Лекции (СИ)

Александр решил обидеться, уж думать-то он умел в любой ситуации. Но уважение к старшему члену Семьи такая забавная штука... Алекс проглотил таблетку, запил из бутылки, которую до сих пор держал.

Сорхе вытянулся рядом на кровати.

Экран на стене замерцал, там появились документы о генном конструировании. Алекс заинтересовался: сформировать защитника для человечества на базе человека, чтобы не мучаться с запасными частями и алгоритмами. Создать такое человеческое общество, которое сможет защитить другое общество от радиации.

Дальше пошли кадры ядерных испытаний. Это неинтересно, Александр уже успел изучить, как выглядит земля после них.

Последним кадром расчётливо были выведены досье его институтских друзей.

-- Мой обожаемый брат, это... это замечательно!

Сорхе опять смотрел на него с той же самой улыбкой.

-- Но я только что провалил прошлый проект, и на этот никакой военный совет не даст денег. Ну не Семья же, в конце концов.

-- Именно Семья, братик. Мы даём тебе фонды и военную поддержку -- ты реализовываешь этот проект. И, пожалуйста, успешно. Вещи в моем чемодане, одевайся и мы летим на презентацию.

Алекс заткнулся и пошёл к чемодану. Сначала, конечно, в душ, потом завтракать... или это был обед? Но тем не менее сборы затянулись не более, чем на два часа.

Чемодан собирался модником. Но модником, который, как минимум, читал досье Александра. Ему достались рубашка, жилет, пиджак, платок и килт. Даже про коленный бандаж не забыли. И положили трость.

Учёный немного удивлённо посмотрел на себя в зеркало. Поправил платок. Повесил трость на локоть. Растянул губы в улыбке. Ещё бы почитать тезисы - и можно идти защищать проект.

Подошёл Сорхе. Брат был одет в белоснежный саронг, рубаху и тюрбан.

-- Хорошо выглядишь, обожаемый брат.

Сорхе сжал челюсти и положил руку на плечо Александра.

В самолете Алекс успел набросать тезисы. В зал совета Объединенной Европы он вошёл самоуверенно и гордо. За его спиной была Семья и, самую малость, вера в успех этого проекта.

-- Я хочу представить вам, дамы и господа, проект "Защитник", проект, важный для всего вида Homo Sapiens Sapiens...

После выступления и предварительных договоренностей братья разъехались. О том, что Сорхе уже два дня был главой Семьи, Александр узнал только следующим утром.

* * *

-- Алекс! Александер! Что вы видели?

Старый рашад чувствовал себя ещё более обречённым и больным, чем обычно.

-- Я видел, как Александр Фиай, наш Господин Пустыни, трахался со своим братом. И не сказать бы, что хочу увидеть ещё раз. Так что, Дара, не надо больше тестировать препараты...

Закончить фразу Алексу не удалось, его наконец догнали давно ожидаемые последствия: тошнота, рвота, озноб. Через шесть часов, глубокой ночью, во время Тёмной Госпожи, Алекс почувствовал, что вот-вот скоро увидится со своими богами.

-- Дария, мы договаривались об обезболивающем.

Уставшая учёная села напротив него и положила на стол стопку таблеток. Алекс одну за другой проглотил три штуки.

-- И как это действует?

В покрасневших глазах Дарии виделся вопрос. Алекс огорчённо объяснил:

-- Какие побочные эффекты?

-- Ты, наверное, уснёшь.

Александер почувствовал, как его губы растягиваются в той самой улыбке, которую он видел во сне в исполнении Сорхе. Принуждая себя, рашад рассмеялся:

-- Дара, милая, все же знают, что такое рашады. Нам больно, и на периферии сознания пляшут боги всю жизнь. Ты предлагаешь мне всю её проспать?

Эту ночь Алекс действительно проспал, а потом выбросил таблетки.

Должно быть, про Тёмную Госпожу

Как ещё рассказать о вечной любовнице, тёмном кардинале, силе, управляющей всей пустыней? О любви?

Бог есть любовь

"Бог есть любовь", -- Александер, старый рашад, повторял эту фразу как мантру, долбил и долбил, возводя из трёх недлинных слов стену вокруг сознания. Он ехал в открытом кузове внедорожника в середине каравана. Он закутался в джеллабу и намотал шемах, чтобы спрятаться от мелкого пыльного песка и солнца. Он думал о Тёмной Госпоже и звёздах в её короне, а не о том, зачем и по чьей воле едет за пределы Пустыни.

