Луна во второй четверти

Мария Галина

Луна во второй четверти

День первый

Берег виднелся совсем близко, но ботик лавировал между отмелей больше часа.

Когда она, наконец, неуклюже спрыгнула на мокрый причал, то оказалось, что на твердой земле слегка покачивает, как это бывает после долгого плавания по морю.

Она воровато оглянулась, стесняясь собственной неловкости, но всем было не до того. Ботик болтало, швартовочный канат то напрягался, то провисал. Артем какое-то время нерешительно примеривался, прежде чем перемахнуть к ней на причал. Глаза его с любопытством блеснули из-под надвинутой на лоб шерстяной шапочки.

Ладно, — сказала сама себе Варвара, — не так уж все плохо. По крайней мере, отогреемся, печку растопим…

Следом спрыгнул Анджей. Темка проделал какое-то неопределенное движение, нырнув корпусом вперед, но тот уже подавал руку Лере, и та, опираясь на эту руку, легко перенесла себя через полосу темной воды.

— Где овации? — произнес он, — где цветы? Где толпы встречающих?

— Пижон ты, Андрюха; — Пудик перебросил ему рюкзаки, прыгнул, чуть присел на крепких ногах.

Меланюк и Шерстобитов выбрались последними.

— Да, — быстро проговорил Шерстобитов, оглядывая подступающий к кромке обрыва лес и извилистый берег, устланный плавником, — хорошо… Амелин был прав, подходящее место — улавливаю.

В присутствии человека пространство сворачивалось как улитка, впуская в себя лишь до ближнего косогора, до островов, заслоняющих горизонт, до низких слоистых непрозрачных облаков, до черной стены леса над обрывом…

— А вот и туземец…— за всю дорогу от самой Москвы Анджей ни разу не сбился с этого своего, порядком уже поднадоевшего тона.

С сельской жизнью Варвара знакома была лишь понаслышке, но совершенно определенно знала, что, чем дальше от Москвы, тем люди приветливей. Они, во-первых, здороваются даже с незнакомыми, во-вторых, чуть не силком волокут в гости — чаю попить и послушать городские новости. Дружелюбные люди живут в деревне. Это все потому, что у них дефицит информации, рассудила Варвара и сложила озябшие губы в приветливую улыбку.

Но встречающий, спустившись на причал, молча прошел мимо. Принял у рулевого увесистый мешок, перекинул на доски, отцепил швартовочный конец… Полоса между бортом и причалом расширилась, мотор чихнул, выпустил облачко сизого дыма. Ботик описал полукруг, вывел на серой ряби ртутную серебристую полосу, и враскачку двинулся к дальнему острову. Встречавший проводил его взглядом, вскинул мешок на спину и лишь потом обернулся к ним.

— Чего вам?

Нет, подумала Варвара, дружелюбием тут и не пахнет.

— А что? — поднял брови Анджей, — мы случайно забрели в частные владения, сэр?

Тот неприязненно оглядел их. Глаза прозрачные, северные, из-под капюшона выбивались пряди неровно остриженных светлых волос.

— Туристы? — произнес с отвращением.

Шерстобитов и сам ненавидел туристов. Путаются под ногами, во все вмешиваются. Вытаптывают следы. Сбиваются, мямлят, лгут как очевидцы. Почему именно им, профанам, случайным свидетелям выпадает на долю увидеть то, о чем профессиональный контактер может лишь мечтать? У той силы, которая когда-то позвала Шерстобитова в бесконечную дорогу, было своеобразное чувство юмора.

— Мы — исследователи аномальных явлений, — он прислушался к тому, как это звучит, и ему понравилось, — контактеры… экспедиция…

— Научники? Так ехали бы, вон, в Кандалакшу. На эту вашу биостанцию…

На их биостанцию…

Научников Шерстобитов тоже не любил. Они ни во что не верят. Воротят носы.

— У нас независимые исследования, — неопределенно пояснил он, оглаживая угловатый рюкзак, набитый оборудованием, — нам требуется исключить влияние помех. И это место по всем параметрам нам подходит. У вас тут можно жилье снять?

— Я не сдаю…

— Погодите, — вмешался Меланюк, — Угрюмов? Иван, кажется? Вы тут рыбинспектором работали…

— Я и есть рыбинспектор, — по-прежнему хмуро произнес тот. Лицо, высеченное, казалось, из местного красноватого гранита, чуть дрогнуло, но вновь неприязненно застыло. — Что с того?

