Луна во второй четверти

— А место? — Артем и верил и не верил. Верить в такие штуки всегда хочется. Но как-то неловко. — Особенное место? Аномальная зона?

— На Севере, конечно, много чего случается, — задумчиво отозвался тот, — в том числе и странного… и загадочного… и люди тут пропадают. Но человек, знаете, может пропасть и около метро Университет. И я не знаю, что вероятней.

Пудик вздохнул.

— Это верно, — согласился он.

— Не в местности дело. Сама по себе местность нейтральна. В ней нет коварства, нет злого умысла… Чтобы наделить ее всем этим, нужен человек.

Оставшаяся без внимания Лера пошевелилась и задела коленом колено Меланюка. Тоже полевой эксперимент ставит, подумала Варвара. Верно, никто, кроме Анджея ее по-настоящему не интересовал, но с охотничьим инстинктом так просто не совладаешь. Да и зачем, собственно? Мужскому самолюбию такое внимание в любом случае льстит.

Меланюк не заметил — сидел, обхватив руками колени, задумчиво глядя на переливы бледно-розового и голубого, на легкие перистые облака, на мягкую дымку вокруг недозрелой луны.

Опыт не удался, и Лера, вздохнув, поднялась.

— Пойдем, Варька, пройдемся немного…

Варвара встала, обтерев о треники зеленые от травы руки. Девочки всегда ходят парой, такие уж, почему-то правила хорошего тона. Впрочем, сейчас-то резон имелся — места глухие, а в данном конкретном случае ребят составить тебе компанию не пригласишь.

Уже в нескольких шагах от кострища стеной поднимался сумеречный лес. Под мохнатым, клочковатым пологом было тихо — бурная северная весна откатилась в прошлое, присоединилась к тысячам и тысячам таких же весен, и птицы уже выкормили и подняли на крыло свое горластое прожорливое потомство. Древние, обросшие лишайником ели, потрескивали сами собой, нижние ветви там, куда не долетал даже в полдень солнечный свет, сухо топорщили свои шипы и крючья, почва под ними была усыпана слоем опавших иголок, при каждом шаге под подошвой проступала темная торфяная вода.

— Говорят, тут такие трясины есть, — Варвара, наконец, отыскала подходящую кочку, — не отличишь от твердой земли, а ступишь — и все… кранты…

— И зачем Анджей потащился за этим жутким Шерстобитовым! — сокрушалась Лера, расстегивая пряжку элегантного кожаного ремня, — Если ему уж так на север хотелось, поехали бы в Финляндию, там хоть цивилизация. Нет, уперся — не могу Вадьку подвести. А тут — ты погляди, ведь это ж чащоба непролазная… А если на медведя наткнемся? Или на волка?

Никогда не понять женщине, даже самой лучшей женщине, тем более самой лучшей, самой красивой, самой любимой, что такое Мужская Дружба. И почему ради нее нужно жертвовать женщиной — тем более, самой лучшей, самой красивой, самой любимой… Что за непонятное братство такое объединяет существ мужского пола? Нет, женщине не понять!

— Говорят, летом хищники неопасны, — неуверенно отозвалась Варвара.

— Лучше бы не проверять…

Травы тут почти не было — только бледные, раздутые, напитавшие воду хвощи, да папоротники, хрупкие улитки которых выползали из-под разлапистых корней, а тяжелые зеленые перья, приподнимаясь над землей, качались теперь перед самым Варвариным лицом. Она встала, натянула треники на крепкие бедра, и вдруг застыла, прижавшись к накренившемуся стволу пихты.

— Ты чего? — удивилась Лера.

Ветки папоротников продолжали качаться — чуть заметно, слабо; что-то там, за ними было такое… Черный силуэт, едва проглядывающий сквозь сумерки…

На нее нахлынула липкая волна страха, и одновременно стыд, поскольку страх этот был абсолютно неуправляем. Темное пятно на краю сознания…

— Показалось, — неуверенно предположила Лера.

— Может быть, — она покачала головой. — Нет. Не думаю. Там точно кто-то был.

— Человек? Животное?

— Не знаю.

— Может, Бардак?

Бардак, полулайка, был единственным псом этой заброшенной деревушки. Он даже не считался угрюмовским — так, ничей пес, избравший себе в качестве будки перевернутую лодку с пробитым днищем.

