Механическое сердце Fatum (СИ)

***

Если Чейни не сошёл с ума окончательно, то через полтора дня старому свету суждено погибнуть. Ресторатор нёс ту же несусветную чушь, что их обоих с одной стороны успокаивало, а с другой не успокаивало совсем. Должно было стать легче, когда появился третий, но эта лёгкость стала для обоих всего лишь очередным грузом, своим появлением обозначая: это не шутки. То, что происходило, происходило взаправду.

Третьего звали Илья Мэддисон и они не были знакомы лично. Парни перекинулись парой фраз в тёмном пустом пространстве, где Ресторатор в этот раз не появился. Мэддисон, так же, как и они, смял светящуюся бумажку и исчез. Чейни пробил в поисковике его имя — Сеть охотно поддалась и рассказала о новом обладателе странного знания. Выберет ли он тот путь, что и они, либо найдёт другое решение, Ден не знал. Вместо того чтобы изучить нового «союзника», он закрыл ноутбук и постарался сосредоточиться на своей задаче.

Ден дураком не был. И перспективы своего будущего он понимал отлично. Проанализировав известную ему информацию и хорошенько всё обдумав, Чейни выход всё-таки нашёл. Однако он был несколько… неосуществим.

За двенадцать часов до начала конца особенное видео предупредило о том, что выживут только те, кто его посмотрит. Всего-то и требовалось отыскать человека, в котором Чейни бы не сомневался и который бы не знал о том, что происходит в этом мире. По мнению Чейни, отыскать такого человека было нереально.

Ему вообще очень повезло. Что он встретил Гнойного в самый последний момент. Что тот не был в Сети несколько дней. Что Слава оказался сегодня здесь. Ден, конечно, ждал его намного раньше, но не суть. Славу ведь никогда не будет звать Fatum. Он ведь необычно односторонне связан с этим местом.

— Fatum тебя никогда не признает и очень скоро отсюда вышвырнет, — предупредил Чейни. — Ты, возможно, единственный, на кого механический бог не может полноценно влиять.

Слава скривился в лице. Не доверяет. Думает, что Ден несёт чушь. Это было ожидаемо, но как Чейни рассказать ему обо всём, чтобы он поверил, ведь для Славы вполне естественно полагать, что ему пытаются задурить голову. Чейни придётся рассказывать с самого начала и чем-то пожертвовать. Ведь если выбирать между всем миром и Славой, то Чейни однажды уже сделал выбор, за который сам Слава его теперь ненавидит.

— Мы узнали обо всём около двух месяцев назад чуть раньше, чем остальные. Узнали о том, что такое Fatum и что вскоре станет с этим миром. Этот процесс нельзя было остановить, и мы стали думать, как изменить подготовленное нам будущее. Пусть мы бы и не смогли внести какие-то кардинальные изменения, но кое-что у нас получилось. Мы избавили людей от участи безвольных рабов программы.

— Нет, не избавили, — агрессивно прошипел Слава. — Вы контролируете их чувства.

Чейни его услышал, но ответом Славе было лишь молчание.

— Изначально Fatum создавался как программа, имитирующая искусственный интеллект. В заданной создателем альтернативной реальности она выполняла роль бога, однако со временем что-то пошло не так, и механизм этой программы перенёсся в реальный мир. Но он не мог сделать этого в одночасье, поэтому его перемещение происходило в несколько этапов. Сначала нескольким людям были отправлены определённые устройства — носители информации, которые могли применяться для связи с самой программой. — Слава невольно поднёс руку к груди, где висела подвеска. Жест означал: «Я понимаю, о чём ты (но верить тебе пока не собираюсь, если честно)». — Затем в Сеть слили видео. В нём содержался определённый алгоритм звуков, который закреплялся в голове человека после его прослушивания. И когда был запущен механизм уничтожения, программа забрала всех, в ком не нашла этого алгоритма. Остались те, в чьём сознании отпечатался след Fatum, а так же те, у кого в руках были ключи-подвески. Некоторые люди смогли переиначить в своём сознании алгоритм, пропустив через себя и проанализировав информацию. Такие могут управлять механизмами без ключей. Но нужно уточнять, о каких механизмах идёт речь, потому что…

— Тормозни! — остановил его Слава. — То есть я бы исчез, не сделай ты этого. Исчез и не видел бы всего, что происходит здесь? Твою мать, Чейни, нахера ты это сделал? — и, немного погодя, ещё тише добавил:

— Это из-за алгоритма всем насрать на происходящее, да?

