Под светом убывающей луны (СИ)

========== Глава 1 ==========

Скрытого за тяжелыми свинцовыми тучами солнца не было видно. Хмурое небо будто убеждало, что уже глубокий вечер, хотя день не успел перевалить и за половину.

Ветер, слишком промозглый для страны с таким мягким климатом, шелестел в кронах деревьев, плотной стеной стоявших невдалеке. Кроме него слышалось лишь тихое звяканье пластин доспехов и редкое бряцание оружия. Зеленая поляна, укрытая сочной травой, казалось, замерла в ожидании бури.

Мелькнула молния, и следом за ней — раскат грома. С неба сначала мелко, а затем всё чаще полил дождь. Капли разбивались о серые, синие, красные и редкие зеленые пластины металла, впитывались в жесткую защитную ткань, стекали вниз по волосам, застывали на ресницах.

Шиноби кланов Учиха и Сенджу выжидали сигнала к атаке. В первых рядах замерли ветераны, лучшие воины, зачастую знакомые противникам не только в лицо или поименно, но и манерой боя, любимыми техниками. Во главе Сенджу Ичизоку стоял Буцума, сильнейший шиноби клана, и напряженно следил за малейшими движениями единственного сравнимого с ним по силе врага напротив. Подобно ему, Хаширама и Тобирама, сыновья главы клана, тоже знали, с кем именно им придётся сражаться — отпрыски врагов, оба с иссиня-черными небрежно разбросанными по плечам волосами, замерли напротив, дожидаясь атаки.

Не теряя полученного времени, Хаширама, не оставляющий надежды образумить Учиху Мадару, своего друга, хоть тот и не желал больше называться им, сверлил личного соперника взглядом. Мадара отчего-то не мог выдержать эту игру в гляделки долго и часто отводил глаза в сторону, подавляя что-то совершенно неуместное, поднимающееся изнутри. Он бы даже начал чувствовать вину, если, в который раз поймав взгляд Сенджу, не наткнулся бы на смешинки в нём.

Дождь шёл уже довольно сильно, а Хаширама с трудом сдерживал смех, глядя прямо на него. Мадара с недоумением чуть нахмурил брови, будто спрашивая: «Ты чего?». У Сенджу дрогнули плечи. Его младший брат косо неодобрительно глянул на него.

В этот момент Учиха Таджима, внимательно оглядывавший количество врагов и анализировавший шансы клана на победу, наконец удовлетворился увиденным (если Сенджу и превосходили их числом, то слишком сильного перевеса всё равно не было), перехватил поудобнее рукоять танто и дал отмашку:

— В атаку.

Шиноби сорвались с мест, абсолютно беззвучные до тех пор, пока мечи не встретились с громким лязганьем, с искрами. И в тот же миг тишина оказалась разбита окончательно. Задрожала земля под мощью техник дотона, разгорелось, обжигая, учиховское пламя. Редкие водные техники под дождем становились намного сильнее и эффективнее, и вскоре равнину заволокло белым горячим паром.

Но грозе было всё равно на земные склоки, стычки и войны. Капли разбивали плотный белый клок пара, но сами тут же с шипением становились его частью. Те шиноби, что на миг отвлекались перевести дух, чувствовали, что вся одежда уже насквозь промокла, а холодные капли смывали кровь с доспехов. Часто темное небо разрывали вспышки молний, раскаты оглушали.

Тобирама вступил в бой одним из первых, схлестываясь со своим личным врагом, Учиха Изуной, что казался младше его если не на целый год, то на половину уж точно. Но, юркий и ловкий, тот с легкостью избегал мощных атак меча Сенджу, и Тобирама, которого неспособность победить сначала сильно раздражала и приводила в ярость, теперь мог признаться хотя бы себе, что их бои медленно, но верно начинали приносить ему удовольствие.

Совсем, совсем немного, так, самую малость.

Младшие братья не испытывали никаких лишних чувств, которые терзали и тормозили старших. С последней, роковой встречи на реке прошло чуть больше двух месяцев, во время которых недопонимание и ощущение неправильности всё больше росли между ними.

Хаширама всё время смотрел на бывшего (сам он, впрочем, с этим мириться откровенно не желал, надеясь всё исправить) друга с надеждой, упрямо ловил его взгляд, напрочь позабыв про шаринган. Мадара, впрочем, кажется, тоже или забыл про свой новый козырь, или же просто ещё не до конца научился им пользоваться, постоянно отводил глаза, даже не пытаясь поймать противника в гендзюцу.

