Девяносто девять (СИ)

— Мы называем это место Lux ex tenebris, — сказала она. — Свет из тьмы. Они — будущее Люмена, они — будущее каждого из нас.

Элайза смотрела, будто зачарованная. Их было так много, и таких разных: с разным цветом кожи, разного возраста, но все — не старше пяти.

— Дети апокалипсиса? — тихо спросила она.

— Нет. Дети нового, свободного мира.

Алисия пошла вдоль канала, сложив руки за спиной и заговорила, не заботясь о том, слышит ли ее Элайза:

— Ты думаешь, что мы жестоки, и ты права: это действительно так. Было время, когда я была другой, но и мир тогда был другим тоже. Он изменился — пришлось измениться и мне.

Запах воды одурял и кружил голову. Элайзе стоило больших усилий разбирать, что говорит Алисия, но догонять и пойти рядом она не решалась. Слишком уж ровной была спина перед ней, слишком уж царственной была походка и слишком уж строго и торжественно звучали слова:

— Вначале была одна община. Моя мать была ее лидером, и люди шли за ней, потому что она была мудрой и знала, что в новом мире нужно жить по-новому. Затем общин стало больше, а ресурсов — меньше. И началась война.

Она остановилась, развернулась через левое плечо и посмотрела на Элайзу.

— Люди убивали друг друга за еду, за оружие, за патроны. Одна община уничтожала другую, а другая — третью. Стены падали, давая дорогу все новым и новым мертвецам. И было ясно, что еще немного — и мы сами бесславно и глупо закончим историю человечества.

— И тогда пришла ты? — тихо спросила Элайза.

— И тогда пришла я. Вначале я заставила горстку людей пойти следом за мной, потом их стало больше, а затем — еще больше. Мы заключали мир с теми, кто готов был строить новое будущее, и уничтожали тех, кто не был готов.

Алисия говорила, но на лице ее не было видно ни единой эмоции. Только губы двигались все быстрее и отчетливее, и от этого дрожь пробегала по спине Элайзы.

— Двенадцать общин стали двенадцатью кланами, и в день Вознесения война была окончена.

— А ты стала командующей.

— Да. Я не хотела этого и не стремилась к этому, но мой народ позвал меня возглавить их, и я сделала это. Люмен стал столицей нового мира, а двенадцать кланов образовали коалицию, стремящуюся построить новое будущее.

— Но какой ценой? — вырвалось у Элайзы. — Какой ценой, Алисия? Скольких вы убили для того, чтобы это… — она показала рукой, — могло существовать?

И снова ни одна черточка не дрогнула на ее холодном лице.

— Si vis pacem, para bellum, — сказала она. — Хочешь мира? Готовься к войне.

Элайза покачала головой.

— Я не верю, — ей было больно говорить это, так больно, что сердце в груди отчаянно сжалось. — Не верю, что для достижения мира нужно залить землю кровью. Это не должно быть так.

— Но так есть, — возразила Алисия. — И так будет.

Она помолчала немного прежде чем продолжить. Элайза ждала.

— Я привела тебя сюда для того, чтобы показать, ради чего мы работали эти годы. Любая цивилизация начинается с войны, и наша — не исключение. Войной все начнется, но миром закончится.

— Миром? — воскликнула Элайза. — Но ты собираешься развязать новую войну! То, что ты хочешь сделать с морскими людьми… Почему ты не хочешь просто оставить их в покое?

Алисия долго молчала прежде чем ответить.

— Я покажу тебе, почему.

***

Атака прекратилась так же мгновенно, как и началась. Миллер дал длинную очередь со сторожевой башни, и земляне отступили, скрываясь в лесу. Финн бросился к Джиму, попытался зажать рану на шее, но сквозь его пальцы фонтаном била темно-алая кровь, а лицо Джима становилось бледнее и бледнее.

— Отойди, — Розмари оттолкнула его в сторону и зажала рану бинтом. Белое стало красным, а через мгновение она убрала окровавленные руки и покачала головой.

— Папа?

Финн поднял голову и увидел Джаспера. Его лицо выражало такую смесь боли, горя и отчаяния, что от этого сердце в груди сжималось в острый колючий ком. Но времени думать не было, нужно было действовать.

— Рейв! — отчаянно закричал Финн, следом за Розмари бросаясь к лежащему на земле Маркусу. — Рейвен!