— Да.

— Тогда какого хера я это всё чувствую!

— Потому что ты не слышал этого алгоритма, — спокойно ответил Чейни. — А из-за того, что связь оборвана и Сети больше не существует, сделать это невозможно. Ты — единственный способ…

Гнойный едва не взвыл.

— Её восстановить можно? Сеть можно восстановить?

Чейни нахмурился.

— Нет. Всё, что вам остаётся, — это создать нечто принципиально новое…

— Зачем мне это знать вообще? — вспылил Гнойный, повторяя, что пришёл он сюда не за этим.

— Ты должен рассказать об этом остальным.

— Нихуя я им не должен!

— Слава. Ты — единственная возможность людей освободиться от влияния Fatum. У механического бога нет никакой информации о твоём мышлении.

Слава демонстративно заткнул уши.

— Я и без тебя знаю, что должен делать. Если этот механизм нельзя изменить, то я его уничтожу. Уничтожу и верну людям их настоящие чувства, хера с два я должен один страдать! Никаких новых задач. Хватит, вы заебали. Каждый из вас, что ты, что Мирон. Я не выбирал это, ясно? Только из-за того, что вам так захотелось, я не должен никому и ничего. Я пришёл, чтобы забрать Гену или его труп, мне плевать, что там будет, но возвращайте его обратно!

За его спиной надломился потолок. Тело Гены Rickey F грохнулось на пол, подняв вокруг себя облако пыли и приземлившегося вместе с Геной мусора.

— Ох, — только и смог сказать Слава, оглядывая бесчувственное тело перед собой. Не мёртвое и со светящейся подвеской в руке.

— Будь готов к тому, что Fatum будет тебя ненавидеть, — продолжил Чейни. — И вам дорого обойдётся тот факт, что ты оказался сегодня здесь.

— Почему, — обессиленно выдохнул Гнойный и его голос дрогнул, — это должен быть я?

— У меня не оставалось выбора. К тому же, я не мог дать тебе погибнуть.

Слава смотрел на него исподлобья недоверчиво.

— Знаешь, ты не катишь на заботливого папочку. Поэтому я не прощу тебе того, что ты сделал.

— Я знал это с самого начала. Когда ты сказал, что не был в Сети последние пару дней, я понял, что другого шанса у меня не будет.

— Помнится, ты встретил меня за пару минут до того, как это произошло, — усмехнулся Слава, — так что не пизди. Где остальные люди? Тоже призраками сидят здесь?

— Они разложены на информацию. Она нужна была программе, чтобы… — Чейни замялся. — К сожалению, мне неизвестно, что находится за двухтысячным километром.

— Ладно, пара вопросов на прощание, Чейни. Место, где мы сейчас находимся, — что это?

— Материальная иллюзия. Сердце нового мира, созданное по образу и подобию человеческого.

— Я тоже так могу?

— Я не знаю.

— Это всё, что ты хотел сказать?

— На самом деле у нас больше не осталось времени.

— Вот как. Значит ли это, что не Гена, а я сейчас лежу в отключке и не соображаю, что происходит вокруг?

— Может быть. Как я и сказал, за то, что я сделал, Fatum недолюбливает и меня тоже.

То, что на него обозлился весь мир, новостью для Славы не было. О том, кто его к этому подвёл, Слава тоже всё знал. Это самопожертвование, к чему подводил разговор Чейни, его совершенно не привлекало. Он не собирался поступаться своими принципами, насколько отсутствие принципов можно ими считать, и своей ненавистью с ними же.

— Чейни, ты ведь знаешь, я гораздо талантливее этого парня, — произнёс Гнойный.

— Я знаю, что ты неординарный и предприимчивый, — согласился Чейни. — Никогда не догадаешься, что ты в следующую минуту спизданёшь.

И слава не стал проверять его догадки.

— Тц. Ненавижу тебя, ясно…

Полумесяц микровзрывов, возникший за спиной Чейни, окутал их ударной волной, поглотив шёпот и растворяя улыбку Чейни-воспоминания. Бесформенная комната таяла на глазах. Грохот стоял вокруг неимоверный.