Паутина миров(СИ)

Сашка поднялся. Есть не хотелось. Рука тянулась к дяде Сэму, но Алекс зарёкся не опохмеляться, и решил, что первая рюмка будет только в обед. Тело после Ларискиных объятий и ласк ломило, как после борцовской схватки. Ранецкий улыбнулся, вспоминая некоторые эпизоды прошедшей ночи.

"Если я здесь останусь, Лора будет отличной женой. Страстная, знойная, ненасытная, и в то же время податливая, как воск, лепи, что хочешь! И-эх!" - Алекс изобразил руками неприличный жест. - "Однако хватит о сексе, работать пора!"

Сашка собрал необходимый инструмент, какое-то время ещё смотрел на бутылку самогона, но потом резко развернулся, и отправился на кладбище.

После вчерашнего дождя грязь подсохла, лужи просели, а от леса шёл сладковатый запах мокрой листвы. Солнце начинало припекать, полусырая земля трескалась, а в небе неподвижно повисли несколько косматых облаков.

Вот и кладбище. План Алекс выработал такой: "Сначала к родичам, они похоронены все вместе, потом схожу к Насте. А за Васькой пусть ворон с курицей ухаживают. Покойничек оживший, ядрить твою на лево!"

Вот и они: мать, отец и сын, ну, а для Саньки, бабушка, дедушка и дядюшка. Алекс разложил инструмент, и работа закипела. Он почистил и помыл памятники, где нужно подкрасил их, вскопал землю, посадил полевых цветочков - а вдруг приживутся. Зачистил наждачкой, а потом покрасил всю оградку. К обеду весь самогон вышел с потом. Оставалась приятная усталость от выполненной работы, помноженная на ночные усилия над ненасытной Лариской.

Ранецкий уже начал было жалеть о том, что не прихватил с собой дяди Сэма, как вдруг увидел, что к нему кто-то приближается. На этот раз напрягаться не пришлось. В радующем глаз женском силуэте Ранецкий тут же признал Ларису Петровну. Хотя, какая там Петровна? Просто, Лариса! Женщина в самом начале Бальзаковского возраста.

Она действительно очень изменилась в сравнении со вчерашним вечером. Немного косметики на лице. Ухоженные ногти (когда успела?). Халатик, явно не для полевых работ Пышные и длинные, слегка волнистые и немного рыжеватые, светло-каштановые волосы были распущены и лишь перехвачены синей лентой под цвет глаз. Колечки и серёжки, браслетики и часики, золото и бриллианты. Вот так.

Лариса подошла вплотную, и остановилась сантиметрах в десяти. От неё тонко пахло парфюмерией. Подготовилась чертовка! Ни слова не говоря, женщина обняла крепко, прижалась жарко, поцеловала сладко, и только потом произнесла шёпотом, кусая мочку уха:

- Здравствуй милый!

- Привет, дорогая, как спалось?

- Шутишь? - искренне удивилась Лариса.

- Почему? - так же искренне не понял Ранецкий.

- Как только ты уснул, я тихонько встала, и ушла домой.

- Зачем?

- А коровы? А куры с козами? Им-то не объяснишь, что у хозяйки роман любовный с прекрасным мужчиной. Так что...

- Так что?

- Любовь - любовью, а коз надо подоить, курей покормить, а корову с телятами на выпас отвести. Ну, и... В общем, тебе не интересно.

- Почему, не интересно? Я тут пожить собираюсь.

- Поживи, Сашенька! Поживи, мой хороший. Я хоть женщиной себя почувствую. Пусть даже на малое время. - Лариса разрыдалась вдруг, и Алекс ещё долго успокаивал её, гладя по пышным волосам, целуя зарёванные глаза, и массируя аппетитную попку.

- Ну, прекрати, Лора! - повторял он, как мантру. - Я останусь здесь, по крайней мере, до холодов.

- А потом? - поинтересовалась Лариска, немного успокоившись.

- Ты забываешь, что у меня ещё родители живы, да и дети внимания требуют. - Соврал про детей Ранецкий.

- А у тебя есть дети? - с ноткой удивления спросила Лора.

- Сын и дочь.

- Понимаю, но я ведь не знала. Извини, мой милый.

Лариса отвернулась, достала зеркальце и ещё что-то, и через три минуты на лице не осталось ни единого следа от слёз. Саша смотрел на Ларису, и, сравнивая её с той селянкой, что повстречалась ему вчера вечером, просто диву давался той метаморфозе, что произошла с женщиной за половину суток. Ведь за это время она помолодела на четверть века. И это при том, что за эти сутки она и глаз не сомкнула.

