Звездолет с перебитым крылом

Дюшка оглянулся, и я тоже не удержался и оглянулся. Никого, лес как лес. Осмотрелись мы, постояли минутку и стали дальше потихоньку продвигаться, хотя уже и мне стало ясно, что надо с этими лесными поисками заканчивать. Не так что-то в этом месте.

— Штуку такую заметил, — повторил Дюшка отчаянным шепотом. — Что люди изменились. Ведут себя странно. Там мужик был — гитарист известный, так он раз — и играть разучился. И другие… Потом выяснилось, что в них пришельцы вселились, чтобы Землю захватить. Но им нужен был радиотелескоп…

— У нас нет радиотелескопа, — остановил я.

— У нас есть Соленый Бор, — возразил Дюшка. — А ты знаешь, что там?

— Локатор…

— Локатор… — усмехнулся Дюшка. — А что если не локатор? А что если там новое оружие испытывают? Может, лазеры. Или мазеры. Понятно, что для пришельцев это важный объект — он им угрожает даже на орбите. А их разведчики должны вывести Соленый Бор из строя, чтобы их корабли не сбили при высадке!

Я не знал, что сказать.

— Вот эти разведчики тут и появились. — Дюшка кивнул в сторону города. — А в лесу за Сендегой зона высадки. Я же говорю, в журнале читал, что так места посадки частенько выглядят — круги на полях, выжжено все. И теперь они к Соленому Бору подбираются помаленьку.

— Погоди, — остановил я. — В твоей книжке ведь все наоборот было. Там пришельцы вселялись исключительно во взрослых.

Дюшка усмехнулся с превосходством:

— Понятно же, что в книге, как на самом деле, не стали бы писать. Ты почитай «Науку и жизнь», там про мозги хорошо объясняют. Что мозг ребенка гораздо лучше поддается воздействию, чем мозг взрослого. Это проще. И удобнее: никто на детей внимания не обратит… А потом… — Он зловеще сощурился. — Когда часы пробьют полночь… — Дюшка пошевелил пальцами.

— Кстати, а название какое? — перебил я. — Название у этой книжки есть?

Спросил я, потому что начал подозревать — историю эту Дюшка выдумал. Наверное, так часто случается — те, кто книжек много читают, рано или поздно начинают сами небылицы сочинять. Вот и Дюшка заразился. Небыличником стал.

— Название я не запомнил, — ответил Дюшка. — Забыл…

Ну вот, врет. Дюшка все запоминает, а уж у такой книжки и название, и автора он непременно бы помнил. Он помнит все названия и авторов помнит отлично. Вот я, если книжку читаю, я, как автора зовут, не замечаю, а Дюшка нет, он даже всякую ерунду изучает, что на последней странице — где отпечатано, какой шрифт.

— То есть не забыл, — поправился Дюшка. — Там его не было.

— Как это?

— Повесть эта печаталась в каком-то сборнике, а страницу с названием и страницу с содержанием как нарочно вырвали. Так что так и не узнал. Хотел потом в других библиотеках найти, да не получилось: книжку запретили.

— А почему запретили-то? — не понял я.

— Ясно почему. Там же правда все. Автор случайно эту историю узнал — и книжку написал. Запретили, конечно. Оно и понятно, полгорода в дурдом после этого угодило. Смотри! Смотри! — Дюшка указывал пальцем.

Да я и сам видел, слепой этого бы не увидел.

— Это эпицентр! — восхищенно произнес Дюшка. — Ну что, будешь теперь спорить?!

Глава 4. Девушка с ножом и братом

— Она хотела купить «Яву»!

Я выглянул из зелени. Дюшка, кто еще. С утра мне вручили топор и отправили вырубать черемуху. Само дерево давно спилили, но вокруг пня разросся трехметровый куст, а теперь его поверху жрала тля. Выглядело ужасно, велели мне вырубать.

— Она хотела купить «Яву»! — Дюшка был взволнован.

Не то что взволнован, а взорван как-то. Волосы в разные стороны, глаза безумные и красные, точно у костра сидел всю ночь, руки исцарапаны, видимо, хорошенько побродил по терновым кустам.

— Она хотела купить «Яву»! Представляешь?!

Я сразу догадался, кто пытался купить «Яву». Она. Девушка с ножом и братом.

— Я как увидел, чуть не провалился!

Дюшка принялся рассказывать про это выдающееся событие. У нас начальник товарной базы себе «Яву» купить не может, а уж, кажется, человек не бедный, а тут девчонка в драном свитере…

— Я гулял. То есть за хлебом послали, но его не было. Смотрю — опять они. Только теперь куртка на девчонке, а не на пацане. Они что-то ели, но я не увидел издали…

— Ты следил, что ли?

