Власть подвала

роятно быстрая реакция. Сашенька, дай мне кнут… Тут еще не все убрано, не все готово для тебя.

Я осматривал апартаменты, в которых мне предстояло прожить очень долго, может быть, до самой смерти. Комната, дверной проем без двери, за ним другая комната.

– Эту яму выкопали специально для меня? – спросил я.

– Нет, это было бы слишком дорого. Я купил дачу по дешевке у одного из разорившихся партработников. У этого негодяя было собственное бомбоубежище на случай ядерной войны. Как тебе нравится? Значит, все помирайте, а этот жирный боров будет жить и жрать здесь икорку… Сашенька, сними рубашку. Кнут здесь специально, для демонстрации, смотри.

Он полоснул уродика кнутом. Вокруг торса обвилась широкая красная полоска.

Потом переложил кнут в другую руку и ударил еще раз. Две полоски легли накрест.

Уродик оставался совершенно бесстрастен.

– Видишь, как он умеет держать боль. А теперь еще смотри. Сашенька, покажи что ты можешь.

Он взмахнул еще раз, но Сашенька увернулся. На следующем ударе уродик перехватил конец кнута в воздухе и быстро обвил его вокруг запястья. Его лицо сохраняло все то же тупое выражение.

– А теперь мы покажем нашему гостю еще кое-что. Один очень полезный прибор.

Его изобрел мой собственный медик. Сашенька, помоги нашему гостю сесть.

Уродик взял меня за локти и усадил в кресло. Его пальцы были твердыми как железо.

– Пристегни.

Он пристегнул ремни на моих руках.

– Это совершенно безопасный аппарат для причинения боли. На каком принципе он работает, я не знаю. Главное, что никакого вреда здоровью и никаких следов.

Все следы на теле исчезают через несколько минут. Или через несколько часов. Это уж смотря что делать. Вот здесь шкала, по которой я регулирую силу боли.

Нетренированный человек может выдержать примерно до этой черты: до цифры двадцать или двадцать два. Тренированный вырубается только при сорока. Это Сашенька проверил на себе, пострадал ради науки, как собачка Павлова. Но долгую боль выше цифры пятнадцать не выдержит никто. Я ведь могу держать аппарат включенным круглосуточно… Ну, сейчас ты сам попробуешь.

– Не надо.

– Надо, надо. Это мало кто понимает на словах. Это как любовь – ее надо ощутить, надо пережить.

Он приложил к моему запястью круглый металлический электрод. Кожа вокруг сразу покраснела.

– Вот это пятнышко на коже и есть единственный след, – сказал он, – но оно быстро рассасывается. Сейчас я включаю слабую боль. Чувствуешь?

Конечно, я почувствовал. Боль напоминала зубную, ее прекрасно можно было терпеть. Пятнышко вокруг электрода стало шире.

– Это пока на цифре пять. Теперь будет восемь. Ты заметишь разницу.

На цифре восемь боль ушла куда-то в глубину костей и стала неравномерной, какой-то шероховатой и стреляющей. Было страшно от того, что казалось, внутри руки рвутся волокна, то ли связки, то ли мышцы.

– Теперь цифра двенадцать.

– Не надо, я уже понял.

– Нет, ты еще многое можешь понять. На цифре двенадцать срабатывает внутренняя защита