Мясо (СИ)

Через пять минут, в течении которых мистер Редклиф оцепенело смотрел в пустой экран планшета на его коленях, судебная программа учла мнение 17 836 присяжных и вынесла приговор. Но, вместо того, чтобы огласить его, гуманная программа долго и нудно пересказывала суть злодеяний, совершенных мистером Редклифом, потом она переключилась на отягчающие обстоятельства, с последующими долгими рассуждениями о том, что могло бы смягчить его вину, после чего было поведано, что, по мнению присяжных, для этого нет никаких оснований... Старик стал клевать носом и вскоре его подбородок коснулся груди, а веки облегченно накрыли уставшие глаза.

***

Мистер Редклиф рассматривал пухлого румяного человечка, стоявшего в дверях. Человечек тёр помятое ото сна лицо и не сводил глаз с подкатанных до колен штанов мистера Редклифа. Со штанин капало. Капли вначале падали на тощие икры, обвитые руслами чернеющих под кожей вен, а потом стекали по остистым мослам старика вниз, на мутный, давно не мытый мелкий кафель. Грязные лужицы под каждой его ногой расползались, словно стратегический враг, и захватывали кафелины квадрат за квадратом, подбираясь к колесам маленького чемодана, почтительно остановившегося поодаль.

- Редклиф, - представился старик. - У вас там мост через реку - совсем развалился. Пришлось брод искать.

- О, рад знакомству, мистер Редклиф, - суетливо произнес пухлый человечек. - А-а-а, простите, как Ваше имя?

- Не важно, - произнес старик. Потом помолчал и добавил для ясности: - Можете обращаться ко мне мистер Редклиф. Этого будет достаточно.

Пухлый человечек кивнул и стал с умилением смотреть на старика. А тот, в ответ, вперил в толстяка взгляд своих стылых глаз. Война взглядов длилась недолго. Старик пожевал губами и холодно осведомился:

- Может соизволите мне сообщить Ваше имя?

- Ох, простите. Я так давно ни с кем не общался, - рассыпался в ужимках и улыбочках человечек. - Манеры растерял все напрочь. Не сердитесь на меня, пожалуйтса.

- Ну? - прервал поток его политесов старик.

- Что, ну? - испуганно переспросил человечек.

- Имя я от Вас когда-нибудь дождусь или нет? - склонился над ним старик.

- А? Да, конечно дождётесь, - кивнул человечек. Было такое впечатление, что он лихорадочно, на ходу, придумывает имя, а оно, - вот незадача, - никак не лезет в голову. Человечек вздохнул и решительно произнёс: - Меня зовут Ян. Или Иэн, если на английский манер. А фамилия - Бржихачек.

- Бры... Бжи... Как Вы сказали? - сощурился старик, пытаясь выговорить три согласных подряд.

- Вот видите! - укоризненно произнёс Бржихачек. - Мою фамилию никто с первого раза выговорить не может.

- Ничего, Иэн. Не возражаешь, если я буду называть тебя только по имени? На острове больше нет никого по имени Иэн?

- Нет, - помотал головой Иэн и эхом ответил, - больше никого. Был только Найджил... Забыл фамилию. Армянская такая, вроде бы. Он ушел на север острова. Года два, как уже, - сообщил Иэн, а потом добавил: - Там тоже есть жилой модуль.

Старик кивнул и стал озираться вокруг. Бржихачек услужливо предложил:

- Может Вам показать, где тут что? Так сказать, экскурсию...

В ответ старик презрительно хмыкнул. И вправду, экскурсии водить было особо негде: коридор, в котором они стояли, холл, совмещенный со столовой, что-то типа кают-компании, кухонный блок и за ним - технические и вспомогательные помещения. Коридор был длинным и наводил скуку своей симметрией: двери, не меньше двадцати, справа и слева. Большинство - распахнуто настежь. В самом торце коридора, там, где за грязным стеклом мутнела тропическая зелень, на полу распластался прямоугольник сорванной с петель двери. Кают-компанию Редклиф мельком видел, когда вошел в дом. Отовсюду веяло затхлостью и тленом. Дом усыхал, словно забытое на столе яблоко.

- Ладно, пойду выберу себе комнату. Я так понимаю, занятых нет? - спросил старик.

