Сайт двойников

Сергей встал и окинул проницательным победным взглядом, уверенного в себя и в свои силы и способности человека, присутствующих. Он задержался на матери, сидящей рядом с лысоватым человеком, по-видимому, его отцом. Жены, разумеется, не было. Она, как и предполагалось, твердо уверена в том, что муж является преступником. Такое предположение даже развеселило Сергея. Почему-то все его жены всегда уверены и считают способным его на такие поступки. Только с той разницей, что вера этой супруги основана на законных подозрениях.

Судя по тем характеристикам, что вкратце успел услыхать Сергей от тети Дуси и адвоката Гречишникова, то местный Сережа был приличным негодяем и подлецом. Ради мизерной пенсии двух стариков свершить такую кровавую расправу способен лишь полный отморозок. Любовь матери логично понять и простить. Ради собственного дитятки они идут на неадекватные поступки, движимые сердцем, а не рассудком. А жены? Какая же умная, да еще красивая, так сказала тетя Дуся, нуждается в общении с таким нелюдей. Почто она вообще его терпит? Почему нарожала такое безумное количество детей? Хватило бы и одного по ошибке, чтобы потом разобраться и разумно оценить потенциального отца и мужа.

— Ваша честь. Перед выступлением мне хотелось бы взглянуть на то признание, что я сделал в день задержание. У меня этот пасквиль вызывает подозрения и некие сомнения.

— Господин адвокат, — попросил судья. — Передайте своему подзащитному его признания. Пусть ознакомится, коль желает убедиться в правдивости своих сочинений. Имеет на то право.

Гречишников пожал плечами, не понимая действий Сергея, но передал ему лист бумаги, в котором Сергей описывал со всеми подробностями свои похождения, преследования и убийство пенсионеров. Описание было настолько подробным и детальным, что в его фальсификации сомнения недопустимы. Здесь память Митяева не подвела. Сергей сразу же, глянув лишь мельком на бумагу, хотел громко расхохотаться. Это просто поразительно и удивительно, насколько красив и хорош был подчерк. А ведь, как утверждает следствие, в момент задержания он был в сильнейшем опьянении. И следователь не стал дожидаться его отрезвления, чтобы по горячим следам Митяев написал чистосердечное признание. И это у Дроздова получилось. Перепуганный Сергей писал чистую правду, не пытаясь смягчать и оправдывать свои деяния с мельчайшими подробностями.

Да ему плакаты для замполитов писать, да здравицы на открытках. Вот у Сергея настоящего, стоящего перед правосудием, никогда не получалось начертать даже просто понятным общечеловеческим шрифтом. Как говорится, каракули изумительные выходили из-под его пера, что после куриной лапы по списку его подчерк шел вторым. Но каллиграфия его двойника просто изумительнейшая. Вот с грамматикой и лексикой полный отстой. С трудом поддавался смысл написанного. Двойку за каждую строчку можно ставить без раздумий, как за ошибки, так и за содержание.

— Можно мне ручку и лист бумаги. Я хочу кратко написать почти то же самое, но с отрицанием и без подписи, чтобы вы не сочли мои каракули за признание. Это просто ради сравнения.

— Сергей, — шепотом спросил Гречишников, подавая чистый лист бумаги и шариковую ручку. — Ты по-прежнему не желаешь со мной поделиться своими планами и задумками?

— Потом, Виктор Афанасьевич, потом. После написания вы первый увидите и должны понять сами, в чем тут некто зарыт. Я думаю, что потом мои речи не понадобятся.

Пока Сергей писал свои каракули, судья пригласил к себе адвоката и прочел ему еще одну лекцию о потери квалификации Гречишникова и о его публичных ошибках в этом деле. Они дружили уже много лет, поэтому иногда позволяли такие критические сентенции в адрес друг друга, но Борисов по старшинству считал правым поучать и ставить на место, если Виктор Афанасьевич, слишком зарывался.

— Нюх потерял, или за большими деньгами гоняешься? — шепотом спросил он обескураженного адвоката. — После этого дела сомневаюсь, что у тебя будут хорошие клиенты.

