Сайт двойников

Но, когда адвокат вместо попыток смягчить приговор занял позицию оправдания явного преступника, то он своим поведением сильно разозлил судью Борисова. Его доводы, то есть, защиты, были настолько нелепы и смешны, что даже пришлось приструнить и предостеречь Виктора Афанасьевича от попыток использовать запрещенные неэтичные приемы, привлекая к своей аргументации лжесвидетелей. Такого явного подлога терпеть было недопустимо. И поначалу, как понял Борисов, защита согласилась с неопровержимыми доказательствами, приняв иную тактику защиты. Только все оказалось напускным. Это был обманный маневр.

Позиция прокурора в этом деле была намного устойчивей и перспективной. В руках обвинения кроме личного признания еще и неопровержимые улики и факты. И если бы не отчаянная попытка справедливого возмездия внука погибших Максима, то еще в тот злополучный день Борисов зачитал бы пожизненный приговор очевидному убийце. Вот именно все полетело кувырком после того нелепого смешного происшествия. Оно потому и комедийное, что подсудимый потерял сознание больше от страха и ужаса перед этим народным мстителем.

Эта неординарная выходка самому виновнику стоила лишь административного наказания. Ибо само оружие оказалось камуфляжем. Черная палочка, с которой набросился отчаявшийся мальчишка на убийцу своих родных, не способна была даже в руках более сильного противника нанести серьезные повреждения. Легкая, сухая, покрашенная обыкновенной гуашью в черный цвет палочка, издали перепуганному пострадавшему представилась страшным куском металла. И ее вид так подействовал на подсудимого, что у того от страха чуть сердце не остановилось.

Пришлось уложить в одиночную камеру и согласиться с курсом лечения, хотя истеричная мамаша требовала с пеной у рта о срочной и незамедлительной госпитализации ее сыночка. Однако врачи сразу определили его заболевание, как легкий и неопасный шок. И с этого момента началось непонятное и необъяснимое. На первое, что обратил Анатолий Семенович, как на глаза подсудимого Митяева. Он в них не увидал того перепуганного мальчишку. Уверенность и решимость, с которой после лечения тот решил защищаться, поколебали мнение об этом деле даже судью Борисова. Уже стопроцентной уверенности в его виновности не было.

И тут еще адвокат со своими версиями добавил. Но и после речей адвоката Борисову казалось, что подсудимый с защитой пытаются зачем-то протянуть время. Заявление же Митяева с его требованием повторной экспертизы и проверки прошлых экспертных заключений слегка шокировало. Но еще, как сразу заметил Борисов, это удивило и поразило самого Гречишникова. Явно было заметно, что он сам не ожидал такого заявления от своего клиента. Почему-то такие действия между ними не было согласовано. И произошло нечто неординарное именно после ознакомления Митяева с собственноручно написанным признанием после задержания.

Сейчас Борисов держит в руках оба этих заявления: одно, написанное в первый день задержания следователю, а второе, написанное в присутствии суда и зрителей в последний день суда. Вот такого не должно было существовать даже в природе. Следователь Дроздов, а ему доверять можно, божился и клялся всеми святыми, что сам лично брал у Митяева эти признания, снимал отпечатки пальцев. И лично при нем производился забор крови на анализ. Все эти экспертные заключения подтверждали неопровержимую виновность в убийстве стариков Митяева Сергея Владимировича 1978 года рождения.

И по всем этим показаниям, не принимая во внимание все потуги защиты, судья Борисов согласен присудить обвиняемому высшую меру. Совершено предумышленное убийство с особой жестокостью. Изощренно и с корыстными побуждениями. Подсудимый даже не планировал раскаяние и всеми силами, исключая первый день при задержании, когда его состояние нельзя признавать адекватным по причине чрезмерного наличия алкоголя в организме. В последствие стал все отрицать и противодействовать расследованию. На лицо полное отсутствие смягчающих вину обстоятельств.

— И что вы мне на это скажите, Лев Григорьевич? — потрясая бумагами перед носом прокурора, спрашивал Анатолий Семенович. — Вы мне сие явление способны внятно и доходчиво пояснить? Мне даже самому любопытно, как вам теперь удастся без последствий выкрутиться из этих перипетий. Влипли, друзья, по полной программе.

