Сломанная вселенная (СИ)

– Ты это… совсем рехнулся? В загс идешь или нет?

Максим принялся внимательно рассматривать ее лицо с пуленепробиваемым слоем косметики, покачал головой и равнодушно произнес:

– Да, Смолина, ты на нее не похожа даже отдаленно…

– На кого?

Он не отвечал, продолжая куда-то идти. Она тут же забежала вперед, преградила ему дорогу и с нахальным любопытством принялась допрашивать:

– Ну-ка отвечай, Воронин, на кого это, интересно, я не похожа?

– Послушай, Анька, займись кем-нибудь другим! — Максим грубовато оттолкнул ее в сторону и пошел прочь.

– Я все равно узнаю! — донеслось вдогонку.

Он миновал несколько дворов, пока не увидел хорошо знакомое футбольное поле, оглашаемое криками удач и возгласами поражений. Толпа подростков неистово носилась, замкнув себя в этом маленьком пространстве.

– Максим, иди к нам!

Тот решительно помотал головой.

– Ну, иди хоть погляди!

Он приблизился, ловя взором метающийся мячик. Несчастный, потемневший от времени и затертый чуть ли не до дыр мяч летал туда-сюда и обратно, как подопытная частица броуновского движения. С его точки зрения весь смысл игры состоял в постоянном пинании по собственным бокам. Максим просто стоял и смотрел. Какое-то время это зрелище доставляло некоторое любопытство, потом в душе стал просыпаться дремлющий азарт, он возбужденно принялся ходить с одного края поля на другой, перемещаясь соответственно центру игры, и в какой-то момент увидел, что избалованный мяч летит прямо на него… Он не подставлял ногу, за него это сделал выработанный условный рефлекс. И мяч с глухим шлепком отскочил обратно.

– Молодец, Максим!

– Спасибо, что мимо ворот!

Далее и с его стороны посыпались комментарии:

– Ну кто же так дает пас, Вовис! Ну и мазила!.. Андронова ставьте в оборону, он вообще бегать не умеет!.. Громов! Бей же наконец!

Неизвестно как это произошло, но через пару минут он уже вместе со всеми носился по полю, подгоняемый игроками с одной стороны и проклинаемый — с другой.

– Так нечестно! Нам тоже одного надо!

Честно иль нечестно, но Максим решил во что бы то ни стало забить хотя бы один гол, неважно в какие ворота. Удар получился неплохим и, кажется, даже достиг цели, но предательская кочка, подвернувшаяся на пути… именно в данный момент времени, именно в данной точке пространства — как в координатах проклятого места… вывела его из равновесия, и он шлепнулся на землю.

Послышался какой-то треск…

Сердце замерло, хотя мозг еще не успел что-либо сообразить. Максим залез рукой себе за пазуху и вытащил две черные половинки…

Пластинка была сломана.

Два копирующих друг друга зигзага, две части только что треснувшего единого континента… Нелепейшая случайность, кочка на проклятом месте… Повернуть бы назад ленту времени, еще раз повторить этот кадр, обойти злополучную кочку, ведь буквально полминуты назад, только что…

Тупым, изумленным взором он продолжал смотреть на эти осколки, уже ничего не слыша и не замечая вокруг. И когда до его сознания наконец дошел смысл произошедшего, с миром что-то случилось. Солнце стало огненно-мрачным, все покрылось тенью, звуки канули в пропасть. Волна глухого отчаяния ворвалась в душу. Не чувствуя под собою ног, он медленно поднялся, стараясь не пустить слезы, и пошел прочь. Все еще держал в руках две половинки, с безумной, нереальной надеждой складывал их вместе, но те снова распадались. Ему с трудом верилось в произошедшее.

– Этого не может быть…

Еще совсем недавно диск был целым и невредимым, он любовался его черными тонами, мечтал о новых путешествиях в Мнимый мир, который… неужели погиб?!

Страшнее мысли не существовало.

Он сорвался с места и не помнил, как очутился дома. Умоляющим взглядом он посмотрел на отца, протягивая ему два жалких безжизненных осколка. Тот сразу стал серьезным, а голос его непривычно грубым:

– Максим, что ты наделал!

– Папа, я нечаянно… Ведь ее можно наладить, да?!

