знают все. И это надо учитывать.

- Так бывает! - выдавил из себя убийца Насти. - Очень редко, но бывает.

- Счастливая она, твоя Настя! - с надрывом проговорила Лариса Петровна, и разрыдалась.

- Кто знает? - неопределённо пробормотал Саша Ранецкий.

Сквозь обильно бегущие слёзы, сквозь спазмы и сопли, Лариса Петровна произнесла фразу, которую Алекс уже какое-то время ожидал от красавицы Ларисы:

- Да я бы всю свою грёбаную жизнь отдала, чтобы умереть вот так, как Настя. Налюбилась бы всласть с милым-любимым - и на погост! - Лариса посмотрела на Алекса. - Что ещё женщине надо?

- Не знаю. Я ведь не женщина.

- Нальёшь ещё? - спросила тётя Лариса, ибо теперь выглядела на свои шестьдесят.

- Пожалуйста. - Сашка потянулся к бутылке. - Могу и с собой дать.

- Добрый ты человек, Саша! - искренне произнесла пьяная Лариса Петровна.

- Это тебе со стороны так кажется, - Алекс наполнил рюмки. - За Настю!

- Пусть земля ей будет пухом! - добавила Лариса.

Похрустев лучком, чесночком и редиской Лариса Петровна продолжила:

- К Настюше нашей пол района сваталось, даже из райцентра. Можешь себе представить, сын ихнего Первого секретаря сватов присылал. Золотые горы обещал. Мол, принцессой будешь у меня ходить. Не знаю, может она и согласилась бы на принцессу, но тут появился ты. Увидела родимая тебя, и всё - любовь с первого взгляда. Это она мне в тот день днём рассказала, когда вы с ней на речке купались вместе.

Лариса Петровна налила себе и выпила.

- А после первой сладкой ночки, от любви у неё останавливается сердце. - Продолжила Лариса Петровна.

- Ага! - кивнул Ранецкий.

- А дальше, в гроб и на кладбище. Судьба-а.

Вечерело. Сквозь остатки туч проглядывало низкое вечернее солнце. Сумерки сгущались. Алекс подбросил дров в костёр. Вспыхнувшее пламя разогнало темноту.

- Одна живёшь? - осторожно поинтересовался Саша.

- Одна! - с тяжким вздохом ответила Лариса, откровенно поглядывая на Ранецкого.

- Дети, наверное, есть? - продолжил разговор Алекс.

- Есть, как не быть. Только в городе они, слава богу, а муж умер пять лет назад.

Лариса Петровна, как женщина, всё больше начинала привлекать Ранецкого, а это означало, что с самогоном надо завязывать. Сама же красавица Лариса смотрела на Алекса всё похотливее и похотливее. Сашка, как мужчина, её ощутимо привлекал, она раскраснелась, глаза заблестели, Лариса сняла платок и тряхнула своими густыми длинными волосами. Возраст женщины с огромной скоростью приближался к тридцати пяти.

- А ты не боишься одна жить?

- Привыкла! - пожала плечами молодеющая селянка. - Конечно, без мужика тяжело, но я управляюсь.

- Может, помочь чего надо? - ляпнул Ранецкий, и тут же прикусил язык, но Лариса Петровна мгновенно подхватила мысль.

- Да не помешало бы, Саша, кой чего подправить, - Лариса расправила плечи. - Так я вознагражу! - глаза женщины засверкали огнями и искрами. - В любой форме. - Она так смотрела на Алекса, что он еле выдержал этот взгляд обделённой любовью женщины. - Ты подумай. Я не жадная. Я для тебя всё...

Поняв, что дала маху, Лариса замолчала. Смутилась и покраснела. Но взгляд остался прежним.

- Давай ещё по чуть-чуть?

- С удовольствием! - Ранецкий разливал дядю Сэма, и пытался предположить, о чём сейчас думает Лариса Петровна, если машина времени унесла её к тридцати четырём.

"Может это я слишком много выпил?" - подумал Алекс, однако тут же по-философски рассудил: - "А какая разница? Я ли много выпил, или Лариса слегка перебрала, или мы оба позволили себе слишком много?"

- За твою неувядающую красоту! - произнёс Ранецкий пьяным голосом.

- За нас! - как о свершившимся факте объявила Лариса, и, выпив, полезла целоваться.

Алекс посадил селянку к себе на колени, и какое-то время они жадно целовались, забыв обо всём. Единственное, что отметил Сашка, было наличие ожившего удава, который всем своим телом рвался из трусов.

Оторвавшись, наконец, друг от друга, мужчина и женщина, тяжело дыша потянулись к сигаретам, чтобы чем-то занять трясущиеся руки.

- Ты, кстати, будь осторожен! - совершенно трезвым голосом произнесла Лариса Петровна.

- А чего мне бояться? - Саша указал на карабин. - Я при оружии.

- От этого карабин не поможет, - покачала головой Лариса.

- От чего? - Саня полез Ларисе под юбку. - Говори, Лариска!

Селянка обняла Алекса за шею, и впилась в губы. Через несколько минут, оторвавшись, и тяжело дыша, Она сказала:

- От курицы хромой и кривого нелетающего ворона.

- А они ещё здесь?

- А где же им быть? - подтвердила Лариска, начиная раздеваться. - Здесь они. Говорят, это ты их изувечил. - Прошептала симпатичная тридцатидвухлетняя женщина.

- Пусть говорят! - шепнул Ранецкий и укусил Лариску за ухо.

Женщина ойкнула и начала раздевать Сашку-промокашку. Окончив приготовления, Алекс понёс женщину в дом.

- Опасайся ты их, - жарко и бессвязно шептала Лариса. - Они, поди, знают, что ты приехал, и козни строят супротив тебя, мой милый.

- Думаешь? - спросил Алекс, кладя Ларису на просторную лавку.

- Уверена! - простонала Лариса, и потянула Сашку на себя. - Не томи, любимый, я этого всю жизнь ждала. - Именно этого, а завтра, хоть в могилу!

Деревня Глуховка, осень 1982 года.

После длительного интимного общения с оголодавшей женщиной среднего возраста, Ранецкий уснул под утро, как убитый. И словно в упрёк за прошлое, приснился ему сон о том, как перед самым призывом в армию, он тайно посетил Глуховку. Тайно - это потому, что об этой поездке никто не знал. Родителям сказал, что на три-четыре дня поедет в Столицу, с другом детства проститься. Вернее - попрощаться. Ну, а ещё потому - тайно, что, будучи в Глуховке, он не собирался посещать бабушку, дедушку и дядю Сергея.