Сайт двойников

— Судья. Запомни, как отче наш: Борисов Анатолий Семенович. А прокурор — Ковнигайс Лев Григорьевич. И не дай бог тебе перепутать их имена прилюдно и публично. Прощения не дождешься.

— Со мной в училище Ковнигайс летал. Неплохой паренек, да вот только перед самым выпуском по какой-то причине списали. Нашли доктора в организме изъян, — Сергей неожиданно вспомнил те младые годы и этого маленького паренька, рыдающего, словно обиженный ребенок, у которого отняли и сломали любимую игрушку.

— Извини, Сережа, но ты слегка заговариваться начал о каком-то училище, да еще авиационном. Насколько я осведомлен, то у тебя после школы лишь техникум. И работа на заводе.

— Это из другой жизни, — решил не извиняться Сергей, а просто отмахнуться от адвоката. — Вы не обращайте внимания на мои бзики и продолжайте. У меня еще много будет таких, не стыкующихся с действительностью воспоминаний. Назовем сей факт раздвоением личности. У меня моя действительность слегка переплетается с фантазиями. Я попрошу у тети Дуси каких-нибудь таблеток для просветления мозгов.

— Сережа, а тебе действительно не требуется дополнительное обследование? — подозрительно поинтересовался Виктор Афанасьевич. — Точно все в порядке с самочувствием? Как бы дров не наломать, потом трудно будет пятиться назад.

— Мы, кажется, с вами договорились, что вы не станете заострять внимание на мои мелкие причуды. Я с ними постараюсь справиться самостоятельно без дополнительных лечений и обследований. Знание своих недугов поможет преодолеть их без особых усилий и напряг. Ну, а с вашими удивлениями мы повременим. Вполне допускаю, что немножко позднее поделюсь откровеннее по этому поводу. Пока сам в затруднении.

Виктор Афанасьевич помолчал с минуту в глубоком раздумье, выбирая дальнейший путь своих бесед с клиентом и тактику поведения с, изменившимся так круто и масштабно, как внешне, так и общении. Он просто не узнавал в нем прежнего Сергея Митяева.

— Мы-то с тобой договаривались, да впечатление у меня складывается, что некто злой или добрый подменил тебя в этом тюремном лазарете. И не частично, а махом всего сразу.

— И что, так сильно заметно? — взволнованно спросил Сергей. — Я тоже заметил такую подмену, но не тел, а окружения. Будто все во мне осталось прежним, а с вами странные метаморфозы приключились. Вы считаете, что я совсем не похож на вчерашнего?

— Не то слово. Поразительно. Некто изъял перепуганного, вечно заикающегося и путающего слова и фразы зайчонка и в его шкуру втолкнул душу старого серого волка, обремененного жизненным опытом.

— А почему старого? Я как-то до сих пор пока считал себя молодым. Ну, по крайней мере, просто взрослым, — весело хохотнул Сергей, довольный, что сумел удивить и поразить воображение действительно старого, но сомневающегося адвоката.

— Ладно, молодого, но более мудрого и опытного, за плечами с богатым жизненным опытом. Извини, конечно, но меня и в самом деле сильно шокирует такая подмена. Я уже сомневаюсь в избранной тактике и присоединяюсь к мнению мамаши о полной твоей реабилитации. С чем черт не шути, а вдруг исчез тот преступник со всеми уликами. Где же твоя воля и интеллект присутствовал, а точнее, отсутствовал, когда шел ты к этим старика за копеечной пенсией. Такому сегодняшнему она была без надобности.

— Виктор Афанасьевич, а это точно был я? Ведь зайца нет, а волк не желает, вспоминать сей паршивый эпизод. Я против покаяния. Нет, и не было моей вины в этом преступлении, а сидеть даже дня не желаю я за некоего отморозка и подлеца. Защищаемся, как невиновные.

Сергей вдруг понял, чем и как он сумеет себя защитить и оградить от нелепых обвинений. Он их разнесет в пух и в прах, не оставив камня на камне в их стройной позиции. И вовсе не один внутренний мир поменяли в этой камере одиночке. Там произошла полная стопроцентная замена тел с мозгами и потрохами. В камере вдруг оказался спортивный, здоровый и разумный Сергей Митяев. И лишь неопытный взгляд не сумеет заметить сходство прошлого зайца с сегодняшним волком. А вот присмотрелся, прислушался опытный адвокат более пристально, и сходу заподозрил подмену. Вот Сергей на этом и сыграет заключительную сцену в суде. А вы, господа-товарищи, ищите того трусливого подлого зайчишку, если так привержены правосудию. Серый волк на скамье задерживаться не желает. У него намного эстетичней и грандиозней планы на будущее в новой жизни.