Виктор Афанасьевич пожимал плечами и, молча, выслушивал упреки старого друга. Ему нечего было в ответ сказать, поскольку абсолютно даже не предполагал, чего мог удумать его клиент. Но Сергей настолько уверенно и самостоятельно вел себя, что адвокат не мог контролировать и управлять процессом. Инициатива была в руках Митяева полностью и категорично. А анализу и объяснению не поддавалась. И такого с ним действительно никогда еще не случалось. Или бес попутал, что в лице этой Екатерины Константиновны, или, в самом деле, теряет навыки.

Налетела на него эта женщина нахрапом, задавила своей агрессивностью и напористостью, сразу же лишив его права на инициативу и на собственное мышление. Да уж больно хорошие деньги предлагала, а Виктор Афанасьевич в это время дочери квартиру собирался покупать. И ко всей имеющейся наличности деньги Митяевой очень пригодились. Конечно, после тщательного изучения дела оптимизму слегка поубавилось, и он намекнул на смягчение статьи и максимальном уменьшение срока. Однако Екатерина Константиновна в срочном порядке увеличила гонорар на значительную сумму и категорично потребовала реабилитации ее невинного ребенка.

Ей она нужна была не столько и не только для спасения сына, но и для возвращения потерянной подорванной репутации всей семьи Митяевых. Горе сынок сильно ее повредил, однако не до такой же степени, чтобы на пожизненно отправить его в тюрьму, а его трехкомнатной квартирой полностью завладеет жена. Митяева любой ценой хотела сама завладеть этим имуществом, выставив на улицу нелюбимую невестку. Она давно уже поняла, что сынок не просто катится по наклонной, а уже летит в бездонную пропасть. Эх, не успела! В новую авантюру влез, да еще так глубоко, что не выберется вовек даже с ее помощью.

Потому и бросила на адвоката все имеющиеся ресурсы, в надежде вернуть их, продав квартиру родителей, что так безрассудно распорядились перед смертью, подарив такое дорогое имущество беспутному, но безумно любимому внуку.

— Ваша честь, — прервал размышления адвоката Сергей. — Я хочу передать вам это, собственноручно написанное в присутствие суда, прокурора и адвоката и моих родных, находящихся в зале. Посмотрите, пожалуйста, на эти оба заявления и сравните.

— Вы можете на словах сказать, чтобы нам не тратить время на разборки в ваших каракулях? — спросил Борисов, рассматривая исписанную бумагу, еще не понимая ее назначения.

— Могу, но ведь не это главное. Вы внимательно рассмотрите оба заявления, чтобы обзорно сравнить их и оценить.

Борисов взял в руки первое заявление и от неожиданности вздрогнул, вопросительно уставившись в сторону прокурора, желая от него услышать вразумительное объяснение.

— Мне хотелось бы передать эти обе бумаги на экспертизу, — продолжал свое выступление Сергей. — Но, я так думаю, что вы уже согласились с моим мнением, это не обязательно. Или не к спеху, как вам угодно. Простым обзорным взглядом можно безапелляционно утверждать, что обе бумаги написаны разными людьми. А ведь в трезвом состоянии нахожусь сейчас именно я, чего нельзя было утверждать в адрес моего того близнеца, что свершил и покаялся. Ищите его в другом месте, а мне такие инсинуации без надобности. Вам мало бумаги, так настоятельно попрошу, чтобы прямо здесь в присутствии всех заинтересованных сторон сняли с меня отпечатки пальцев и взяли кровь и эти, как их, потожировые, на анализ. И официально заявляю, что, если эксперты признают их идентичность, то есть все компоненты, как подчерк, дактилоскопию и сумеют убедить, что на том стекле была моя кровь, а тот чулок на моем лице, то я обещаю торжественно и свято дополнить это заявление исключением отрицания и подписями. Но в случае обратного результата, буду требовать незамедлительного оправдания. Честно признаюсь, что мне ваша тюремная баланда с парашей и обстановкой обрыднули до безобразия. Нет у меня желаний продолжать мять матрасы и подушки вашего КПЗ. Домашние мне ближе и желаннее. Я догадываюсь, что технические возможности позволяют сделать это быстро и без излишней волокиты, поэтому прошу провернуть данную процедуру, как говорится в народе, не отходя от кассы, пока оно горячо. Тем более, что обвинение обрадуются такому бесплатному подарку. Оно ведь намного процентов уверено в своей непогрешимости и очень надеются, что сумеют лишний раз подтвердить свою версию.