Лекции (СИ)

Тёмная моя Госпожа, богиня любви, за что ты так не любишь слуг своих?

Мужчина медленно двинулся в сторону кабинета. Мальчишка начинал жалеть его. Отвратительно.

Час спустя Алекс кое-как выбрался из университета и добрался до центральной площади. Рядом больше не было сочувствующих юнцов, и колено, похоже, успокоилось. На площади была воздвигнута статуя пророка. Мессии... теперь его называют Мессией. Создатель этого мира. Та цель, к которой полторы тысячи лет вели рашады. Особь, сумевшая осознать все знания, сохранённые в упакованном виде в геноме яссиров, приструнить рашадов, вытащить за голые камни стен два оставшихся города и возродить мир.

Построить всё вокруг.

И размножиться, разумеется.

Александер мрачно смотрел на своего прадедушку.

"Спасибо, что размножился, дорогой предок. Спасибо, что мне не так хреново, как полусотне поколений рашадов до меня. Спасибо, что я дожил до сорока... до сорока уже двух. И меня приставили к чтению истории в школе, что я вполне успешно срываю".

Лучи улиц расходились от центральной площади: ровные, пустынные в середине дня, покрытые жёлтым кирпичом. На белых стенах домов стеклянными разноцветными изразцами была выложена история этого мира: кто от кого повёл свою ветвь, кого не туда завела генетическая программа. Ещё три поколения - и рисунок цветных плиток забудется, никто не будет уметь писать на этом языке и некому будет его читать. Уже сейчас это близкая и родная, но история.

Настолько быстрым шагом, насколько позволяли колено и трость, прячась от полуденного солнца под карнизами домов и в переулках, Алекс спешил к границе города. Что-то важное гнало к выщербленным камням, к стенам, на которые уже не поднимаются аасимы. Теперь прогресс, теперь вместо аасимов стоят генераторы защитного поля. Всё стало очень простым.

И ворот тоже нет. Голый проём, в нем крутится мелкий белый песок, его отгоняет синяя плёнка энергии, схожей с той, какой накрывали город аасимы в бурю.

Небо на горизонте, синее и полуденное, затягивало тёмной оранжевой пеленой. Близилась буря.

Александер дотронулся тростью до барьера. Барьер спокойно пропустил наконечник. Замечательно. Можно посидеть здесь и дождаться Господина Пустыни.

Он приближается.

Краткая божественная биография

Александер с силой прижал ладони к глазам. Это не помогло: и веки, и руки были прозрачными, далеко в вышине просвечивала темнота за полуденным небом. Глазницы жгло, в них начинала скапливаться жидкость. Мужчина уронил голову на руки. Вихри песка потяжелели, окрасились кровью, но не ослабели. Продолжали неспешно крутиться у самой земли. Подползали к ногам, касались силового поля, отпрядывали назад, будто боясь.

Генетическая память работает в обе стороны, и теперь рашад чувствовал себя... рашадом. Безобразно слабым, самоубийцей с единственным якорем в этой жизни: чувством долга. Но чувство долга было удовлетворено изваянием на площади. И оставался только старик-самоубийца.

Небо смотрело из невообразимых высот. Там, в темноте, в венке из тысячи звёзд, укутанная в покрывала из северного сияния, есть Тёмная Госпожа.

Больное колено распрямилось. Мужчина упал лицом в песок.

Всё больше и больше мелких песчинок незаметно оказывалось за энергетическим барьером в стенах города.

К Алексу явился сам Господин Пустыни.

Когда-то это существо звали Александр Фиай. Выходец из влиятельной ирландской Семьи, потомок индийских йогов, создатель и руководитель проекта "Защитник". Худощавый мужчина в костюме и с тростью. На набалдашнике щерится зверь породы кошачьих. Шёлковый платок мягок и скользит, стрелки на брюках - идеальны. И как только из этого появился Господин Пустыни?

Родился бог, в шершавых ладонях которого буря, в сердце которого радиоактивный взрыв, цепные псы которого - искажения гравитационного поля.

Синеглазый Господин Пустыни, в облаке сладко-горького аромата несущий смерть.