— Да я просто останавливался тут когда-то. Студентов в поход водил. Их тогда без руководителя не пускали. Теперь-то всем наплевать…

— А чего ж тогда поехали? — буркнул Иван, окинув взглядом залатанную старенькую штормовку и седеющие виски Меланюка, — сидели бы дома…

Меланюк снял очки и спрятал их в карман штормовки.

— Да так, — пожал плечами он, — какой в городе отдых?

— Это да, — неопределенно протянул Угрюмов.

Он вздохнул, взгляд его еще раз пересек пустое водное пространство.

— Ладно… пошли, раз приехали.

— Остановиться где можно? — спросил Меланюк.

— Где хотите, там и останавливайтесь.

Рыбинспектор Угрюмов развернулся и пошел вверх по сходням. Серый мешок бил его по спине.

Черт знает, что — подумала Варвара. И какой дурак придумал про это хваленое деревенское гостеприимство?

— А в прошлый раз где стояли, Игорь Оскарович? — спросил Пудик.

— Палатки разбивали, — ответил Меланюк, с легкостью карабкаясь по мокрому настилу, — на вон том склоне. Тогда жара стояла… Уникальный год был — вода до двадцати пяти нагрелась, представляете? И там, за Полярным кругом, начали таять льды. Их сносило сюда — в залив. Вода теплая, жара, и льды плывут… И пар от воды… Местные говорили, никогда такого не видели.

— Давно это было?

— Да уж… Вон как все успело развалиться…

Пространство мстит людям — ржа, гниль, ползучая плесень грызет, гложет брошенное жилье, и вот уже невозможно понять, покинуто оно в прошлом сезоне или в прошлом веке… Облокачиваясь на покосившиеся изгороди, выглядывали наружу буйные сорняки, заколоченные окна таращили слепые бельма, дощатый настил на единственной улице частью провалился, так что все время приходилось смотреть под ноги…

Пудик вертел головой, осматриваясь. Наконец остановился, показав на крайний дом, казалось, сохранившийся лучше других.

— Этот, — спросил, — годится?

— Ты завхоз, — Шерстобитову было все равно, где жить. Если местность себя оправдает — будет не до того. Если не оправдает… Что ж, он подождет неделю — до прихода катера.

Пудик скинул рюкзак на землю.

— Пойду, погляжу…

Отворил калитку, висящую на единственной ржавой петле, протопал к дому. Дверь закрыта на крепкий висячий замок, тоже уже слегка приржавевший.

— Игорь Оскарович?

Тот молчал. Следовало бы, повинуясь смутной памяти, безошибочно выбрать на этом печальном параде нежилого жилья самый лучший, самый расположенный к людям, самый дружелюбный… самый безобидный…

Но он молчал.

Наконец, неуверенно проговорил:

— Хороший дом… крепкий. Тогда тут приезжие какие-то жили?

— Может, и жили, — сухо проговорил Иван, — теперь не живут…

Он тоже опустил свою ношу на землю и теперь стоял, наблюдая, — чуть поодаль, словно подчеркивая, что не желает иметь с приезжими ничего общего…

— А ключи найдутся?

— Может, и найдутся… — неопределенно отозвался Иван.

Хмуро пожал плечами и вновь наклонился за мешком…

— Мы заплатим, — вмешался Шерстобитов, — понятное дело…

Иван поглядел ничего не выражающим взглядом, развернулся и потопал по рассохшемуся настилу.

— Давай, сбегай — Пудик обернулся к Артему, которого полагал салагой и гонял по мелким поручениям. — А мы пока вещички на крыльцо перенесем.

Артем замялся. Оставаться наедине с недружелюбным Угрюмовым ему явно не хотелось.

Варьке стало его жаль.

— Я тоже схожу, ладно? — вызвалась она.

— Валяй, — хмуро разрешил Пудик. — А заодно спросите, нельзя ли картошки купить. И луку.

Иван уже шагал к возвышавшемуся над обрывом дому, где над крыльцом висела покосившаяся, когда-то крашенная голубой краской табличка с надписью Рыбинспекция, увенчанная гербом Советского Союза…

Варвара с Артемом побрели следом.