Сахара

Мое веселое выражение лица бесит тетку Зохру, которая опять начинает вопить. Тут поднимается Два, держа в руке мачете. Он поднимает руку. Джеки блокирует его замах в самый последний момент.

- Два! С ума сошел!

Оба черномазых на трезвенников никак не похожи. Их шапки заломлены набекрень, глаза набежали кровью. Два скалит зубы.

- Просто ее нужно успокоить, шеф.

Я прекрасно понимаю, что он хочет сказать этим "успокоить". В их стране никакая женщина не имеет права поднять голоса на мужчину по той простой причине, что все половое нутро у них вырезано, следовательно, это бесполое существо. Не думаю, чтобы тетка Зохра согласилась на подобную операцию.

- Посмотрим. Садись. Чего это вы распалили костер?

- Ой, шеф! Хо-о-лодно.

Ну как им объяснить? У них дома, если холодно, разжигают костер. Раз и Два показывают на кучу дощечек, всего того, что осталось от мебели.

- Старуха на нас орала, потому что мы забрали дерево. Но ведь огонь из угля убивает, если не дышит, шеф.

Отсылаю тетку Зохру домой, заверяя, что не пройдет и часа, как я приду к ней и заплачу за все, что только должен. Производим с Джеки обход дома, за нами лазит Капоне, все время повторяя, что рад меня видеть.

В одной из комнат нахожу Жан-Поля и Оливье, наших профессионалов. Лишь только они начинают свою литанию жалоб, я тут же приказываю им заткнуться. Валлид лежит в ванне, совершенно одетый, и вид у него самый отвратительный. В кухне натыкаюсь на Самуэля Граповица. Он сидит на стуле, перед которым стоит одинокая бутылка. Еврей прислонил голову к стенке, представляя собой воплощение отчаяния.

- Самуэль? Граповиц? Тебе нехорошо?

- Да.

- Что случилось?

- Ничего.

- Но я же вижу, что-то произошло?

- Нет.

- Ты скажешь наконец?

- Чарли, я чуть было не потерял малыша.

- Это как?

- Серьезно!

И он рассказывает мне, глотая слезы. В Барселоне парень подхватил страшный сифон. Местный айболит вылечил его в конце концов с помощью отсосов и четырнадцати уколов, которые делал громадными стеклянными шприцами. Одно только воспоминание заставляет его трястись крупной дрожью. Самюэль Граповиц это приятный малый, у него масса достоинств, и он истинный гений в выкрутасах, что заставляет меня уважать его, но иногда Самюэль слишком размякает, и им трудно управлять. Очень мягко стараюсь утешить его.

- Все уже кончилось. Ты выздоровел. Все в порядке.

Граповиц поднимает голову, и мой взгляд встречает его полные глубочайшего отчаяния глаза.

Чарли, ведь все еблись. Джос, Капоне, все... У каждого кто-то был в койке, у некоторых даже парочка. Всю ночь шумели. А я... Я... Я даже одной-единственной не мог трахнуть.

Как могу, успокаиваю его рыдания, очень скоро обещая ему африканок. Клянусь, что доставлю ему девочек уже в Коломб-Бешар, после чего отсылаю Граповица спать. Выходя из кухни, сталкиваюсь с Капоне.

- Чарли, у еврея поехала крыша. Ты знаешь, о чем он только и талдычит?

- Знаю. Самюэль Граповиц очень сентиментальный человек, так что не нужно обращать на него внимания. Иди спать. Завтра рано утром уезжаем.

Заскакиваю в салон и кричу всем, чтобы они ложились спать. Реакция, как на мой вкус, слишком вялая. Поднимаю с пола бутылку и бросаю ее в Альбану. Вот это уже заставляет всех поспешить.

***

Тетка Зохра приготовила мне кофе и счет. Выставленной в нем суммы хватило бы на постройку нового дома и на закупку припасов для всех обитательниц на пару месяцев. Даю ей всего лишь четверть, и хозяйка в восхищении.

В пять утра бужу всех с помощью садового шланга, щедро обливая спящих ледяной водой. Не даю времени даже на то, чтобы вытереться и выпить кофе. Отдаю приказ, что грузовики должны выехать уже через десять минут. Начинают разогреваться движки.

И тут же возвращается давний ритм работы. Мы направляемся в Аликанте. Нам требуется день и ночь, чтобы добраться туда, в самый раз, чтобы успеть погрузиться на паром.

Бары на шоссе открыты всю ночь, и в них полно народу. Страна, только что получившая свободу, это просто замечательная штука. Люи счастливы, имея возможность говорить, что только хочешь, болтать всякие глупости, если только имеют на это охоту. Очень долго сдерживаемые запасы смеха звучат теперь по всем кафешкам Испании. Нет, давление тиранов - это истинное преступление. Я часто проезжал по странам, в которых правят диктаторы, и та власть, которой владел такой вот бандюга на троне, меня всегда доводила до бешенства. Диктатор никогда не рискует. Народные массы - это стадо дебилов. Так что использовать власть ради собственной пользы весьма легко. Бедняги на низу могут лишь гнуть шеи. Иногда они жалуются, но вот никто не берется за оружие или там за приличную бомбу, чтобы пойти и покончить с гадом раз и навсегда. Нужно, чтобы пришел кто-то другой и хорошенько ими тряхнул. Когда-нибудь, пережив собственные приключения, если только буду к тому времени в живых, обязательно отправлюсь пришить какого-нибудь диктатора.

Приличную часть пополудня наш конвой блокирует погрузочный причал в порту Аликанте. Нужно много времени, чтобы съехать на двенадцати грузовиках в трюм, тем более, что съезжать нужно на заднем ходу. Среди нас всех на подобное способны лишь профи. Толкать длинный прицеп назад - это единственный довольно сложный маневр при подобно оборудовании. Нужно вращать баранку в том же направлении, в котором желаешь ехать, совсем не так, как при обычном вождении. Если человек ошибется, тут уже ничего не исправить. Прицеп катится бог знает куда, тягач очень скоро становится по отношению к прицепу под прямым углом, и тогда, прямо скажем, хана. Тут уже необходимо отцеплять тягач и начинать все с начала. Жан-Поль и Оливье бегают от трюма к грузовикам. В конце концов они устанавливают машины одна за другой.

Остальные, собравшись возле меня и опираясь о релинг, со спокойствием присматриваются всей операции. Один из портовых сотрудников подходит и с улыбкой спрашивает, почему мы сами не заводим свои машины. На подобный вопрос отрезаю:

- Эти двое - профессионалы по заднему ходу. А мы профессионалы по езде вперед.

***

Ночная переправа через Средиземное море происходит быстро и без проблем. Раз и Два все время остаются в трюме, поскольку им дано задание приглядывать за машинами. К ним присоединились Джос и Капоне. Когда мы уже почти что доплыли, ко времени подготовки к выезду из трюма, Джос показывает мне спрятанную в куче покрышек целую кучу цепей и железных крюков. Все это хозяйство служило оборудованием парома, вот ребята во время поездки его и свистнули. Лично я подобную инициативу только одобряю. Рядышком стоит Капоне с окурком в зубах и строит из себя крутого бандюгу, усмехаясь уголком рта.