Учиха же не желал с ним говорить, предпочитая драться молча — он ещё не решил, как объяснит Сенджу-придурку свою правоту, как убедит в необходимости разрыва, ведь они, биджуу побери, вообще-то кровные враги, которые должны желать вцепиться друг другу в глотки… а не пытаться заглянуть этими наивными глазёнками в душу! Он вообще шиноби или нет?!

Мастерство боя всё же убеждало, что да, шиноби, и ещё какой. Но чужие приёмы, выученные ещё во времена общих тренировок и не потерпевшие серьёзных изменений за этот сравнительно небольшой срок, позволяли не слишком напрягаться и почти не следить за боем, а раз за разом находить глазами брата (как он там?) и стараться держать его поблизости.

Недавно пробужденный шаринган «радовал» носителя не только некоторой бесконтрольностью, но и сильной головной болью — как бы какой удар не пропустил. Младший Сенджу та ещё внимательная и хитрая зараза, всё заметит: и замедленность реакции, и чужую слабость. Всё же не стоило выпускать его в бой, биджуу!

Хаширама, кажется, заметил, что соперник мыслями где-то далеко, но не стал предпринимать попыток вернуть внимание обратно на себя. Только расстроился, судя по мельком замеченному выражению лица. Впрочем, он тоже время от времени поглядывал в сторону брата.

Младший Сенджу в это время блокировал Огненный шаг Стеной воды, вызывая новый очаг шипения, и в тумане атаковал снова, Техникой водных снарядов. Те ушли в пустоту, свалив несколько деревьев в лесу. Тобирама, оказавшийся вдруг один, огляделся, припал к земле и резко рванул в чащу леса в низине. Заметив это, Хаширама ненавязчиво потянул Мадару следом. Тот, кажется, даже не заметил, что основная часть войск обоих сторон осталась значительно южнее, и охотно поддался.

Здесь, под высокими сводами, плотный пар больше не мешал видимости, а сами они пока бились при помощи кендзюцу. Мадара нахмурился, осознав преимущество врага, но не отступил. Изуну нельзя было выпускать из зоны досягаемости, а с мокутоном Сенджу он справится. Наверное. По крайней мере — постарается. Но Хаширама по-прежнему не использовал стихию дерева: то ли чего-то ждал, то ли щадил его, то ли экономил силы, не поймешь.

Дождь тут лил слабее, но землю уже успело развезти, и теперь, угрожающе скользкая, она мерзко хлюпала под сандалиями. Враги отскочили друг от друга, уже заметно взмыленные и уставшие, замерли, восстанавливая потерянное равновесие, и тут же рванулись обратно. Снова сталь встретилась со сталью, и пришлось напрячь порядком измученные руки, чтобы не выпустить скользкую от влаги рукоять. Звук разлетелся далеко меж деревьев. И, будто в ответ ему, из леса донёсся короткий вскрик. Мадара тут же отшатнулся от Сенджу; глаза его чуть расширились и он, вмиг позабыв про бой, опрометью бросился на звук. Хаширама сорвался следом — пусть он и слышал этот голос лишь однажды, это не помешало вмиг узнать его.

Учиха Изуна

***

Когда Мадара наконец оказался на поляне, картина, представшая глазам, заставила его взволнованно нахмурится. Большой пруд, расположившийся прямо перед ним, явственно разил тиной и затхлостью, и по запаху со всей уверенностью можно было утверждать, что это никакое не озеро — болото.

Изуна, его отото, последний оставшийся в живых и горячо любимый брат, завяз в этой жиже уже почти по колено и утопал всё сильнее, пытаясь блокировать удар тяжеловесного меча младшего Сенджу, который, пусть и тоже вошёл в болото, крепко держался на ногах.

Почему он не удержался на поверхности с помощью чакры?

Мадара запустил в брата Хаширамы наскоро выдутым огненным шаром, надеясь лишь привлечь внимание. Ему это удалось. Вот только Сенджу поступил довольно странно: не отскочил, с легкостью уходя с траектории атаки, а выпустил меч из рук, складывая печати суитона. Катана мгновенно беззвучно утопла в трясине, а слабенькая водная техника с шипением обратилась паром.