Виктор Афанасьевич сам был несказанно удивлен результатами повторной экспертизы, но старался держаться соответствующе. Мол, его такие несуразицы с несоответствием не смущают. Все ожидаемо и логично. Он ведь и пытался внушить обвинению и суду с первых дней непричастность его клиента к этому безобразному явлению. Правда, если бы его попросили прокомментировать все эти данные изменения, то адвокат Гречишников вряд ли сумел бы сказать чего-нибудь внятного. Поэтому он сразу занял позицию, не позволяющую требовать от него каких-либо комментарий. Главное, что результат оказался им предсказуемый, а комментировать все происходящее в его прерогативу не входит. Примите, господа, как факт. И все вопросы задавайте тем, кто состряпал сей пасквиль.

— Мистика какая-то, — виновато пытался оправдаться прокурор. — Даже не могу предположить.

Рядом сидел следователь Дроздов, который так же потерянно пожимал плечами, не в состоянии сказать чего-нибудь внятное по такому ляпу следствия и обвинения. Просто фантастика.

— А придется! — уже сердито говорил судья, намекая на репрессивные меры за такой явный подлог. — Мало того, что вы сейчас немедленно отпустите подозреваемого с нижайшими извинениями, но еще за ним закреплено право на реабилитацию с получением компенсационных выплат. По меньшей мере, за вынужденные прогулы на работе и судебные издержки с тратами на адвоката и его услуги. А он относится к высокооплачиваемым защитникам. А вот дальше уже, как решите с адвокатом.

— Мы будем обязательно требовать возмещение всех затрат на судебные издержки. А его мать, я в этом уверен, кроме этих затрат и оплаты защиты, то бишь меня, будьте уверены, и за моральный вред вытрясет с вас, — бросил победоносный взгляд Гречишников в сторону прокурора и следователя, словно все удары придутся на их карманы.

— Виктор Афанасьевич, но ты уж молчал бы, — прервал его браваду судья Борисов. — Сам, по глазам вижу, не меньше нашего удивлен и поражен. Не ожидал такого результата?

— Ну, почему? — уже менее уверенно промямлил адвокат. — Мы с первого дня занимали позицию полной невиновности обвиняемого. Так что, результат ожидаемый.

— Ничего ты не знал, и ни во что уверен не был. Молчи, раз случилось чудо, и твоя взяла. Радуйся, но меру знай, — рассердился Борисов. — Я не знаю, как и почему все это произошло, но в мистику мне по статусу не положено верить. Однако, здесь без нее не обошлось. Я по двум этим признаниям сразу вижу двух совершенно разных людей, двух противоположных личностей. Они не просто разные по экспертизам, подчеркам, но и по уровню их интеллектуального развития. Почему же он только в последний момент затребовал это признание? Мне показалось, а, скорее всего, так оно и есть, ему страстно возжелало сравнить подчерка, поскольку явно знал, что первое признание не писал. И что же получается? Он сам не был уверен в такой разнице? Если не писал, то и сравнивать не надо.

— Анатолий Семенович, — удивился прокурор. — Неужели вы считаете, что он сумел так изменить свой подчерк? Для того и просил оригинал, чтобы сфальсифицировать?

— Глупости. Ничего я такого даже думать не планировал. Как бы ты не старался изменить подчерк, все равно экспертизу не обмануть. Но откуда взялись эти отпечатки пальцев, анализ, чьей крови в деле? Этого-то он подделать вряд ли сумел бы.

— Анатолий Семенович, — следователь даже побелел от злости и обиды. — Я даже мысли не могу допустить о фальсификации. Все сто раз проверено и перепроверено.

— А кто убийца, в таком случае, внук? Или некто мифический, который сумел все же сбежать от вас? Как такое случилось, что мы судили одного Митяева, в вине которого сомнений ни у кого, даже у адвоката, не было. И вдруг после того нелепого покушения на скамью попадает совершенно другой человек. Не тот, которого я видел в первые дни, другой, а главное, невиновный, чем и сумел доказать простым написанием нового признания. Без подписи, чтобы никто не сумел воспользоваться. Вывод? Он не просто невиновен, но и гораздо умнее того, первого.