Под светом убывающей луны (СИ)

Вдруг вода озера заволновалась, на поверхности стали лопаться пузырьки кислорода, и шиноби, отбрасывая все мысли, снова оказался в воде.

Мадара перевел взгляд на собственный плащ, под которым ворочался пригревшийся, но так и не проснувшийся Изуна. Хаширама обследовал его Шосеном и сказал, что тому очень повезло выжить: истощение от того болота наложилось на истощение после пробуждения второго томое, (резкие увеличения резерва прошли почти один за другим, что не позволило телу полностью восстановиться и привыкнуть к новому уровню чакры).

Мысль о том, что он мог потерять и Изуну, вызывала у старшего Учихи неконтролируемую внутреннюю дрожь.

Тобираме же тоже повезло, что вода была близкой ему стихией. Пока он сам оттаскивал в лагерь младшего брата, разыскивая метки Хаширамы и ругаясь под нос, пока брел обратно, иной мог уже и задохнуться, если учесть, что появились они в озере в одно время или с минутным разрывом.

Мадара вздохнул, переводя взгляд обратно на огонь. По-хорошему, стоило как минимум обезопасить периметр, как максимум — пойти и поискать чего-нибудь поесть. Вот только сил не было совершенно. Он потянулся было поправить плащ, чтобы он прикрывал ещё и ноги брата, но рука подломилась. Мадара уткнулся носом в ткань, да так и уснул.

***

Изуна рывком сел, холодея от ужаса. Всё закружилось перед глазами, как после серьёзного истощения, которое было у него лишь однажды. Учиха попытался проморгаться и с силой потёр зудячие почему-то глаза запястьем. Огляделся, с облегчением натыкаясь на скрюченную фигуру едва слышно сопящего брата у него в ногах, уставшего, взъерошенного. Изуна откинулся обратно, вздохнул и только сейчас почувствовал тепло, окутавшее его лодыжки и ступни. Живой. Приснится же такой бред! Чтобы брат, да погиб в какой-то вонючей яме!.. Изуна улыбнулся и снова провалился в сон, с одной лишь мыслью: главное — вертеться поменьше, чтобы ненароком не разбудить его.

Вот только отчего-то до странного сильно болели глаза.

***

Когда Мадара пришёл в себя, под головой его лежал лишь старательно скрученный ком одежды, а самого брата и след пропал. Учиха дернулся, садясь, и чувствовал, как даже от этого действия закружилась голова.

— Полегче, нии-сан, — засмеялся вдруг знакомый голос над головой. Брат улыбнулся, поймав его мутный после сна взгляд и отвернулся, продолжая развешивать бинты на зарытой в землю недалеко от огня рогатине, буквально в паре шагов от Мадары. На противоположной рогатине, расположившейся ровно через костерок, уже висели поддоспешники Сенджу, а снятые доспехи и кольчужные сетки устроились на земле под ними. У самого костра стояло две пары сандалиев. На свободном кончике одной из веток рогатины символично висела белая материя с гербом Сенджу.

Собственный плащ тоже был влажный, пусть и частично просох, и Мадара протянул его младшему. Тот без слов принял и кое-как уместил рядом со своим на рогатине, старательно разглаживая мон на спине. Старший Учиха зябко поёжился, размотал бинты с ног, снова отдавая брату, заметил, что собственная обувь уже сушится рядом с сандалиями Изуны, и глянул на небо, которое уже потемнело. На востоке за деревьями виднелся убывающий полумесяц. Было холодно, а металлическая сетка только сильнее холодила кожу сквозь тканевую прослойку. Мадара без сожаления снял её через голову и кинул к остальным, повел голыми плечами, разгоняя мурашки. Сенджу терпеливо сидели по ту сторону костра, прижавшись плечами друг к другу, в одних лишь штанах, грея ладони над огнем и упрямо дожидаясь, пока вещи полностью не просохнут, и всем своим видом выражали победу закаленного организма в борьбе с холодом. Тобирама, видимо, уже сходил за брошенным на берегу доспехом и теперь сшивал порванные тесьмы креплений между собой, щурясь в неровном свете костра. Хаширама, явно за всё время не сомкнувший глаз, в отличие от всех остальных, мирно дремал на его плече, греясь.

