Возрождённое завтра (СИ)

Последствия Цукиёми дали о себе знать. От всей души Итачи надеялся, что это последнее проявление менгеке шарингана в его жизни. Надо научиться выходить из сложных ситуаций иными способами, а не ставить на последних годах жизни крест. Он ещё хотел пополнения в семье. Роль отца в его глазах, не замутнённых предрассудками клана Учиха и всего братства шиноби, вглядела довольно привлекательно и перспективно. Только почему-то не получалось. Наверно, изменения в организме из-за мангеке сказали своё решительное слово. В очередном желании отказано.

Голова просто трещала, как во время камнепада в замкнутом пространстве. Неприятный звук мешал сосредоточиться и прекрасно сочетался с нарастающей болью. Внутри всё ныло, а в голове царил кавардак: конгломерат из шума, мути и болезненной пульсации. Кровь в висках снова стучала. Ни одна целебная настойка больше не помогала. Оставалось единственное средство – выдержка. Однажды Итачи достигнет своего предела, той критической точки, когда явь спутается с миражами, и станет на всё наплевать, лишь бы потушить этот жуткий огонь. Болезнь брала верх в быстро нарастающей прогрессии.

- Пап, тебе плохо? - сбоку подошёл притихший Талитан. Снова сбежал от Санры. Да уже пора, наверное, подыскивать нового воспитателя. И сейчас перспектива отправки мальчика в другой Вейр не казалась столь возмутительной и дикой. В конечном итоге, это полезно самому ребёнку, расширит мировоззрение, научится ладить с чужими людьми.

- Кто тебе сказал? - Итачи изобразил добродушную улыбку, а показалось, будто это страдальческая гримаса.

- Арджит’, - выдал источник сынишка, подошёл поближе и вскарабкался на колено отцу, который с готовностью помог ему в этом.

- Немножко, - уклонился Итачи, начиная покачивать малыша. Самому становилось спокойнее от размеренных однообразных движений. А на столе мёртвым грузом лежали развёрнутые карты. Итачи пытался восстановить в памяти те, что показывал мастер Вансор в Телгаре сегодня днём. Конечно, скоро он получит копию, но не терпелось посмотреть, где он ошибся, чтобы высчитать верное движение звёзд.

- Почему ты тогда не пошёл с мамой в нижние пещеры? - любопытный пацанёнок смотрел в самую суть. Ох Арджит’ получит нагоняй за разглашение секретов.

- У меня есть задание, - пояснил Итачи. Вспоминал тот день, когда Талитан наконец-то перестал искажать речь и выговорил свою первую «р». До вечера бегал довольный и рычал на всех встреченных на пути драконов, распугал добрую половину файров. Позже голос сорвался, из-за чего малыш расстроился, ибо снова не мог выговаривать этот звук. Сколько усилий Талина и Итачи потратили на убеждение, что завтра всё получится.

- Арджит’ велел у тебя всё отнять, чтобы ты отдохнул, - новое шокирующее заявление.

- Арджит’! - не выдержал Итачи, - ну-ка прекращай подбивать моего сына на героические поступки! Занимайся лучше муштрой молодых драконов. А то, вон, разбаловались – никакой дисциплины.

«Но Талитан сам спросил», - самодовольно сообщил бронзовый.

- Неужели? - Итачи повернул к себе Талитана лицом и поинтересовался:

- Так кто из вас зачинщик?

- Когда я болею, ты всегда велишь мне лежать и сидишь рядом, - напомнил малыш, - ты тоже должен лежать. А я буду сидеть рядом, - сияющая улыбка на детском лице задержалась всего лишь на долю секунды. Как типично для самого Итачи. Талитан потянулся ко лбу отца, копируя родительский жест. Всадник позволил маленькой тёплой ручонке прикоснуться, подыграл напускной серьёзности сынишки. Хвала Фарант’е, он ещё не понимает всей ситуации. В понимании ребёнка его возраста, болезнь – это постель, тёплые шкуры, горячие пахучие напитки, зачастую горькие. И никакой жуткой боли или посторонних тревог. Когда Талитан подрастет и спросит, от чего умер папа…

Итачи задержал дыхание, стиснул зубы и громко выдохнул. Дрожь противным ознобом пробежала по телу. Кровь отхлынула от лица, а сердце забилось в ускоренном ритме. С каких пор Итачи начали пугать мысли о скором конце? Когда это началось? Год назад? Два? Кажется, с тех пор, как впервые увидел самого младшего Учиху.