А ведь на стены Города уже не выйдут аасимы.

Александер, да какой из него иблисовый рашад, попытался открыть глаза. Буря не отпускала, рвалась под череп и упругой струёй песка обдирала кожу. Но - он коснулся виска пальцами - это всё не наяву. Это всё было тысячу лет назад, или будет через тысячу, но это неправда.

Если он сейчас заползёт обратно за стену и примет лекарство, то головная боль прекратится и, с некоторой вероятностью, видения исчезнут. А если он просто немного подождёт, то можно будет и не заползать обратно.

Песок, ярко-жёлтый и мелкий, тепло ложится вокруг пальцев. Трость мягко падает вниз и вязнет в нём. Александер с трудом делает два шага и понимает, что вот этот мелкий и мягкий песок, похоже, реальность. Что это буря, просочившаяся за щит.

Алекс сглатывает кровь, очень осторожно ложится на спину, и пытается вспомнить техники, которым в его детстве учили старики. Если рашад постарается, то он может найти аасима.

Сознание одурманено горечью и миндалём, лживым ощущением шёлка на пальцах. Колено болит и дёргает, и это единственное, что удерживает в реальности.

Стены города сложены из оранжевого камня, из крупных пористых блоков. По периметру стоят генераторы защитного поля. Наверное, где-то на стене есть... Посты? Заставы? Ощущение от силового поля никак не давало почуять никого по-настоящему живого.

О Тёмная Госпожа моя, почему ты проводишь детей своих по этому пути?

Глаза застилает прозрачный индиго. В хрусталике нет нервных окончаний, но Александер ощущает, как радужка покрывается разноцветными пятнами и становится похожей на витраж.

Мужчина осторожно поворачивает голову из стороны в сторону, словно пытаясь что-то рассмотреть. Он бы давно бросил бороться, приди ему в видениях Тёмная Госпожа, милостивая; но Господин Пустыни такой же, как он: старый и с тростью, с раздробленным коленом, сдохший в пустыне ненавистный бог. И Алекс просто не хочет сдаваться ему.

* * *

Стражу у стены отменили ещё два поколения назад, но почему бы аасиму после работы не привести девушку посмотреть на генератор? Ведь замечательно, когда что-то работает лучше и эффективнее тебя. Когда очень хорошо защищает.

Светловолосый юноша нежно погладил генератор - не то как товарища, не то как домашнее животное - и расстелил покрывало. У него сейчас будет... У него сейчас будет удовольствие!

Девушка зевала и бродила около стены. Она уже могла признаться себе, что ей скучно, но ещё не хотела говорить этого спутнику. Объяснять. Потом ещё раз объяснять. Если сейчас открыть рот, то объяснения рискуют затянуться до самого заката... Присев у пролома в стене, она смотрела на темнеющее небо и просеивала в пальцах песок.

-- Ясси... А откуда здесь песок?

Полушутливо она швырнула горсть жёлтой пыли в Ясси. Парень испуганно отшатнулся.

-- Буря близится!

-- Какая буря, Ясси! Ничего в прогнозе не было!

Но мальчик уже переключился на новую задачу: прошёлся вдоль стены, всмотрелся вдаль, высунул язык, понюхав воздух. Он искренне пытался делать то, что подсказывает генетическая память, и ничего не мог найти.

На очередном нервном круге он наткнулся на почти засыпанного песком Алекса.

"Буря близится..."

Тревогу объявили вовремя: на стену успели выйти аасимы и встать рядом с генераторами. Население эвакуировали в подземные жилища. Совет ругал метеорологов, метеорологи ругали генетическую память и недостаток техники, техники были возмущены недостатком материалов и плохим образованием. Оказывается, иногда для реформы образовательной системы необходима всего лишь буря.

Параноидальное желание выжить тоже помогло: за полторы декады бури недостатка в еде для целого Города не возникло.

И уж точно после бури радовались все, в ком отчетливо проявились гены аасимов: много их братьев умерло, и надо было восстанавливать прежнее равновесие в популяции.

Господин Пустыни ликовал.