— Он бы…

— Что? — Лера не удержала нервный смешок, — представился бы?

— Это не собака, говорю тебе! Это что-то… большое…

Она помотала головой. Мир вновь обретал обычные очертания…

— Ладно, пошли, — вздохнула Лера, — Скажем мальчикам, пусть будут поосторожнее.

— А они поверят? — пожала плечами Варвара.

— Вы чего? — спросил Пудик, — рванули как оглашенные? Комар за задницу укусил?

— Там кто-то был, — неохотно ответила Варвара…

— Да наверное Вадька мимо прошел, а вы и забоялись, глупые, — успокоил ее Пудик, — Ты это… лучше налегай, пока картошка не остыла…

— Это не Вадим… Вообще не человек…

— Что ж тогда? Медведь на вас наехал?

— Не знаю, — затосковала Варвара, — темно было…

— Медведю, — резонно заметил Пудик, — это по барабану.

— Оно очень тихо двигалось, — пояснила Варвара, — и было поменьше, примерно, как…

Она вновь подобралась, но тут же расслабилась.

— А, это ты, Анджей? А Вадим где?

— Не волнуйся, — успокоил Артем, — Меланюк пошел его звать. В лесу, говорит, уже совсем стемнело…

— Это правда, — подтвердила Варвара.

Теперь, при свете костра, под открытым небом, она и сама не могла понять — чего испугалась? Что видела? Видела ли вообще?

— У Ивана ружье есть, — помолчав, заметил Артем.

— Понятное дело, — кивнул Пудик, — тут у всех есть… Ну что, нашел эти свои аномальные зоны?

— Нет. Дубль-пусто…

— Ты просто тупой.

— Сам ты тупой, — обиделся Анджей. Помолчав, добавил, — А Вадька нашел. Говорит, так всегда бывает, когда тарелки приземляются. Место посадки, типа отмечают. Вот так, ясновельможные пани.

— А на самом деле?

— А на деле — хрен его знает… ведьма в ступе приземлилась. Эти зоны еще ведьмиными кругами называют… Ойтец мой, когда мы с ним еще общались, рассказывал, что они в Монголии на учениях что-то такое видели. Трава выбита в форме круга. И внутри круга, что характерно, техника отказывала.

— Так ты расспроси его получше, — предложил Пудик.

— Я ж говорю — когда мы с ним контактировали. Сейчас контакт прервался. Конфликт поколений. Пошлые люди.

Лера напряженно вытянула стройную балетную шею. Между стволами что-то двигалось. Пудик тоже привстал, положил ладонь на рукоятку ножа, лежавшего на клеенке, но облегченно вздохнул. Неведома зверушка распалась на две человеческие фигуры.

Шерстобитов шел, осторожно ступая, держа в вытянутой руке рамку.

— Словно взбесилась, — пояснил он озабоченно, — мощная аномалия, похоже, даже не один центр — несколько. Никогда такого не видел. Надо определить границы пятен, зоны наложения, картировать…

Меланюк вздохнул, покачал головой, присел к костру.

— Представляете, — в голосе его слышалось даже не удивление, а глубокое непонимание, — он заблудился. Шел прямиком на Пертозеро…

Меланюк явно не представлял себе, как это можно заблудиться в лесу.

— Увлекся, — Шерстобитов любовно погладил рамку ладонью свободной руки. — Тут, братцы, такое делается… Завтра выходим в шесть — берем пробы грунта на металлы. И растения на химический анализ. И радиометром, радиометром… Слышь, Яблонский?

— А в семь нельзя? — лениво отмахнулся Анджей.

— Я сказал, — неожиданно жестко отрезал Вадим.

Анджей пожал плечами.

— Ладно…

Он помолчал, указал взглядом на Варвару, добавил:

— А вот она видела что-то…

— Что? — быстро переспросил Вадим.

— Не знаю… — сердито сказала Варвара, — Может, показалось…

Не так уж приятно, оказывается, попасть в центр всеобщего внимания. Все равно, как в аномальную зону. Варвара к такому не привыкла.

— В общем-то, — согласился Шерстобитов, — это работает на теорию. В зоне энергетических аномалий у некоторых, особо сенситивных наблюдателей повышается восприимчивость. — Он недоверчиво покачал головой, явно не веря в особую Варькину сенситивность, — Ты могла увидеть эфирное тело. Проекцию… материализацию…