Сайт двойников

Сергей вытянул руки через решетки, показывая свою готовность хоть сейчас приступить к эксперименту.

Адвокат Гречишников лишился дара речи окончательно. Такой подлости от своего клиента он не ожидал. Такое заявление больше схоже с бредом сумасшедшего или полного отморозка ради смеха и шутки. Гречишников на все 110 % был уверен в повторении результатов эксперимента. Один к одному. Или? Ну, не может такого быть! Кто же осмелится совершить такой подлог? У следствия настоящие его, Митяева, анализы крови, дактилоскопия и прочие атрибуты. Да они их из рук не выпустят, ни за какие деньги. Какую еще авантюру задумал клиент? Хотя, он уже увидел эти два признания, которые и близко не схожи на руку одного человека.

— Ну? — шепотом спросил он у Сергея, вытирая платком обильный пот. — А что дальше?

— А мы обставим всю эту процедуру, как ваш техничный и хитрый ход. Это если, а уверенность моя полная, следствие обмишурится. И мама довольной останется, и ваши деньги при вас. Ведь вы их давно потратили, а она со следствия возместит свои траты.

— Но ты-то на что хочешь надеяться? Авось здесь не проскочит. Ведь ты потопил нас обоих.

— Слушайте, господин адвокат, но ведь вы уже сам заметили разницу в подчерках. Кстати, он у вашего настоящего Сергея просто идеален. Его каллиграфии можно позавидовать.

— Не понял? — окончательно растерялся Виктор Афанасьевич, с подозрением покосившись на Сергея, словно увидел перед собой тяжело психического больного. Здоровый на такую авантюру не отважится. — Причем тут тот или другой? О ком ты вообще говоришь?

Судья пригласил к себе адвоката и прокурора. Он и сам видел в этой выходке подсудимого нечто неординарное и несвойственное здоровому и здравомыслящему человеку. Но Борисову хотелось услышать мнение противоборствующих сторон.

— Я не против, — оптимистично воскликнул обвинитель Ковнигайс Лев Григорьевич.

— А мне тем более не имеет смысла возражать, — обреченно в радость прокурору махнул Виктор Афанасьевич.

— Ну и хорошо. Чем быстрее мы выполним его просьбу, тем скорее заставим признать и осознать его вину, — согласился судья. — Хотя, Лев Григорьевич, с подчерками у вас некая путаница. Разными людьми писано. Ладно, разберемся. Объявляю перерыв до утра. Все свободны.

— Нет, — истерично с места закричала Екатерина Константиновна. — Опять все втихаря подтасуют. Пусть при всех делают, чтобы и мы видели, не доверяем вам никому!

— Мама, — крикнул в зал Сергей. — Мы же с тобой доверяем Виктору Афанасьевичу. Он теперь меня не покинет и ни на секунду не упустит проверку. Уж он увидит раньше всех разницу. А ты можешь готовить встречный иск о компенсации за все потери.

8

— Ну, ты и учудил! Ай, да молодец! — с такими возгласами входила в его одиночную камеру со своим привычным чемоданчиком тетя Дуся. — Я в восторге и в отпаде, как красиво разгромил, ну, почти, в чем я уверена, все обвинение с его стопроцентными уликами. Мне так и хотелось заорать на весь зал: "браво"! Да постеснялась. Думаю, поймут неправильно и еще осудить могут, как сторонницу преступника. Вот, решат, убийцу поощряет своими восторгами. А я и в самом деле искренне тобою восторгаюсь и горжусь. Представляешь, как ты изменился после того сопляка и слюнтяя. Это слепому лишь не понять и не увидеть. Сережа, а тебе хоть немного будет жаль этих, что осуждают тебя? Влепят им по полной за такой явный подлог. Накажут строго, что потом нескоро очухаются после такого позора.

— Тетя Дуся, не нужны мне ваши уколы, ни к чему организм антибиотиками травить, — смеясь и обнимая женщину, попросил Сергей, мимикой показывая, как устало его невиновное место от этих процедур. — Я уже сижу на этой половинке с трудом.

— Давай вторую половинку. Не переживай так за свое здоровье, витамины колю тебе, а от них вреда никакого. Только польза и общее укрепление организма.

— Здравствуйте, еще хуже. Теперь на двух половинках не присесть. Как же я буду на суде присутствовать? Стоя, что ли?

— Я так поняла, что сидеть тебе осталось немного, так что, переживешь и это. Давай свою задницу, а то пожалуюсь, что отказываешься от лечения и симулируешь болезнь.