— Я?! — возмутился Дюшка. — Что мне, делать нечего? Нет, я гулял, а они опять попались. Нам по дороге было. А что мне, на другую улицу переходить?

Я пожал плечами.

— Они как-то медленно шагали, — рассказывал Дюшка. — И прямо по центру улицы, хорошо, что машин не попалось. Мне или обгонять…

— Или в кусты, — перебил я.

— Там акации много. Но это неважно. Они возле «Хозтоваров» остановились, посовещались и внутрь заглянули. А мне как раз…

Дюшке как раз давно требовался клин для педали, и он зашел в магазин. Пацан и девчонка купили что-то там для рыбалки, леску и крючки, а потом увидели «Яву». Стояли, смотрели, как будто там не «Ява», а космолет продавался. А потом девчонка раз — и на мотоцикл уселась.

— Что? — не поверил я.

— Да! — Дюшка выпучил глаза. — Взяла — и села!

Садиться на «Яву» не позволял себе в нашем городе никто. Из пацанов точно. Хотя многие рассказывали, как они запрыгивали на мотоцикл, а некоторые похвалялись, что им удавалось дернуть заводягу. Конечно же, это было неправдой. В «Хозтоварах» работали такие свирепые продавщицы, что даже подойти к «Яве» слишком близко мало кто осмеливался. А тут… да еще девчонка…

— Знаешь, что самое странное? — спросил Дюшка.

— Что?

— Продавщицы не орали.

— Как?

— Так. Ты же знаешь, какие они дурновые. А тут… — Дюшка с уважением помотал головой. — Там продавщица такая с фиолетовыми волосами, самая злобная которая. Так вот, она подошла к мотику и спросила, просто так сидят или покупать собираются? А девчонка в полный серьез брякнула, что покупать. И деньги достала!

Так. Деньги. «Ява» стоит тысячу с лишним.

— Я сам видел! — с гордостью сообщил Дюшка. — Пацан снял рюкзак и достал вот такую пачку! — Дюшка показал пальцами, какой толщины. — Продавщица позеленела! А пацан деньги ей вручил! И они давай с девчонкой «Яву» выкатывать!

Дюшка рассмеялся так счастливо, словно это он вручал в «Хозтоварах» пачку денег и выкатывал мотоцикл.

— Тут продавщица в себя пришла!

Понятно. Мотоцикл с восемнадцати лет покупать можно, хотя ездить с шестнадцати разрешают.

— Деньги пацану вернула и стала уговаривать девчонку с мотоцикла слезть. Не орала на нее, руками не размахивала, а уговаривала! Девушка, вам лучше слезть, вам ведь нет восемнадцати. Пожалуйста, мы не имеем вам права продать мотоцикл, приходите, пожалуйста, с родителями… — Дюшка хлопнул по коленям. — Первый раз такое видел, — сказал он. — Первый раз… Я потом все-таки решил клин купить, дайте, говорю, клин за пятнадцать копеек — так она на меня как заорет!

— А деньги куда? — зачем-то спросил я.

Что-то я не верил. Одно дело горсть мятых рублевок, другое дело — тысяча.

— Деньги он обратно в рюкзак бросил. Но это еще не все, эта Анна…

— Кто? — перебил я.

— Анна. Девчонка эта.

— Ее Анной зовут?

— Ну да, — кивнул Дюшка. — Я услышал, что пацан ее называл Аней. Анна, значит.

Значит, Анна.

— Так вот, Анна тогда стала злиться… — Дюшка прикрыл глаза, точно вспоминая, как это было. — Она слезла с «Явы» и стала злиться. Она ничего не говорила, но было ясно, что очень сердится. А потом она расстегнула куртку и полезла за пазуху.

— И что?

— У нее там пистолет, — сообщил Дюшка. — Она потеряла контроль и хотела запугать продавщицу пистолетом. А пацан у нее на руке так и повис.

Дюшка схватил меня за руку выше локтя и в глаза мне посмотрел — вот так вроде этот пацан повис.

— С чего ты решил, что пистолет? — спросил я. — А если ей чихнуть захотелось? Если она за носовым платком полезла?

Я продолжал не верить. Уже так, из упрямства, скорее. Не мог я поверить, чтобы у девчонки пятнадцатилетней пистолет за пазухой. Нож — это ладно, ножи у многих есть. Двустволка — тоже ладно, у нас по дальним кордонам люди в лес без ружья не выходят, с десяти лет каждый стрелять умеет. Но пистолет…