Власть подвала

ормальна. Деревья врастали друг в друга ветками и сучьями. Прихватив веревку, я умудрился взобраться на одно из них и достиг самой вершины. Это было довольно страшно, хотя приствольные ветки были так многочисленны и так прочны, что я не рисковал упасть. То, что я увидел сверху, было неописуемо и мои слова это всего лишь бледная тень, всего лишь тень от тени того, что я увидел. Я находился в центре громадной воронки. Воздух был кристально чист и видимость в каждую сторону была километров по пятьдесят.

Линия горизонта проходила гораздо выше моей головы. Я как будто очутился внутри водоворота из живого леса. Каждый следующий ряд деревьев был выше предыдущего.

Наверняка дальние деревья уже вздымались до высот безвоздушного пространства, но все равно оставались зелеными.

Я пробовал и забираться вглубь леса, до того предела, где деревья полностью срастаются стволами, оставляя между собой лишь узкие и очень неудобные пещерки, из которых всегда дует влажный сквозняк. Все это поражало воображение и, конечно, любой из миров был бы рад иметь парк из таких деревьев, всего лишь парк. Но, хотя мне и нравилось здесь, это был не мой мир – это был мир людей, изнуренных постоянным трудом и борьбой за выживание. Я думаю, что этому миру приходил конец – разве что люди перейдут к жизни на ветвях древесных крон.

И то вряд ли. Несколько раз я слышал легенды о чотторах: о мелких стадных зверьках, которые живут в вершинах деревьев. Они хищники и съедают все, что могут догнать. Хотя никто из моих собеседников живого чоттора не видел, в их существовании были уверены все. Действительно, странно, если бы в таком лесе не было листоядных животных и древесных хищников.

Третьим был мир книг. Все горные породы здесь состояли из книг. То, что у нас гранит и базальт – здесь книги и только книги. Вся планета состояла из книг, присыпанных лишь тонким слоем плодородной почвы. Даже сама почва была продуктом старения книжных листков. Книги были очень прочны и совершенно не подвержены гниению. Мне повезло: я участвовал в любительской подводной экспедиции к краю океанского оползня: отломилась полоска материкового шельфа и обнажился многокилометровый подводный обрыв. Вместе с другими ныряльщиками я плавал вверх и вниз вдоль стены из книг. Я даже мог читать названия или выковырять из стены ту книгу, которая мне больше нравилась. Книги прилипли друг к другу обложками, но, стоило их расшатать, как легко вынимались. Глубинные книги наверное были прочитаны здешними жителями миллионы лет назад. Все названия были понятны и, главное, интересны. Я читал по нескольку строк из той книги и из этой – и тексты были интересны тоже.

Если в этом мире и были писатели, то они уже давно должны были покончить собой, движимые чувством неполноценности. Я пытался запомнить хотя бы несколько строк, но моя память и так слишком перегружалась при каждом переходе границы.

Четвертый мир тоже поражал воображение, но поражал неприятно. Это был однополый мир амазонов. В отличие от амазонок эти мужчины