"Или это общение со мной её так омолодило", - не без гордости предположил Ранецкий. - "Или я в женщинах совершенно не разбираюсь". Думая так, Алекс улыбнулся. Однако Лариса восприняла его улыбку по-своему.

- Удивлён, что не умерла от любви?

- Прекрати, я думал совсем о другом.

- Чуть не умерла! Честное слово! - Лариса смотрела на Саню своими яркими, омытыми после слёз васильковыми глазами. - Дожила почти до сорока, а не знала, что так бывает!

- Как?

- Сладко, Сашенька! Сладко, как в сказке.

Лариса взяла Ранецкого за руку:

- Пойдём, милый! Отдохнёшь, перекусишь. Я там, в тенёчке, тебе завтрак сообразила. Ну, и сама поем. Ведь с утра, ни маковой росинки.

- С удовольствием!

От ощущения того, что всё так хорошо складывается, настроение подскочило на высшую точку. Ранецкий подхватил Лариску на руки.

- Куда нести?

- Под то раскидистое дерево, - указала Лариса рукой, и прижалась к Алексу. - Боже! Как хорошо!

В прохладной тени деревьев Ранецкого ждал лёгкий завтрак из хлеба, масла, молока, сыра и ветчины. Имелись фрукты, овощи и зелень. Всё - своё, натуральное.

- Я тут бутылочку бражки захватила, будешь?

- Обязательно! - Алекс с такой благодарностью посмотрел на Ларису, что та, забыв налить, бросилась мужчине на шею, и исцеловала везде, до куда можно было достать. Её губы имели вкус помады. От тела женщины пахло кремом и духами. Её халатик имел много лишних расстёгнутых пуговиц. Вверху, это позволяло рассмотреть пышную грудь цвета сливок, а внизу, давало возможность увидеть границу загара на ногах гораздо выше круглых красивых коленок.

- Ну, что, бражки? - глаза Лариски приобрели вчерашние сапфировые огни и сыпали васильковыми искрами. Она уже и не смущалась, и не стеснялась, а лишь хотела, чтобы всё повторилось вновь.

- Не откажусь! - ответил рассеянно Сашка. Он жадно рассматривал Ларискину грудь и коленки, и не знал, с чего начать.

Взволнованная женщина, наконец, разлила бражку по стаканчикам.

- За нас! - был краткий тост, и Саша понял, как он сильно ещё и проголодался. В нём проснулся зверский аппетит. Пока этот аппетит утолялся, Саня подумал, как всё-таки хорошо иметь рядом женщину, которая обо всём подумает, обо всём позаботится, и всё предусмотрит.

Потом выпили ещё немного, и немного поели, а застёгнутых пуговиц на халатике стало ещё меньше.

Сашка, как у него часто бывает поле опохмеления, ощутил такое желание и страсть, что еле сдерживал себя. Лариса, тем временем, сняла с себя все украшения, убрала их в сумочку, разулась, и сняла халат. Потом медленно раздела Сашку. А далее они занялись любовью в тени развесистого дерева, названия которого Алекс не знал.

После ударной работы на кладбище, обильной домашней еды и длительного занятия основными позициями Камасутры, Ранецкого сморило на сон. Уже засыпая на расстеленном одеяле, он почувствовал, как Лариса накрыла его мягким покрывалом, и шепнула на ухо: "Спи любимый!"

Сама же Лора прибралась после завтрака, сходила к водонапорной колонке, и помыла посуду. Всё протёрла и вытерла. А после этого забралась к Сашке под покрывало. Они уснули, и им обоим приснился один и тот же сон о том, как они когда-то давно познакомились. Это действительно случилось давно. Тогда Саньке было семнадцать, а Лариске едва исполнилось пятнадцать.

Глуховка, начало 80-х.

В тот год Сашка окончил школу, и, решив проблемы с поступлением в училище, приехал на пару недель в Глуховку. Погостить. Настя тогда жила в селе Раздольном, и потому знакомства с ней не состоялось. А Васька служил в армии, и значит, в тот год их дорожки тоже не пересеклись.

Надо признать, что Глуховка тех лет была полноценной деревней, потому что о строительстве дамбы областные умники ещё не додумались, а перестройка пока не началась. У власти находился "дорогой Леонид Ильич", и молодёжи в деревнях было видимо-невидимо. Многих ребят Сашка знал ещё по детским забавам, с другими быстро сдружился в процессе общения, а третьи сами были не прочь наладить отношения с городским фраером.