Драконье золото (СИ)

Бадахильдис проснулся рано, ещё даже не было намека на рассвет. Ему хотелось проверить Дороса — не хватало, чтобы принц скончался от простуды. Это будет уже смешно. И даже немного грустно. Вечно бодрствующие прислужники тут же окружили создателя, предлагая горячее полотенце и свежий сок — после вчерашнего они стали покладистее и учтивее, впрочем, не обрадовав этим дракона, назойливость он тоже не любил. Сонно отмахнувшись от слуг и, натянув брюки и просторную рубашку, Бадахильдис отправился в покои гостя.

Около камина завис один из живых огней, послушно охраняя юношу. Дракон махнул рукой, отправляя прислужника за дверь, тот, тихо попискивая, вылетел. Мужчина осторожно опустился на край ложа, всматриваясь в бледное лицо юноши; для этого Хильду не нужен был свет. Испарины не было, как и не чувствовался удушающий запах болезни. Скорее всего, они вовремя остановили запущенный холодом и сыростью процесс — юноша не был горячим, как можно было ожидать, исходя из предположения о ночном жаре, а был даже скорее прохладным. Однако Дорос дышал тяжело и надсадно, морщась во сне, инстинктивно пытаясь загородиться от нависшего и пристально изучающего его лицо мужчины. Ночная рубашка прилипла к телу, и Хильд аккуратно, стараясь не разбудить, коснулся груди своего пленника. Тот сильно вспотел под периной — об этом говорили и прилипшие к вискам вьющиеся пряди волос, на которые дракон не сразу обратил внимание. Вот в чем была причина отсутствия жара — принц успел остыть естественным образом. Стоит еще раз дать сильные настойки, и юноша будет здоров. По крайней мере, Бадахильдис на это надеялся. Но необходимо было проследить, чтобы венценосный лягушонок, тратящий на омовение своего тела галлоны воды каждый день, не сунулся мыться, иначе все труды пойдут насмарку.

Дракон, удостоверившись, что его пленник проспит еще некоторое время, уселся в кресло у камина, взяв со стола книгу, которую принц наверняка стащил из библиотеки, и принялся читать, ожидая пока Дорос сам проснется. Ждать пришлось недолго. Меньше чем через час юноша закашлял и приподнялся, потирая глаза. Не замечая наблюдателя, он потянулся к прикроватной тумбе, взял стакан с водой, понюхал и попил, затем вновь рухнул на подушку.

— С добрым утром, Ваше Высочество. — Бадахильдис сделал вид, что не заметил испуганного вскрика и подошел к постели больного. — Как себя чувствуете?

— Да чтоб тебя! С тобой скоро вообще ничего чувствовать не буду — умру от остановки сердца, идиот. — Дракон пропустил мимо ушей недовольное бурчание жертвы похищения, спокойно повторив свой вопрос. — Могло быть и хуже.

— Вам нужно вытереться, я принесу воду и полотенца, — Бадахильдис поднял руку, останавливая возмущения принца. — Вы хотите мучиться жаром несколько дней? Увы, прислужники стараются не соприкасаться с водой, я думаю, понимаете, почему.

И, не получив согласия, он направился в ванную, надеясь там найти нужное. Прислужники всегда поддерживали в большом котле определенную температуру воды, чтобы хозяин мог принять ванную, поэтому проблем с теплой водой не возникло.

Вернувшись, Хильд замер с округлившимися от изумления глазами. Голый наследник Сибхайона пытался отобрать у своей собаки нижнюю часть гардероба, а та шустро увиливала от болезненного, а потому слабого и не особо резвого Дороса. Дракон сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос, кусая внутреннюю сторону губы, однако в это же время сцена его приятно будоражила — тело юноши было прекрасно. Стройное, подтянутое, не тронутое солнцем. Бадахильдис засмотрелся и не сразу заметил, что принц замер, смотря в ответ — самое сокровенное он скрыл отобранной у собаки одеждой.

— Приступим?

Дорос сдержанно кивнул и устроился на пуф у пылающего камина. Хильд еле заметно вздохнул, понимая, что теперь ему придется крутиться вокруг венценосной особы на коленях. Даже в вынужденном положении юный принц диктовал свои правила, и отчасти это нравилось дракону. Он любил тех, у кого был свой стержень, кто умел постоять за себя, знал себе цену, но, тем не менее, оставался человечным. Принц ощутимо вздрогнул, когда горячее и влажное полотенце коснулось тела.

