Душа "Совёнка" (СИ)

Спустя время нас отпустило и мы пошли дальше, пока не пришли к какой-то двери.

— Дальше сам, там никаких выборов быть не должно. — Спасибо. А ты не такая уж и задница! — Мы два сапога пара.

Пока я открывал дверь, он исчез. Я оказался в какой-то комнате, уже явно не напоминавшей шахту. Помимо мусора и Укуриша там, ничего не…

— А? — я навёл на него фонарь.

Он посмотрел на меня глазами, полными ужаса. Я навёл фонарь на себя, чтобы он разглядел, кто я.

— Вот я тебя и нашёл, — ухмыльнулся я. — ААА! Не подходи! — Не вопрос. Ты узнаёшь меня, Укуриш? — Я так просто не дамся! — он достал из-за спины кусок арматуры и принялся размахивать им. Это в мои планы явно не входило. — Я отхожу, отхожу! — Сначала сюда меня загнали! Потом по шахте водили! А теперь Семёном прикидываетесь! — Эй, да кто ещё в здравом уме будет называть тебя Укуришем?

Он начал успокаиваться.

— Семён? — он прищурился. — Правда ты? — Ну наконец-то. Ты цел? — Вроде.. — Идти можешь? — Да… Думаю… — Тогда пошли, — я повернулся и обратно и замер. — Не, обратно я не пойду. — Ты тоже их слышал?.. — ошарашенно спросил Укуриш. — Кого?.. — Голоса!.. — он явно начал нервничать. — Ты про те, которые на развилках? — зачем-то уточнил я. Чем вверг парня в ужас. — Нет! Голоса! Они добрались и сюда! Они придут за мной! Они и тебя заберут! — Что? Начинается? Только не это! — я замер и зажмурился. Если он слышал то же, что и я, то сейчас может быть что угодно.

…

Слышалось только прерывистое дыхание Укуриша. Время от времени он махал арматурой.

— Да нету здесь никаких голосов, — облегчённо сказал я. — Правда?.. — он сполз по стене на пол. — Если б я врал, ты бы увидел нечто странное, — улыбнулся я, присаживаясь.

Я пытался расслабиться, чтобы его не провоцировать, но это было трудно, так как у него арматура.

— Тут они нас не найдут, говоришь? — Нет… Не должны. — Ну и отлично. Тебя они тоже заставляли выбирать? — Нет… Только сказали прийти сюда… Я спустился в шахту… Потом они говорили идти направо, налево, направо, налево, направо, налево… — он истерически захохотал.

Я облегчённо вздохнул, а потом меня пробрал смешок. И вправду, у паренька всего лишь глюки. А я уже успел напридумывать теорий!

Внезапно мы замолчали. А потом его истерический смех наложился на мой, и мы некоторое время катались по полу.

— Кажется, всё в порядке. Но надо отсюда выбираться, — сказал я. — Есть идеи? — Отсюда ещё один выход есть, — сказал Укуриш. — А чего ты тогда?.. — сказал я, поднимаясь. — Голоса, — затрясся он. Только не снова. — Это проблема. Но нас двое, и у нас фонарик. Рискнём? — я протянул ему руку.

Он некоторое время сомневался, а потом принял помощь.

Выход и вправду нашёлся быстро — лестница, ведущая к решётке в потолке. Кое-как справившись с ней, мы вышли на воздух.

Площадь Генды. Потрясающе. Я предложил Укуришу присесть на лавку и передохнуть. Тот нехотя согласился.

— Это всё… Антинаучно… Антинаучно… — Почему же, — я хотел пуститься в объяснениях о пространственно-временных карманах и событийных системах, но осёкся. — В мире столько всего необычного, что и не снилось нашим мудрецам.

Это на него не сильно подействовало.

— Если наука не может объяснить сейчас — сможет потом! — Да, да… Точно… Я пойду…

Он встал и побрёл к своему домику. Останавливать я его не стал. Место Укуриша быстро облюбовал Стэнд.

Мы просто сидели и смотрели на небо.

— Интересно… Тут прямо все-все андроиды? — спросил я. — Ага. — Даже ты? — Кто знает.

Было видно, что Стэнд поехал ничуть не меньше, чем Укуриш. Но способность рассуждать здраво при нём, как ни странно, осталась.

— Все обитатели лагеря — андроиды. Даже большинство Семёнов такими становится. Бывают и исключения. Бывает, тут и другие люди заходят, но это редко. — А лагерь всё один и тот же? — В основном да. Бывают и исключения.