Трепет в груди всколыхнул замершую на мгновенье боль. Итачи почувствовал приближающийся спазм. Скрутило внизу, резко закололо в груди, заложило уши. Нет, только не сейчас.

«Т’литан, подойди ко мне», - вмешался Арджит’, проглатывая целый слог из его имени. Звук бьющих воздух крыльев ворвался очередной порцией грохота в разум Итачи. Бронзовый бросил купание и вернулся в вейр, едва почуял приближение приступа у всадника. И меньше всего сейчас Талитану нужно видеть мучения родителя. Перепугается не на шутку. Для детей кровь – признак страшной раны. Одни разбитые коленки чего стоят. Хорошо, малыш научился сдерживаться, а то раньше мелкие травмы сопровождались реками горючих слёз.

- Беги, если вежливо попросишь, Арджит’ тебя покатает, - усилием воли, уже давясь подступающим комом.

- Без тебя? Он не согласится, я уже просил.

- Поиграй с Арджит’ом и Чимом. Дай папе закончить работу, - солоноватый привкус во рту.

Файр ворвался во внутренние покои с громкими воплями, заметался, норовя вцепиться кому-нибудь в глотку, но не видел врага. Тем не менее продолжал истерить, бурно реагируя на эмоции Итачи.

Когда же они все замолкнут!

«Т’литан, беги сюда! - позвал Арджит’ более решительно, одновременно призвал Чима к тишине, - если хорошенько пристегнёшься, я тебя покатаю».

- Правда?! - мальчонка вскочил, неудачно пнув сжатым кулачком отцу в живот. Итачи едва не согнулся пополам. Если кто мечтает разделаться с ним, сейчас самое время. Двигаться не хотелось. Только свернуться калачиком где-нибудь на жёстком холодном полу в полной темноте.

Талитан исчез, колыхнув за собой портьеру. Только тогда Итачи позволил себе изменить положение. Вместе с кашлем вырвался сгусок крови из горла прямо в закрывавшую рот ладонь. Густая багровая субстанция пробилась сквозь пальцы и потекла вниз. Рукава мгновенно оказались в тёмных пятнах. А кашель всё рвал и рвал те отвратительные комки слизи, перемешанные с кровью. Наверно, тело уже отторгает куски поражённых органов. Недолго осталось. Надо поспешить проинструктировать Ф’лара на случай, если в Талитане пробудится шаринган. Мечты дожить до этого момента таяли с каждым годом. Отвоевать бы ещё хоть пару лет. И сохранить бы в эти годы собственный разум, не стать обузой для других.

«Талина идёт, - голос Триат’ы в голове гулким эхом, - ты должен держаться, Т’чи. Она спешит».

Сопереживание, способное забрать толику мучений. Итачи выразил благодарность золотой тёплым мысленным ответом. Арджит’ не мог сейчас говорить со всадником, Талитан имел все шансы подслушать речь дракона, тогда как гордая королева предпочитала не возиться с детьми. У неё свои заботы. Интересно, размышляла ли она долгими вечерами о своём следующем партнёре в брачном полёте? Или просто не допускает мысли, что им может оказаться другой дракон? Или, что вероятнее всего, драконы просто не прогнозируют будущее. Живут настоящим, иногда вспоминая прошлое, если спросит всадник.

Ещё одно ментальное сознание прикоснулось к Итачи. Кант’. Не узнать этого коричневого невозможно. Его характерное покровительство как старшего. Сквозь пелену маячила поддержка верного Арджит’а. Ничего не говорил, просто чувствовал то же самое.

Над Бенденом появились три старых бронзовых дракона. Их встретили громовым рёвом все звери Вейра. Рокот прокатился над котловиной. Пришельцы замешкались, никак не ожидая столь нерадушного приветствия. Их звери держались кучкой, готовые ринуться через Промежуток обратно, где палит солнце, а шкуры не холодит северный бриз.

Некоторые драконы поднялись в воздух и закружили над гостями. Вожди Вейра ещё не вернулись, а с явившимися говорить именно им. Что могли нести с собой Древние? Только очередную сумятицу, коварное требование, которое главный не замедлил огласить, вскидывая руку вверх и призывая к тишине. Драконы замолчали, но не прекратили бесцельных кружений.