— Горячо? — Дорос замотал головой. — Вам не жарко в комнате?

Бадахильдис не замечал жара огня, как, впрочем, и легкого холода. Сказывалась высокая адаптивная способность к переменам температур. Внутри драконов всегда пылало пламя, как и в их пещерах, а затем и замках. Но в горах не бывало жаркого дня, всегда было довольно прохладно или просто зябко. И Хильд не мог оценить, комфортно ли в созданных условиях было человеку.

— Все хорошо.

— После обтирания я провожу Вас до обеденной комнаты, она совсем недалеко от Ваших покоев. В это время прислужники заменят белье на постели и проветрят комнату.

— Ясно, — тускло отозвался Дорос и сгорбился так, что стало видно как выпирают позвонки.

«Один, два, три…» — проводя по ним пальцами, прикрытыми тканью, считал Хильд, в то же время стараясь не думать о голом — поистине тряпица, прикрывающая пах, была ничем — юноше, достаточно слабом, чтобы головокружение вынудило опереться о мужчину. Отгоняя наваждение, Бадахильдис принялся растирать руки, сидя перед опустившим взгляд юношей. Гонка за собакой лишила его сил, восстановленных за ночь, и теперь он явно хотел спать вновь. Вдруг Дорос сморщился и дернул рукой, пытаясь прижать ее к себе. Хильд чуть разжал пальцы на запястье и запоздало вспомнил, что вчера вечером они ничего не сделали с содранной кожей и расцветающим разлитым синяком.

— Позвольте, — перехватывая руку выше запястья, скорее для видимого уважения к своему пленнику, чем из необходимости разрешения, обратился к юноше дракон.

Дорос послушно замер, а Хильд не удержался и, почти касаясь губами нежной, покрасневшей кожи руки склонился над поврежденной конечностью. Принц вновь вздрогнул, но мужественно замер, не шевелясь. На самом деле, заговорить такую незначительную ранку дракону силы Бадахильдиса было проще простого, но от запястья, на котором кое-где виднелись крохотные полоски запекшейся крови, дурманящее пахло юношей. Сосредоточившись на ощущениях, Хильд опомнился только когда легко поцеловал выступающие венки уже бледной здоровой руки. После этого дракон продолжил нехитрый туалет принца, не проронив ни слова.

На следующий день за завтраком Хильд разрешил, если того желает Дорос, гулять ему в саду, что находился выше парадной парковой зоны, куда допуска гостю не было. Дракон всеми силами пытался угодить принцу, позабыв о всех своих привычках, чтобы лишний раз не вызвать у юноши какие-либо неприятные чувства.

— Спасибо, я обязательно воспользуюсь Вашим предложением, — скупо улыбнулся Дорос, лениво водя вилкой по тарелке.

Простуда отступила, но слабость в теле ещё чувствовалась. К тому же его тяготило присутствие Хильда — если раньше принц сам искал его общества, то теперь роли поменялись. Доросу надоели шутки мужчины, бьющие по самолюбию и романтической части души, и он всеми силами старался избавиться от назойливого внимания неожиданно раздобревшего Хильда. Опять играет?

Впрочем, опасения не помешали принцу прогуляться на свежем воздухе, правда, в компании одного из прислужников.

Солнце тут было хоть и ярким, но грело лениво, а тихий ветер отличался от привычного теплого западного ветра свежестью гор и прохладой. Дорос медленно осмотрел весь сад, не обращая внимания на пристальный взгляд угольных глаз. Вдруг «капелька» куда исчезла — юноше стало не по себе. В замке он чувствовал защищенность, а тут его может поджидать что угодно. Принц хмыкнул, так и не высмотрев спутника, и уже сделал пару шагов в сторону замка, как сзади послышался глухой удар.

На земле лежало яблоко. Правда, подгнившее. Дорос вспомнил, как часто в детстве лазил вслед за своей неугомонной сестрой по деревьям, а один раз даже свалился, напугав этим нюню Ганса. Улыбнувшись воспоминаниям, принц скинул куртку на землю и, вскочив на сучок, схватился за первую ветку яблони. От тряски на траву упало несколько плодов, тоже не аппетитного вида. Щурясь от лучей солнца, играющих бликами на листьях, Дорос высмотрел на верхушке дерева крупные яблоки, по виду пригодные для употребления.