Он так ждал хоть малейшего намека на положительный ответ, хоть легкий кивок головы, пускай даже двусмысленное пожатие плечами, говорящее: «может быть, посмотрим…». Но отец строго сказал:

– Выкинь ее в мусорное ведро!.. Столько месяцев программирования, и все напрасно! Да понимаешь ли ты, что это был экспериментальный диск, и поэтому единственный! Мы даже не успели снять копию! О, горе-сынок! И зачем я согласился на твои уговоры?.. Когда об этом узнают в институте — страшно подумать! — меня отправят на виселицу! Но с собой я прихвачу и тебя! Был бы ты помладше, всыпал бы тебе хорошего ремня!

Виселица для Максима, возможно, являлась бы сейчас спасением от горького отчаяния, да и от ремня бы он не отказался — только бы заглушить эту дикую боль внутри. В уме крутились самые фантастические, самые невероятные и откровенно безумные варианты по спасению ситуации. Его любимое Мироздание… в мусорное ведро?!

– Папа! Разве ее нельзя как-нибудь склеить?!

Дрожащими руками отец вытащил из пачки сигарету, рассыпав при этом штуки четыре на пол. Закурил. Глубоко затянулся. Потом уже почти спокойно произнес:

– Склеить ты можешь только свои кроссовки с мамиными каблуками, но не quantum-DVD диск, на одном квадратном дюйме которого девяносто терабайт информации. Меня уволят… меня точно уволят.

Все было сказано. Разговор получился коротким и исчерпывающим все вопросы. Максим направился к себе. Он вошел в мрачную комнату, обставленную мертвыми предметами неживых тонов и расцветок, сел на стул, зажал голову в тиски двух ладоней и прошептал:

– Придумаем… Милеус… Как же вы там? — он опять вспомнил образ принцессы: ее взгляд, ее слова, ее движения. На душе стало почти невыносимо. — Будь проклят этот реальный мир, с реальными людьми и… даже чересчур реальными скорбями!

Затем он бросился на кровать, уткнулся в подушку и до смерти возжелал, спасаясь обыкновенным сном, уйти из этого мира. Лишь бы ничего не видеть и не слышать. Хоть какое-то время… Но глаза даже не закрывались. Взбудораженные и неспокойные мысли рождали знакомые образы: они проплывали совсем рядом, стоило только протянуть руку…

Поняв, что все равно не уснет, Максим поднялся, подошел к проигрывателю Снов, отвинтил от него одну крышку и долго всматривался в замысловатые платы, сплетенные мириадами проводов. Скорбь доводила его до безумия. И он надеялся, что где-то среди этих конденсаторов и микросхем увидит жителей своего мира. Его голову вдруг посетила отчаянная мысль.

Он схватил сломанную пластинку, пошел в слесарную мастерскую, без труда отыскал там лучший клей, который отец постоянно хвалил и, нанеся его на изломы обеих половинок, плотно сжал их между собой. Затем он положил пластинку под небольшой пресс и терпеливо стал дожидаться вечера.

Минуты тянулись крайне медленно. Время, если совсем не остановилось, то двигалось не поймешь в какую сторону. Но рано или поздно наступил момент, когда реальное солнце повисло над своим горизонтом, окрасив небосвод цветами мнимого пожара. Близилось пришествие ночи. Местный «конец света» выглядел куда менее романтично и откровенно скучно.

Максим нетерпеливо скинул пресс и внимательно посмотрел на диск… Выглядел как целый. Только тоненький, едва заметный излом проходил от одного края до другого. Если специально не вглядываться, его можно было и не различить. Он повернул пластинку ребром — вроде ровная. Искра слабой надежды да вздох облегчения переменили унылое настроение. Максим, зажав свой мир между ладонями, направился к себе в комнату.

Перед тем, как лечь спать, он включил проигрыватель Снов, тщательно стер с пластинки пыль и вставил ее в дисковод.

– Она должна работать!.. Непременно должна работать…

Затем он окунулся в кровать и надел нейроинтерфейс — легкий обруч с шлейфом скрученных проводов, ведущих к самому проигрывателю.

– Принцесса… Милеус… Придумаем… Я иду к вам.

Едва заметный, вкрадчивый сон окутал сознание звуконепроницаемой пеленой, унося из настоящего мира и делая настоящий мир такой же несуществующей Мнимостью…