Шиноби враждующих кланов сидели друг напротив друга, разделенные огнем, и молчали, чувствуя, как медленно, по крупицам, восстанавливалась чакра.

Изуна закончил с обмотками и пристроился к брату под бок, весь съёжился, прижимаясь как можно сильнее и наслаждаясь родным теплом больше, чем исходящим от огня. Невозможность прогнать огненную чакру по чакроканалам заставляла пытаться найти иной, равный по силе источник тепла, и Мадара вполне годился. Изредка они пересекались взглядами, и младший брат неизменно читал в них: «Я понятия не имею, что происходит, но оставайся рядом, и всё будет хорошо».

— Так то был не сон? — тихо спросил Изуна брата.

Тот медленно покачал головой, глядя на младшего:

— Нет. Но мы выжили, и теперь мы здесь.

— Глаза болят, — едва слышно пожаловался тот.

— Верю, — хмыкнул Мадара и шепнул ему на ухо, — Второе томое, отото.

Тот недоверчиво округлил глаза, но чуть мотнул головой, оставляя эту тему напоследок.

— Так что всё-таки произошло?

Вместо Мадары, однако, ответил младший Сенджу:

— Судя по всему, — тихо пробормотал он, делая последний стежок и обрывая нитку резким рывком, — чакры в озере было настолько много, что, поглотив ещё и нашу, истончилась ткань пространства. Оглянись: это не Страна Огня. Хотя бы потому, что там никогда не было настолько холодно.

Будто в ответ на это, ветер пробежался по голым веткам деревьев и захлопал сохнущей невдалеке от огня одеждой.

— Я согласен с отото, — подал голос открывший совершенно не заспанные, хоть и уставшие глаза Хаширама, — я оглядел растения, что нашёл: травы, кустарники. Ни одного знакомого.

— Вы думаете, нас, что, в другой мир забросило? Глупости, — хмыкнул Мадара, впрочем, не слишком-то уверенно, — а вы не думали о том, что мы просто оказались в другой стране? Например, в Стране Льда или Снега?

— Я был с отцом в Стране Снега, — возразил Хаширама, — а в стране Льда, судя по названию, вообще ничего не растет.

— Не самый удачный пример, пусть. Но с чего уверенность, что это именно другой мир? — не сдавался Учиха.

— Ты шаринган активировал? — Сенджу так быстро оборвал тему, что собеседник на секунду замешкался.

— Нет ещё.

— Так используй его. И тогда ты, надеюсь, увидишь то, что я чувствую.

Изуна, с молчаливым любопытством слушавший перепалку, заметил, как Тобирама опять резко ответ взгляд от активированного шарингана. Взял себе на заметку и наконец перевёл глаза на брата.

Который буквально замер, вперившись в лес перед собой. Младшему Учиха стало немного не по себе. Он хотел присоединиться к брату, но вовремя опомнился: использование шарингана обернулось бы для его, не успевшего даже по минимуму восстановить запаса чакры, полным истощением, вплоть до невозможности пошевелиться. Давать Сенджу такое преимущество он не желал.

— Чакры… нет. Совсем, — вдруг выдохнул Мадара.

Его бывший друг слегка мотнул головой:

— Она есть, но чуть-чуть. Иная, будто измененная. И её намного меньше. Я пытался прислушаться к природной чакре деревьев, чтобы быстрее восстановиться, а наткнулся на это.

— Вот почему мы так медленно восстанавливаемся, — подал голос младший Сенджу, — нам повезло, что чакра в этом мире вообще есть.

— А если тебя и это не убедило, есть ещё одно маленькое доказательство: посмотри на землю.

Мадара опустил взгляд под ноги. У кострища пожухлая листва была расчищена. Земля как земля, уже начавшая мерзнуть… И тут до него дошло: она была сухая! Совершенно. В то время, как во время их битвы шёл такой ливень, что и за пару дней почва бы не просохла. Тем более — такая холодная. Тем более — в лесу.

Возражения закончились, и негласно было принято решение считать утверждение верным до тех пор, пока не появятся контраргументы.

Если появятся.

Наконец, старший Учиха прокашлялся и произнес:

— Я видел какую-то крепость, — Мадара указал направление рукой, махнув куда-то на верхушки деревьев, — может, там сможем что-нибудь разузнать. Любая информация сейчас необходима.

— Восстановимся и утром посмотрим, что там? — предложил Хаширама.