Девяносто девять (СИ)

Он вздохнул, переглянулся с Линкольном и ответил:

— Мерфи попал в сотню за попытку убийства вице-президента США. Он стрелял в него, но не убил, а только ранил. А потом вытащил из кармана бумажник, в котором были коды запуска межконтинентальных баллистических ракет.

Октавия почувствовала, как против воли открывается ее рот.

— Чего? — по-детски переспросила она. — Каких ракет?

Маркус снова вздохнул.

— Ракет, способных превратить земной шар в одну сплошную пустыню, вот каких. За этими чертовыми кодами и охотилась Офелия вместе с военными. И мы с командующей считаем, что охота на этом не остановится.

— Я не понимаю, — воскликнула Октавия. — Мерфи что, забрал эти коды с собой и таскал их в кармане все пять лет? И что, ни у кого не осталось копий?

— Все проще. Он их запомнил: каждую цифру, все до единой. А бумажник выбросил перед тем, как его скрутили агенты охранной службы. Я не знаю, почему коды после этого не поменяли: вероятно, вначале никто не понял, что они попали в чужие руки, а затем помешал апокалипсис.

Октавия посмотрела на Линкольна.

— Ну, допустим, — кивнула она. — И что? Зачем военным эти дурацкие коды?

Линкольн снова переглянулся с Маркусом, и она снова пнула его ногой под столом.

— Мы думаем, что они хотят очистить часть земли от мертвецов, — быстро сказал он. — Это единственное разумное объяснение. Едва ли это будет США: скорее всего, Бразилия вместе с Аргентиной, Перу и Венесуэлой.

— Так, — тихо сказала Октавия. — Значит, нам следует ожидать нашествия военных с островов? Я не понимаю: почему бы просто не отдать им коды, и пусть чистят что хотят? И еще: план освобождения ЭлЭй от трупов летит в задницу? И как, черт побери, все это связано с нежеланием командующей отпускать Элайзу домой?

— Ты не понимаешь, — покачал головой Маркус. — Если отдать им коды, они уничтожат не только мертвых в процессе очистки. Они уничтожат все. И живое, и мертвое.

Октавия поежилась, а Маркус продолжил:

— Что касается плана, то он немного изменился. Мы не станем ничего очищать, мы пройдем сквозь Лос-Анджелес в сторону Лас-Вегаса. Раз кто-то оттуда гонит мертвецов к побережью, значит, пускай военные, которым так нужен Мерфи, встретятся с этими мертвецами лицом к лицу. А мы к тому времени будем уже далеко.

Он помолчал, разглядывая грубую поверхность стола.

— И последний твой вопрос, по поводу Элайзы и запрета командующей на встречи с ней… Поверь, Октавия, ты сама не захочешь пока с ней видеться.

***

— Нужно разработать систему передвижения, — сказала Алисия, склонившись над картой. — Мы заминируем и подорвем баррикады, когда окажемся в центре Лос-Анджелеса, но там, где закончится линия метро, закончится и наша безопасность.

Она посмотрела на Вика.

— Как идут занятия?

— Нормально. Если бы ты позволила привезти сюда Белла и остальных, то…

— Нет, — перебила Алисия. — Блейк-младший не переступит ворот Люмена, пока я здесь командующая. Привлеки Октавию — мне сообщили, что она уже ходит, и способна помочь тебе с обучением.

По ее приказу последние шесть дней воины Нового мира обучались обращению с огнестрельным оружием. Весь арсенал был проверен, винтовки и автоматы смазаны, а патроны — набиты сухим порохом. Этой частью руководила Рейвен: она все еще с трудом передвигалась, но приказы отдавать могла, и этого было достаточно.

— Если Индра и Густус видели наши сигналы, то они вернутся со дня на день, — продолжила она. — Но мы не сможем выступить, пока не решим, как защитить тех, кто не сможет сражаться.

— Я понял, — кивнул Вик. — Иди. Я соберу командиров, и мы обсудим это без тебя.

— Но…

— Иди. Ты прекрасно знаешь, где сейчас должна быть.

Алисия поколебалась, но все же моргнула и вышла из зала ассамблеи. Ей не хотелось идти в покои Элайзы, не хотелось снова видеть ее безжизненное лицо, но никого другого Элайза к себе не подпускала.