— Ладно, колите, коль так вам хочется, — обреченно согласился Сергей, оголяя свой зад. — Вот смешно получается, тетя Дуся. Вы сыном меня зовете, а ведь я на целый год старше вас. Даже не ровесник. А? Как вы такой фортель назовете? Кто из нас сынок и дочка?

— Лежи, молча, старик. Когда я ваши задницы колю, так вы все для меня сынки. Вот стервец, а ведь и вправду мы ровесники. Только ты где-то четверть века профукал, так что, теперь терпи, сынок. А они, эти годы, показались самыми сложными для всего народа. Кроме тебя одного. Самой тогда хотелось бы вот так, как ты, прыгнуть сквозь годы, чтобы не переживать их. Страшно было и тяжко.

— А не жалко? Ваши же годы, не чужие, что же их пропускать. Так можно все годы разбросать, какие не очень нравятся. Вам судьба позволила все государственные перипетия рассмотреть с всевозможными инсинуациями и метаморфозами. А вот я проскочил, как на машине времени, и теперь с вашей помощью пытаюсь наверстывать.

— Жалко, Сережа, ой как жалко, но и вспомнить есть чего. Мои это годы, я их с собой и оставляю. Эти войны, эти бойни с талонами, с бесконечными очередями, с перестройками и постройками. А потом с ГКЧП и баррикадами и новыми революциями. Трезвому человеку не разобраться и не понять все эти пертурбации. Чтобы с ума не сойти, нужно было забросить подальше газеты и не включать телевизионные новости.

— Мне, тетя Дуся, ой как не хватает вот таких новостей с подробной информацией. Я сейчас, как слепой котенок, тыркаюсь в углы и с трудом пытаюсь разобраться в настоящем, ставшим для меня будущим. Спасибо вам, что немного ввели в курс дела, но хотелось бы намного больше с подробностями и фактами. А только жалеть ваших следователей и прокуроров мне абсолютно не хочется. Что ж, теперь из жалости провести остатки своих лет по их милости в тюремном заключении?

— Знаю я Дроздова, неплохой мужик, справедливый и строгий, только теперь строгий выговор ему обеспечен. Если не служебное несоответствие. Подпортил ты ему биографию.

— Я потом перед ним повинюсь, — тихо засмеялся Сергей. — Но это слабый аргумент. Ради его репутации, как уже говорил, в тюрьму не пойду. Мне просто кажется, что если он и в самом деле хороший следователь, то как истинный спец своего дела должен быть адаптирован к выговорам и прочим почестям начальства. То есть, иммунитет иметь. Переживет. Я слышал в своем мире, что их меряют по количеству таких выговоров и взбучек.

— Да, — тяжело вздохнула тетя Дуся. — В тюрьму теперь тебе совершенно без надобности. Зачем же, если ты совершенно невинен. А настоящий преступник, как я поняла, наказан максимально. В принципе, такой человечек заслуживает строгого наказания.

— Тетя, Дуся, вы мне принесли, что я вас просил? — спросил Сергей, слегка напрягаясь от волнения.

— Да, да, обязательно, вот, пожалуйста! Я сразу же сделала то, о чем ты попросил, — тетя Дуся достала фотографии жены Сергея вместе с детьми. Они выходили из подъезда собственного дома.

— Быстро успели, — восторженно воскликнул Сергей. — И снять, и проявить, и отпечатать. А я слыхал, что с цветными фотографиями очень хлопотно возиться. Ой, спасибочки!

— Ну и темнота же ты! Далекий от цивилизации человек, — засмеялась тетя Дуся. — Отстал от прогресса лет на сто, не меньше. Да за пять минут все сделала. Сын на цифровой камере все заснял и сразу же отпечатал на сканере. И дел-то. Никаких усилий и натуг.

— На чем? — удивленно спросил Сергей. — Много слов далеких от моего понимания. Вы уж поясняйте.

— Чего уж нагружать твои мозги. Много еще придется понять и осознать. Успеешь, не спеши.

— Хорошо, успеем, но вот такую штучку, пожалуйста, немного поясните мне сейчас, а то, уже влип с адвокатом.

И Сергей рассказал ей про выходку адвоката с таким маленьким пультиком, названный Гречишниковым телефоном, через который он предлагал поговорить с матерью. Тетя Дуся выслушала и со смехом достала мобильный телефон, протягивая его Сергей.