— Прошу всех встать, суд идет! — громко, властно и отчетливо произнесла с долей гордости за свое место в этом пространстве секретарь суда Анна Викторовна Царева.

В зал вошел Судья Борисов и, не меняя своих многолетних привычек и традиций, остановился посреди стола, окинул пронзительным волевым взглядом присутствующих, словно требуя неукоснительно слушать и исполнять все его требования незамедлительно и точно. Затем приподнял правую руку и, медленно и плавно ее, опуская, скомандовал всем сесть. После необходимых, обозначенных протоколом, процедур, опросов обвинительной стороны и защиты, Анатолий Семенович позволил продолжить судебное заседание, предоставив первое слово стороне обвинения.

— Обвинение ходатайствует о вызове в качестве свидетеля следователя прокуратуры, проводившего расследование, Дроздова Евгения Тимофеевича. Он вел это дело с первого дня и присутствовал при задержании обвиняемого. Мы думаем, что он внесет ясность в процесс и объяснит защите нелепость попыток изобразить подсудимого непричастным к убийству. Явка свидетеля обеспечена, и он находится в комнате ожидания.

— Суд не возражает. Секретарь, пригласите в зал суда свидетеля Дроздова. Как говорится, получим сведения из первых рук, — уже с ухмылкой добавил Борисов.

— Приглашается свидетель Дроздов Евгений Тимофеевич, — пропела Анна Викторовна, довольная своим тембром и тоном голоса, который звучал в суде, как ария в опере.

А голосок у нее действительно великолепен, восхитился Сергей, бросив на молодую и симпатичную секретаршу сексуальный темпераментный взгляд. Он посчитал свое интимное настроение вполне логичным. Если вычислить по фактическому времени отсутствие тесных контактов с женщинами, то в его организме скопилось уже избыточное количество гормонов. Ну, а по календарю, так вообще почти четверть века воздержания. Ведь даже та самая тетя Дуся по фактическому возрасту на год моложе его. Она с пятьдесят первого. Просто он на нее еще глазами самца не посмотрел.

Нет, она все равно для него, как мать. А вот секретарша весьма соблазнительна. Тем более, что теперь Сергея уже ничто не связывает с той, потерянной на века женой. Смешно признаваться, да ему и друзья-товарищи не особо верили в этом, но кроме его жены Галины он других женщин не знал. Длительная разлука в училище, полумесячные командировки в отряде сталкивали его с соблазнительными моментами. Однако с детства, то есть, со дня признания Галине в любви, Сергей не признавал наличие и присутствие иных особей женского пола, как сексуальных партнерш. Он жестко запрограммировал себя на верность той любимой и единственной, чтобы даже мысли о возможности измены не возникало в его теле.

Потому-то долго не верил сплетням, так как свою жену Галину мерил по себе. Если я такой, то почему она не может быть верной ему по жизни. От этого и больней оказалась правда. Как она смогла предать и продать его единственного и самого преданного. Ему даже сейчас страшно любопытно захотелось взглянуть на ее восприятия его смерти. Как ни как, а погиб он, будучи ее законным мужем. Уронила ли хоть одну слезинку? Он отчетливо помнит ее внезапную радость, вспыхнувшую нечаянно при аресте, словно следователь пришел освободить ее от мук отчаяния и поможет принять решение. Неужели и смерти его порадовалась?

Господи, но ты сам-то, куда смотрел оттуда сверху? Там чуть не посадил, так сюда забросил, и опять в тюрьму. Я что, так и должен всю жизнь доказывать всем, что я не верблюд. Да и не рожден я, быть убийцей, насильником, грабителем. А тут все три ипостаси в одном пучке. Да еще в глазах родителей, жены, детишек. Вот даже страшно, как любопытно, а какие они эти жена и дети? Хоть бы одним глазком взглянуть. Почему этот урод предпочел их водке и тюрьме, променял то счастье, что получил нахаляву, так легко и просто про….Нет, профукал. Даже в собственных мыслях Сергей не любил пошлостей и мата. Не потому, что он слюнтяй и пурист, а просто в семье родители всегда предпочитали литературную лексику. Мат ведь для малограмотных. А интеллектуал всегда найдет крепкое слово взамен ему.