Сахара

- Сообщите мне, когда вы соберетесь ехать за бензином. До свидания.

***

Вербовка помощников - это первое же дело, которым занимаюсь после завершения сиесты. Кара устанавливает всех типов, которые приходили сюда раньше.

Группа приличная. Я собираюсь нанять всех, но это потребует хорошей организации, потому что следует обращать внимание, кто какой национальности, если не желаю резни во время переезда.

Трудно даже представить, до какой степени в Африке развит расизм среди отдельных народов. В то время, как в Европе все сражаются за ликвидацию расовых барьеров между белыми и черными, эти последние, не помня себя, вырезают друг друга. Каким образом им удается выяснить, кто есть кто, остается для меня тайной. По мне все они одинаковые. И можно себе представить, какой аберрацией было установление нынешних границ по чисто географическим критериям, совершенно не принимая во внимание истории здешних народов.

Я не могу посадить тамачеков на грузовиках Раз и Два. Мои черномазые - это беллахи. Их племя было рабами тамачеков на протяжении нескольких веков. Французы это как-то терпели, и беллахи были освобождены только лишь после признания независимости Мали. После тысячелетней традиции как-то рано, чтобы беллах мог приказывать туарегу. Так что Раз и Два получат себе чернокожих малийцев. Все малийские помощники родом из племени бамбара, за исключением парочки фульбежей, которые здесь являются редкостью.

Но я не могу образовывать и смешанных групп из тамачеков и бамбара. Первые занимают север страны, ее пустынную часть; вторые - это негры родом с юга, хотя уже много времени живут в пустыне. Обе народности ненавидят друг друга до такой степени, что сразу же после объявления независимости вели друг с другом войну. Бамбара, захватившие власть, заняли все административные посты в Мали и выслали армию против тамачеков, которые как раз начали восстание. Все закончилось паршиво для всех. Малийская армия исчезла в пустыне. Франции пришлось выслать вертолеты на поиски пары тысяч человек, затерянных вдалеке от обычных путей. Эта история не фигурирует в каком-либо учебнике, но до сих пор развлекает тамачеков. Резню, которая произошла затем, лично я забавной никак не считаю.

Валлиду я могу дать только тамачеков. Между Мали и Алжиром отношения не самые лучшие. Альбане я могу откомандировать людей из племени бамбара, как и он сам, и так далее. Чтобы все произошло побыстрее, приказываю помощникам определить свое происхождение.

- Люди бамбара, поднимите руки.

Кара и Валлид проходят вдоль рядов и переводят. Поднимается несколько рук. Как обычно, повторять нужно раз пять. Никакой африканец с первого раза необычный приказ не понимает.

В первый раз руки подняло три человека, но, поскольку почувствовали себя одиноко, быстро их опускают, чтобы тут же поднять их после вопля Кары:

- Бамбара, поднять руки!

Вздымаются три новых руки, нет, только две, потому что один тип поднял обе руки, и остальные быстро следуют его примеру. Я размышляю, что они еще поднимут, если повторю приказ.

- Поднимите руки.

Бамбара поднимают руки.

Здесь имеются и новые руки, зато поднятые ранее опускаются. К Каре и Валлиду присоединяется Альбана, который, пользуясь случаем, строит из себя начальство. Я подхожу к парню цвета кофе с молоком.

- А ты кто такой?

- Бамбара, шеф.

- Так чего же ты ждешь, почему не поднимаешь руку?

Тот улыбается и поднимает руку. Наконец-то мы их имеем всех. Бамбара в явном меньшинстве.

- Теперь тамачеки. Поднимите руки.

Бамбара своих рук не опускают, так что вместе с тамачеками передо мной стоят два десятка мужиков с лапами в воздухе, которыми они, лыбясь, пытаются ловить облака.

Приходится отделять национальные группы, чтобы потом сделать осмотр целого. Отдаю всех негров Альбане, Раз и Два. Тамачеков направляю к остальным.

Помощники занимаются только своим грузовиком, исключительно им. Как только я встречаю кого-либо на чужой машине, тут же его выбрасываю. За каждой машиной закреплено по пять-шесть человек. Этого слишком много. Двоих-троих хватило бы с головой, но, раз конвой большой, прекрасно можно заняться и другими вещами. Дюжина перегруженных грузовиков, застывших на этой стоянке и уже покрывшихся пылью, каждый с командой, расположившейся лагерем в сторонке, образует очень приятный вид. И мне как можно скорее хочется видеть, как они едут.

***

Рабах не уступает, и пару дней мне приходится торчать перед его офисом. Время от времени я вижу, как он стоит на крыльце, заложив руки за спину, на цыпочках и наслаждается видом моего чудного коллектива на постое. Печальный пример честного чиновника в оргазме.

Уже через день жизнь лагеря нормализуется. Работники построили кухню под брезентовым навесом, растянутым между двумя грузовиками. Вокруг машин горят небольшие костры помощников. Вдоль прицепов протянуты веревки для сушки белья. В тени уложены бидоны и пластиковые канистры с водой. С момента приезда мы изменили порядок расположения машин. Четыре грузовика поставлены поперек, один за другим, напротив домика таможенников, что дает нам немного укромного местечка, заслоняя нас от нескромных взглядов Рабаха.

Дни тянутся медленно. Бездеятельность жарких пополуденных часов просто невыносима. Те немногочисленные занятия, которые еще возможны в Адраре, быстро исчерпались.

Я проведал Аюджила, одного из первых моих клиентов на тракте. Он сделался моим приятелем и одним из серьезнейших покупателем моих товаров. Сейчас для него предназначена громадная куча запчастей и один из двигателей. Живет он в большом красном доме, похожем на все остальные в Адраре. Наши встречи сделались уже чуть ли не традиционными. В них всегда принимает участие другой знакомый - толстый, усатый, добродушный и коррумпированный до мозга костей высокий чин из Адрара.

Аюджил - торговец искусный и опытный. Он занимается транспортировкой и перепродажей механических деталей, и успех ему сопутствует. В холодке его дома мы устраиваем свои собственные дела.

Я не считаю, будто приношу вред здешним торговцам, совсем даже наоборот. Это правда, что мои цены высоки, но они всегда ниже государственных. Опять же, многие из тех вещей, которые привожу я, здесь просто не достать. То есть, я чуть ли не Дедушка Мороз для здешних жителей. Власти, к сожалению, считают иначе, и если бы они узнали, что я задумываю под этой крышей, это закончилось бы тюрьмой для меня, но гораздо хуже - для остальных. Доброта никогда толком не вознаграждается.