И она пришла, его девочка, его сильная девочка, и кинулась помогать: втроем они кое-как подняли Маркуса и потащили его медпункт, забыв про упавшее на землю полотенце.

— Скажи всем, у кого есть оружие, занять оборону по периметру, — приказал Финн, когда тело Маркуса уложили на койку. — И выпусти Октавию из клетки — у Беллами, по-моему, совсем крыша поехала, раз он велел ее запереть.

Рейвен выскочила из палатки, а Розмари склонилась над Маркусом.

— Иди, — бросила она быстро. — Там ты нужнее.

Когда Финн вернулся к воротам, там никого не было: только Джаспер сидел на корточках над мертвым телом отца и выл, будто раненый зверь. Финн знал, что ему предстоит еще одно испытание, и знал, что откладывать нельзя.

— Джаспер, — он схватил его за плечи, вынуждая посмотреть на себя. — Джаспер, друг, ты должен уйти, слышишь? Ты… Я должен сделать так, чтобы твой отец не обратился, понимаешь? Тебе не нужно на это смотреть.

Джаспер взвыл и принялся отпихивать его руки. Финн боролся с ним, ненавидя себя за то, что делает, но иного выхода у него не было. Он повалил Джаспера лицом на землю и прижал коленом, заставляя повернуть голову в другую сторону. Вытащил нож.

— Не смотри, — закричал изо всех сил, втыкая лезвие в глаз Джима. Чертов нож вошел легко и также легко вышел наружу.

Секунду он позволил себе погрузиться в отчаяние, а потом резко выдохнул и отпустил Джаспера.

— Финн! — услышал он вопль Рейвен. — Финн, скорее!

И поспешил на зов.

У загона с клетками творилось что-то невообразимое: двое парней держали вырывающуюся Рейвен за руки, а Беллами избивал привязанного к прутьям землянина. В соседней клетке истошно вопила Октавия, лицо ее было перекошенным от ужаса.

— Отпустите ее! — Финн ударил одного из парней по плечу, но второй с силой оттолкнул его, уронив на землю. — Белл, какого дьявола?

— Дьявола? — Беллами на мгновение остановился и глянул на него, скривив губы в яростном оскале. — Вот он, дьявол! Он натравливал трупаков на мою сестру!

— Он учил меня сражаться! — закричала Октавия. — Ты, придурок, тупая башка, это я его попросила!

Так вот зачем она лазила через стену. А они-то с Рейвен решили, что она просто устала от заточения и хочет хоть иногда вдыхать воздух по ту сторону.

— Он заморочил тебе голову, — выдохнул Беллами. — Не знаю, как, но я выясню, ясно? А до тех пор ты будешь сидеть под замком.

— С чего ты решил, что теперь ты будешь распоряжаться? — закричала Рейвен. — Джим мертв, но это не значит, что теперь главный ты!

Беллами шагнул к ней, но Финн бросился наперерез и прикрыл ее собой. Он видел, что Беллами в ярости, и понимал, что для него сейчас все — враги.

— Мы не будем проводить голосование пока идет война, — сказал Беллами. — Если кто-то против моего командования, он может убираться за пределы лагеря.

— Я против! — выкрикнула Октавия. — Отпусти меня! Я хочу уйти!

— Пока я за тебя отвечаю, ты останешься здесь.

Он вытащил из-за пояса брюк пистолет и выстрелил вверх. Все затихли, даже Рейвен перестала пытаться вырваться.

— Теперь я здесь главный, — сказал Беллами. — Потому что, похоже, только я знаю, как будет лучше для всех нас.

Финна затошнило. Что-то подсказывало ему, что ничем хорошим это не кончится.

***

Элайза была готова к тому, что Алисия продемонстрирует ей какие-нибудь ужасы вроде отрезанных голов или страшных фотографий, но она всего лишь привела ее в огромный, украшенный множеством свечей зал. В самом центре его стоял трон (теперь уж не кресло, а точно трон — Элайза хорошо его разглядела), а перед ним полукругом располагались двенадцать стульев.

— Что это?

— Ассамблея. Здесь собираются представители двенадцати кланов для того, чтобы принять важные решения.

— И ты привела меня сюда, потому что?..

— Потому что хочу кое-что тебе показать.