- Вы, это... Выбирайте из тех, которые открыты. Там всё работает. Я их специально открыл, - просто когда дверь открыта, отключается климат-контроль, - это я чтобы не терять мощность впустую. А то что-то в последнее время батареи не тянут совсем.

Бржихачек запахнул потуже халат на крепком, словно мяч, животике и уже в щелку закрывающеся двери извиняющимся тоном произнес:

- Пойду, приведу себя в порядок.

- Конечно, мистер, - старик сделал паузу и тщательно выговорил, - Бржихачек. Давно уж пора. Обед скоро.

- Ну, это как получится, - хохотнул из-за закрытой двери Бржихачек.

Редклиф, внимательно глядя себе под ноги, пошел по коридору. Обувь на мокрые ноги одевать не хотелось, но наступить на что-нибудь острое желания тоже особого не было. Чемодан, после недолгих размышлений, послушно покатился следом за стариком.

Соседняя с Бржихачеком комната была закрыта. Старик тихонько потянул на себя дверь и она бесшумно и легко открылась. Внутри было темно. Старик подождал немного, но сенсор почему-то не торопился включать свет. В прямоугольнике света, падающего из коридора, слабо мерцали солнечными панелями коптеры видеонаблюдения. Ими был усеян весь пол внутри комнаты. Один из них слабо зашевелил лопастями винта, пытаясь взлететь. Выглядело это жалко: он, словно живой, из последних сил цеплялся за жизнь. Медленно, с натугой проворачивал он винт, а потом, как-будто его сводило судорогой, замирал.

Старик представил себе, как коптеры летали в кромешной тьме, тыкаясь в двери и стены, словно слепые котята. На чешуйки солнечных батарей, которыми были покрыты их корпуса, не попадал ни один лучик света. Аккумуляторы, питающиеся от них, быстро сдохли и коптеры, будто спелые яблоки, бессильно падали вниз. "Видать, кто-то сильно не хотел, чтобы за ним велось наблюдение", - подумал старик и аккуратно, так же тихо, закрыл дверь. "Интересный у них тут эксперимент".

Он быстро прошлёпал босыми ногами к следующей закрытой двери, игнорируя открытые. Подергал ручку, но дверь оказалась запертой. Соседняя с ней дверь - тоже. Лишь третья оказалась незапертой.

В этой комнате было светло из-за огромного, во всю стену окна. Впрочем самого окна не было. Вместо него из рамы торчали кривые и острые, как сабли, осколки толстого стекла. Плети лиан осторожно вползли внутрь и тихо душили ножки незастеленной кровати. Скомканные простыни стали серыми от пыли и покрылись бурыми пятнами там, где ветер нанёс опавшей листвы. Сквозняк лениво перебирал листья лиан и шевелил край выцветшего махрового полотенца, небрежно брошенного когда-то давно на спинку стула у письменного стола, на вздувшейся столешнице которого бугрились подушки зеленого мха. В комнате витал терпкий запах свежевырытой могилы: пахло плесенью и влажной землёй. Старик потоптался в нерешительности на пороге комнаты, словно нечаянно попал на похороны к совершенно чужим людям, попятился и притворил перед собой дверь.

Редклиф пожал плечами, глядя на закрытую дверь, и подумал, что хорошо, все-таки, что он избавлен от соседства с такими милыми людьми, которые увлекаются ловлей видеокоптеров, запросто разбивают окна и уходят сквозь них в неизвестном направлении. Уж лучше Бржихачек, чем такие оригинальные соседи.

Старик обернулся и решительно направился к первым попавшимся открытым дверям на противоположном конце коридора. Внутри этой комнаты было светло, тихо и уютно, хотя и несколько пыльно. Сквозь панорамное окно открывался вид на джунгли и на горы вдали. Живописный пейзаж портила покосившаяся арка у входа на остатки моста. На широкой дуге, сквозь металлическую сетку виднелась вывернутая наизнанку надпись "Равные возможности". Всё это архитектурное излишество напоминало ворота колхоза или концлагеря. "Что, в сущности, - почти одно и то же", - подумал мистер Редклиф. "Особенно для тех, кто знает, о чем это". Ко всему, какой-то шутник не поленился и поменял местами второю и третью буквы так, что вышло "Рваные возможности". Получилось не смешно. "Равные, так равные", - равнодушно пожал плечами старик. - "Кто ж против?"