…

— Иногда лагерь остаётся тем же, даже люди выглядят так же — но они совсем другие. Бывает даже, что лагерь оказывается в какой-то полуфентезийной вселенной. Но потом всё опять возвращается. — И отсюда никак не выбраться. — Выбраться-то можно. Суть в том, что чем сильнее ты хочешь уйти, тем сильнее он тебя удерживает. А чем сильнее ты хочешь остаться, тем с большей готовностью он тебя вытолкнет. Тебе даже кажется, что ты долгое время после этого прожил в своём, родном мире. Но потом этот ад снова тебя забирает! И ты снова оказываешься в этом чёртовом автобусе! — он вскочил и перешёл на крик. — Вот оно как… Мне нужно подумать. — Опять будешь думать аж до глюков? — ухмыльнулся он. — По-другому не умею. Как ты считаешь, мне удалось немного пошатать лагерь своими выборами? — Не знаю. Мог бы я залезть в настройки и посмотреть — так бы и сделал. — А ты интересный собеседник, Стэнд, — я протянул ему руку. — Ещё успею тебе надоесть, не волнуйся, — сказал он, уходя. Руки он так и не пожал.

Так я и пришёл в домик. Грязный и потрёпанный.

— Семён! С тобой всё в порядке! Я так волновалась! — Не настолько, чтобы пойти со мной. Укуриша нашёл, он уже пошёл к себе. А теперь, Одэвочка, я очень хочу спать. И я очень злой.

Она хотела ещё что-то спросить, но я уже повалился на кровать.

====== День 5 ======

Проснулся я, судя по всему, уже после завтрака. Тело немного ломало, зато я многое узнал о лагере. Огорчала меня только одна вещь: связанные с выборами глюки ослабляться явно не собирались. Возможно, они даже усилятся. Тяжело вздохнув, я в первую очередь отправился к умывальникам. Вокруг не было ни души — и слава Богу. После них я пошёл в столовую — вдруг там чего осталось.

— Тебе в музкружок, — послышался сзади знакомый голос. — Эй, так и заикой оставить можно! — В музкружок, говорю, беги. Ты должен это видеть!..

Я опять не видел его лица, но голос Стэнда выдавал, что даже он такое видел не часто.

Вот и музыкальный кружок. Ставший филиалом кружка по противодействию тлетворному влиянию Семёна. Судя по голосам, там было людно. Я открыл дверь и…

Я даже войти толком не успел — настолько меня ошарашила картина. В общем, Рана кидалась на Двачесску с ножом, та не пыталась отпираться — просто ревела. Машка удерживала Рану. Улькета бегала вокруг и тоже ревела. А помощница вожатой, умница и отличница, ошалело смотрела на всё это и… И!!!

Надо что-то сказать. Надо что-то сделать. Надо…

ВЫБИРАЙ

Сказать ртом

Сказать задницей

Я просто выкрикнул единственно верное междометие. Очень мощно и зычно. Крик длился долго. Достаточно, чтобы девушки переключили внимание на меня. Ну, почти все.

— Я! Я! Я! Я… Я? Я?! — сказала она.

Все посмотрели на меня.

— Так, всем стоять! По очереди! По очереди, я сказал!

И опять…

ВЫБИРАЙ

Рана

Двачесска

Машка

Улькета

Сказать ей всё

Думать тут нечего!..

— Ты! Я четыре дня пытался не назвать тебя ШЛЮХОЙ! У меня уже прозвища кончились! И что я, блин, вижу? Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?!

Все посмотрели на неё. И только она смотрела на меня. Губы остальных девушек почти синхронно прошептали одно слово: “Беги”.

Мы бежали. Долго бежали. Сказывалось то, что она спортсменка, а я нет. Я пользовался любыми препятствиями, даже Одэвочкой. По пути перевернули вверх дном пол-лагеря. Мы добежали до пляжа… до сцены… до остановки… до лодочной станции… дальше как в тумане…

Мы просто лежали на траве и пытались отдышаться.

— Предлагаю… перемирие… Ох… — Ни за чтооо… — Ну так догони меня… — Сейчас встану… и догоню… Ты всё равно… никуда… не денешься… — Так вставай… — И встану!.. — Встанешь?.. — Да… — Серьёзно?.. — Да… — И догонишь? — Да… — И на части разорвёшь? — Да… — И я тебе нравлюсь? — Да… А?!

Она аж вскочила и бросилась на меня. Я откатился. Больше сил двигаться у нас не было.

Мы просто смотрели на небо и слушали, как тихо-мирно течёт река. Только я, в отличие от неё, лежал довольный.

— Что я тебе такого плохого сделала, изверг? — Не знаю. Притворялась, наверное. — Кем это? — Ну… Наверное умницей, красавицей, доброй, надёжной и чистой. Образцовой, в общем. — Я что, некрасивая?.. — Да нет, что ты. Невероятно красивая, — она успокоилась, но показала, что всё ещё злится. — Просто ты не хочешь такой быть. — Да ну тебя! — Ты всё время строишь из себя образцовую. Постоянно ходишь по лагерю, убираешься, помогаешь вожатой. Кружки вот организуешь. По противодействию тлетворному влиянию Семёна… — Кто тебе сказал?.. — Ты. — Когда? — Только что, — я улыбнулся. — Да иди ты! Называешь меня тут глупой, злой и порочной уродиной!.. — Я?! Я такого не говорил. Ты сама это сказала. Как ты можешь про себя говорить такие гадости? Любого, кто такое про тебя говорит, надо выпороть! И будь ты моей женщиной, я бы так и сделал! — То есть ты и ударить меня хочешь! Вот мерзавец!