Войдя внутрь, Алисия увидела привычную картину: Элайза сидела на подоконнике и смотрела куда-то вдаль остановившимся взглядом. Ее лицо до сих пор было покрыто синяками, но отек сошел, обнаружив под собой болезненную худобу и бледность.

Алисия подошла и посмотрела на повязку, виднеющуюся под майкой. Она сама меняла ее дважды в день, обрабатывала рану и заклеивала снова.

— Тебе надо поесть, — сказала Алисия. — И выйти на свежий воздух.

— Здесь достаточно воздуха.

Да, воздуха и впрямь было вдосталь, вот только Алисия имела в виду немного другое. Семь дней Элайза не покидала стен этой комнаты, семь дней с утра и до поздней ночи она сидела на этом чертовом подоконнике и смотрела вдаль.

Невозможно было понять, что с ней происходит, о чем она думает, про что вспоминает. Только ночами, когда Алисия на руках переносила ее в кровать и ложилась рядом, Элайза словно оживала. Оживала, и… начинала кричать.

По приказу Алисии всех, кто жил на этаже, переселили в другие места. Если уж она с трудом выдерживала эти жуткие крики, то что уж говорить об остальных. Со стороны, наверное, казалось, что Элайзу пытают, и, возможно, примерно так все и было на самом деле.

— Принести еды? — сделала Алисия еще одну попытку. — Я принесу сама, сюда больше никто не зайдет.

— Я не хочу есть.

Алисия вздохнула. Была еще одна проблема: Розмари сегодня ясно дала ей понять, что ежедневно приносимых в комнату тазов с водой недостаточно для того, чтобы держать раны Элайзы в чистоте. Ее нужно было помыть, и Алисия понятия не имела, как это сделать.

Сама она каждый день купалась в реке за оградой Люмена, то же самое делали и остальные воины. Но как вывести за ограду ту, кто отказывается даже на минуту покидать комнату?

— Послушай, — сказала Алисия, опуская ладонь на колено Элайзы и чувствуя дрожь ее тела. — Я прикажу, чтобы сюда принесли ванну, хорошо? Ты должна… Должна промыть все, что прячешь под одеждой. Я знаю, что ты каждый день умываешься, но… Этого недостаточно, понимаешь?

Господи, как же она ненавидела себя за то, что говорила. Элайза смотрела на нее испуганным зверьком, словно ей предлагали не ванну, а гильотину. И — кто знает? — возможно, для нее это было именно так.

— Я помогу тебе, хорошо? — тихо сказала Алисия. — Ты просто сядешь в ванну, и все, а остальное… Остальное я сделаю сама.

Элайза ничего не ответила, но и это уже было победой. Если бы она отказалась, пришлось бы действовать как-то иначе, и Алисия понятия не имела, как именно.

Она отдала указания, и вскоре двое воинов внесли в комнату ванну. Настоящую, акриловую, — в Люмене их использовали для хранения питьевой воды. Следом за ванной принесли ведра с подогретой на кострах водой. Ведер было очень много — часть воды вылили в ванну, часть оставили рядом.

Когда с приготовлениями было покончено, Алисия снова подошла к Элайзе и взяла ее за руку.

— Идем, — тихо сказала она. — Обещаю, тебе не придется ничего делать. Я все сделаю сама.

Элайза послушно слезла с подоконника и подошла к ванне. Подняла ногу, собираясь залезть внутрь прямо в одежде, но Алисия остановила ее, развернула лицом к себе и положила руки на плечи.

— Посмотри на меня, — попросила, — нужно раздеть тебя, понимаешь? Это нужно, чтобы промыть твои раны.

Элайза так быстро замотала головой, что Алисии пришлось схватить ее за щеки.

— Послушай меня, — она прижалась лбом ко лбу Элайзы. — Послушай мой голос. Это я. Я здесь, с тобой. Ты в безопасности. Нужно снять одежду и после сесть в ванну. Потом я накрою тебя простыней, хорошо? Ни ты, ни я не будем видеть твое тело. Никто не будет его видеть.

Она почувствовала, что Элайза больше не двигается, и убрала руки. Сделала маленький шаг назад, закрыла глаза.

— Смотри. Я не вижу тебя. Клянусь, я не буду их открывать. Просто дай мне сделать то, что нужно. Я не стану смотреть, обещаю.

Алисия вытянула руки и нащупала бока Элайзы. Пальцами подцепила майку и потянула ее вверх. Медленно, очень медленно, и очень осторожно.