Исподволь в ощущения вкрадывалась горечь, оседала на корне языка, заставляла чаще сглатывать густую слюну. Александер подумал, что караван скоро догонит буря: она уже подкрадывается, задевает крыльями, оседает красным оксидом ртути на складках бурнуса.

На их маленький караван смотрит Безымянный Бог. Старик в лохмотьях мерещится на западе, со стороны умершего и ещё не возрождённого Зелёного Города. В его руках чётки из потрескавшихся бусин, на его предплечьях - браслеты из неровных стеклянных капель, земля у ног его усеяна бусинами, которые раскрошили яссиры, проводя караван через бурю от города к городу...

Алекс осознал, что проваливается в видения прошлого. Попытался развернуться, но в дрожащем маленьком пространстве кузова не было простора. Он повёл плечами, плотный бурнус свалился к ногам. Сидящая слева женщина плавно повернулась и посмотрела на него, в складках платка синели её глаза.

Мужчина не стал задавать бессмысленных вопросов. Рядом сидел практически полноценный яссир. Видения рассеялись, унесли с собой горечь, пришла наконец знакомая головная боль, сорок лет с ней прожито. Рашад обречённо поднял бурнус и натянул плотный капюшон на глаза, закрывая свет.

"Бог есть любовь", -- даже произносимые мысленно слова отдавались неприятной болью у висков и под глазницами. Страдание сползало ниже, уже миновало шею, скоро станет жаром в костях и зудением кожи, которую хочется разодрать. Александер разозлился бы на яссира, чьи случайно пойманные ощущения стали причиной этого, но ведь товарищ ни в чём не виноват.

Злиться стоило только на себя: лекарство, которое хоть как-то действовало, осталось в кармане жилета. Порция, что он сунул в традиционный наряд, закончилась два часа назад. Машину трясло, не было никакой возможности устроить голову на скрещённых запястьях и попытаться задремать. Алекс сел по возможности ровно и стал ждать того момента, когда сомкнутые веки станут прозрачными, и он увидит Тёмную Госпожу. Эти мечты помогали удержаться от расчёсывания кожи в кровь.

"Бог есть любовь", -- да из каких глубин генетической памяти пришла эта фраза, ведь ни один из богов Пустыни не любовь. Страсть, опека, насильственная эволюция, наблюдение, но не любовь.

Когда Тёмная Госпожа за руку приводит мужчину к женщине и соединяет их ладони, ей не интересно, будут ли они жить долго и счастливо вместе. Её покрывало накрывает двоих, и губы женщины касаются губ партнёра. Смуглокожая богиня заплетает косы и, кажется, дышит стонами, слетающими с губ. Целую вечность спустя, ночь заканчивается, и богиня уходит. Напоследок в невесомом поцелуе приникает к животу женщины и исчезает в неземной глубоко-синей вышине.

Машина остановилась, Александер едва не выпал, но его поддержала тонкая и твёрдая рука женщины-яссира. Алекс тяжело выбрался наружу и попытался, опираясь о кузов, успокоить одновременно дыхание и сердце. Колено дёргало, но какая это, в сущности, малость. Яссир снова потянулась поддержать его, он брезгливо отодвинулся: дайте хоть минуту побыть одному, а не со всем божественным пантеоном одновременно.

-- Женщина! Хочешь помочь - найди мои вещи. Уйди прочь.

Караван миновал Пустыню и короткой змеёй из трёх машин взобрался на скалистый уступ над ней. Внизу - не так уж и далеко - клубился оранжево-красный песок. Буря, которая их так и не догнала, осталась вариться в своём котле. Ох, и бесится же сейчас Господин Пустыни. Впрочем, тише, не стоит гневить его, ведь гравитационные аномалии могут докатиться и сюда. А транспорт, собранный по старым чертежам из нового пластика, может и не выдержать.

Алекс усмехнулся: в Пустыне было одно кое-как восстановленное производство пластмасс. Рядом с жителями гор на маленьких лошадках, его товарищи и он выглядели пришельцами. Разве что такими же оборванными. И традиции, и здравый смысл подсказывали, что выходить за пределы городов стоит только в традиционной одежде.