Сахара

Джеки с печалью кивает. У него самого семь, а у меня только шесть. А тут две дюжины!

Джеки вытаскивает трусики горстями и подает мне.

- Уверен, что эта блядина нас обманывает. Наверняка, это ее собственное белье. Ты же ее знаешь, так что, может, попробуешь...

Я понимаю, что он имеет в виду. Несмотря на те невероятные количества кокаина, которые мы принимаем, чувство обоняния у меня еще не совсем отшибло. Беру несколько трусиков и проверяю.

- Нет, эти не ее. И эти тоже.

После контроля отдаю трусики Джеки. Проверка касается только половины, потому что не все вещественные доказательства чистые, но даже этого достаточно, чтобы заявить:

- Нет, браток, она не обманывает.

- Точно?

- Точно. Ну ладно, пошли чего-нибудь перекусить.

А Кока продолжает действовать. Две девицы, путешествующие автостопом, практически все официантки, женщина-полицейский, которой вздумалось нас оштрафовать - всех и не упомнишь. Я с Джеки увеличиваем порции кокаина, а также наши усилия, но шансов у нас практически никаких. Тем не менее, Джеки не сдается, сражается словно сумасшедший. Как-то раз вижу, как он отводит в сторонку кухарку из маленького ресторанчика, в котором мы как раз обедаем. Это могучая и толстенная бабища, молодость которой минула бог знает когда, но моего приятеля это не останавливает.

Минут через двадцать он, улыбаясь, возвращается в зал, подходит к Коке и триумфально раскладывает на столе гигантские трусищи.

- Они одни стоят не менее четырех очков.

Только Кока думает совершенно иначе. Для нее это всего лишь одно вещественное доказательство и ничего больше.

- То есть как? А начальные сложности?

- Все равно, это только одни трусы.

- А трудности, связанные с реализацией?

- Джеки, это всего лишь одни трусы, так что не махлюй.

- А сложности, связанные с тем, чтобы забрать их у нее? Что ты на это скажешь?

В конце концов они договариваются о том, чтобы я выступил в роли арбитра. Мне неудобно, потому что я испытываю лояльность по отношению к Джеки, но должен признать, что эти трусы, пускай даже и покрывающие четверть обеденного стола, являются всего лишь одним куском ткани и, следовательно, дают только одно очко.

Успокоенная и удовлетворенная Кока разглядывается по сторонам и в нескольких столиках от нас замечает парочку уже зрелого возраста, имеющую весьма солидный и достойный внешний вид. Она поднимается. Через несколько минут эти двое присаживаются за наш столик, чтобы выпить кофе. Понятное дело, что новую знакомую Кока усаживает возле себя - это женщина лет сорока, одетая в голубой костюм, украшенный единственной серебряной брошкой.

Приглядываюсь.

Легкая дрожь губы солидной дамы, когда она подносит чашку с кофе к губам; именно в этот момент Кока коснулась ее колена, я уверен. Легкий румянец на лице и робкая улыбка. Это результат осторожной ласки под столом. Джеки бьет меня локтем и посылает отчаянный взгляд. Я незаметно пожимаю плечами и, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, поддерживаю попытки беседы, производимые мужем дамы.

Через десять минут обе женщины скрываются в туалете. Кока появляется только через сорок пять минут, когда мы уже и вправду не знаем, о чем говорить с господином, начинающим проявлять первые признаки беспокойства. Через мгновение в зале появляется и его жена. У нее горят щеки, она неуверенно ступает по скользкому полу. С блестящими глазами Кока указывает мне на свою сумочку.

***

Утром пятого дня я встречаю Джеки на террасе небольшого шикарного отеля, в котором мы провели ночь. Зимнее солнце освещает зал и приятно греет за широченными панорамными окнами. Метрдотель, даже не мигнув, принимает мой заказ на говяжий бифштекс, который выбираю себе на завтрак. Джеки просит то же самое. У нас имеются все причины чувствовать себя счастливыми.

Тем не менее, еду заканчиваю без удовольствия. Джеки раскладывает для себя рядок кокаина на тарелочек из под гренок и вздыхает:

- Дальше так уже нельзя.

За один долгий вдох он поглощает кокаин и подает пакетик мне. Готовлю порцию за тем же столом.

- Ты прав. Хватит уже.

Отдаю кокаин ему, через минуту он снова подает мне его, и так это длится довольно долго. В тишине и паскудном настроении мы нюхаем дорожку за дорожкой. Метрдотель, считая, видимо, что мы страдаем насморком, кладет на столик пачку бумажных носовых платков.

Мы с Джеки совершенно не умеем проигрывать.

И правда, так продолжаться уже не может. Вчера вечером мы были в фантастической форме по причине ранее заказанного ужина при свечах и с шампанским. Чистенькие и блистенькие мы делали все возможное, чтобы произвести впечатление на двух приглашенных нами дам, милых девочек, живущих неподалеку.

Под конец ужина, во время которого мы проявили исключительное остроумие и личное обаяние, Кока с девушками поднялись.

- Простите, мы только пописать.

Через два часа нам пришлось признать то, что и так было очевидным. Обманщица забрала их у нас, оставляя нас одних с остатками кокаина и шампанского. Нам не оставалось уже ничего иного как только печалиться до момента, когда оба заснули, уронив головы на скатерть, после чего гостиничная прислуга перенесла нас в наши номера.

Джеки дальше уже не может.

- Смотри-ка, она забирает у нас самых лучших, и в конце концов мы остаемся в дураках.

- Это точно. Нам оставляет одни отбросы.

Длится долгий период мрачных размышлений, прерываемых лишь тяжкими вздохами. Джеки резюмирует:

- Проиграли мы, точно?

- Похоже на то.

- И перемирия просить не станем.

- Джеки, браток, нужно уметь признаваться в собственных ошибках.

Мы с достоинством подходим к стойке администратора и звоним ей в номер.

- Кока? Мы проиграли. И сейчас принесем тебе завтрак.

***

Наша колдунья поудобней оперлась на подушках в компании наших двух девочек. Перед лицом шести великолепных грудок мы покорно признаем свой проигрыш, а также собственное желание покончить с этой дурацкой забавой.

- Ты самая лучшая. Держи, красотка, мы принесли тебе кофе.

В приливе радости она принимает наш проигрыш и царским жестом дарит одну из завоеванных собой девиц Джеки, после чего лучисто улыбается мне и оставляет с собой.