Пролейтесь, слезы (Лейтесь слезы) (др. перевод)

Это достаточный срок, чтобы причинить огромный ущерб вовлеченному сознанию. Мозг вашей сестры, мистер Бакмэн, был разрушен не токсическими веществами, а невероятной перегрузкой. Причиной смерти стала несовместимая с жизнью травма кортикальной ткани, ускорение естественного неврологического старения… Другими словами, за эти два дня ее мозг получил такую нагрузку, что она умерла от старости.

— У вас есть что-нибудь от головной боли? — обратился Бакмэн к Вестербургу.

— Аптека закрыта, — ответил Вестербург.

— Но у вас есть ключ.

— Я не имею права им пользоваться в отсутствие аптекаря.

— Сделайте исключение! — резко сказал Бакмэн. — Один раз.

Вестербург поднялся и принялся перебирать ключи.

— Если бы аптекарь был на месте, — заметил Бакмэн, — ключ бы вам вообще не понадобился.

— Вся планета, — покачал головой Греб, — управляется бюрократами. — Он посмотрел на Бакмэна. — Похоже, с вас хватит. Примите лекарство и отправляйтесь домой.

— Я не болен. Просто мне нехорошо.

— Не перегружайте себя. Вы же собрались уходить, а потом вернулись.

— Я как животное, — вздохнул Бакмэн. — Как лабораторная крыса.

Зазвонил телефон на огромном дубовом столе.

— Думаете, кто-то из маршалов? — спросил Бакмэн. — Сегодня я не в состоянии с ними общаться.

Герб поднял трубку. Затем, прикрыв рукой микрофон, прошептал:

— Это Тавернер. Джейсон Тавернер.

— Я поговорю с ним. — Бакмэн взял трубку из рук Мэйма и произнес:

— Привет, Тавернер. Поздний час. Металлическим голосом Тавернер ответил:

— Я хочу сдаться полиции. Жду вас в квартире Хизер Гарт. Мы вместе вас ждем.

— Он хочет сдаться, — прошептал Бакмэн Мэйму.

— Пусть приезжает сюда, — прошептал в ответ Мэйм.

— Приезжайте сюда, — сказал Бакмэн в трубку. — А с чего бы это вы решили сдаться властям? — спросил вдруг он. — Мы же вас в конце концов прикончим. Ты что, не понимаешь, сволочь несчастная? Почему ты не пытаешься убежать?

— Куда? — простонал Тавернер.

— В какой-нибудь кампус. В Колумбию. У них достаточно прочное положение. Есть вода и пища.

— Я больше не хочу, чтобы за мной охотились, — сказал Тавернер.

— Жизнь — это когда за тобой охотятся, — назидательно произнес Бакмэн. — Ладно, Тавернер, — вздохнул он — Приезжайте сюда. И бабу эту с собой берите. Возьмем с нее объяснение.

Чертов дурак, подумал он. Сдаться, видите ли, решил!

— Перед тем как приехать, можешь отрезать себе яйца! — рявкнул он в трубку. — — Я хочу во всем признаться, — прозвучал слабый голос Джейсона.

— Как только сюда приедешь, я собственноручно тебя расстреляю, — сказал Бакмэн. — Заявлю, что ты сопротивлялся задержанию. Или еще что-нибудь придумаю. Что угодно У нас тут большой выбор. — Он повесил трубку. — Едет сюда, чтобы его шлепнули, — сказал генерал Мэйму — Вы сами завели на него дело, — пожал плечами Мэйм. — Если хотите, можете оставить его в покое Пусть выпускает пластинки и ведет свое дурацкое шоу.

— Нет, — покачал головой Бакмэн. Вестербург принес две розовые капсулы и бумажный стаканчик с водой.

— Ваше лекарство, — сказал судмедэксперт, ставя стакан перед генералом — Смесь Дарвона.

— Благодарю. — Бакмэн проглотил капсулы, выпил воду, скомкал стаканчик и бросил его в уничтожитель. Наступила тишина.

— Идите домой, — сказал Герб. — А еще лучше, в мотель, хороший мотель в центре города. Выспитесь, не вставайте рано, я разберусь с маршалами, когда они позвонят.

— Мне надо встретить Тавернера.

— Не надо. Я сам заведу на него дело. Или дежурный сержант. Как на любого преступника.

— Герб, — остановил помощника Бакмэн, — я действительно хочу его пристрелить.

Подойдя к столу, генерал открыл нижний ящик, вытащил из него шкатулку из кедрового дерева и поставил на стол. Из шкатулки извлек однозарядный пистолет "ерринджер” двадцать второго калибра. Зарядил пистолет патроном с полым наконечником и взвел курок, удерживая пистолет стволом вверх, как требовали правила безопасности. Привычка.

— Разрешите взглянуть? — произнес Герб. Бакмэн протянул ему оружие.

— Сделано Кольтом. Кольт закупил все матрицы и шаблоны. Я забыл когда.

— Отличное оружие. — Герб взвесил пистолет в руке. — Просто отличное. — Он вернул пистолет генералу. — Но пуля двадцать второго калибра слишком мала. Нужно попасть ему точно между бровями. Для этого он должен стоять строго напротив вас. — Мэйм положил руку на плечо генерала. — Возьмите лучше служебный тридцать восьмой или сорок пятый. Договорились?

— Вы знаете, чей это пистолет? — спросил Бакмэн — Элис. Она хранила его здесь, так как боялась, что может застрелить меня во время ссоры или ночью, когда она., в депрессии. Но это не дамский пистолет. Дерринджер делал дамские пистолеты, но это не дамский.

— Вы купили его для Элис?

— Нет, — вздохнул Бакмэн. — Она сама нашла его в ломбарде в Уаттсе. Отдала за него двадцать пять долларов. Хорошая цена, учитывая состояние оружия. — Генерал поднял голову и посмотрел Гербу в глаза. — Мы действительно должны его прикончить. Если мы не навесим на него это дело, маршалы меня распнут. А я не хочу терять работу.

— Я обо всем позабочусь, — сказал Герб.

— Ладно, — кивнул Бакмэн. — Я пошел домой. — Он уложил пистолет на красную бархатную подушечку в шкатулке, запер ее, потом снова открыл, вытащил пистолет и разрядил его. Герб Мэйм и Фил Вестербург молча следили за действиями начальника. — В этой модели ствол переламывается вбок, — сказал Бакмэн. — Не привившееся конструктивное решение.

— Отправляйтесь домой на служебной машине, — посоветовал Герб. — После всего, что случилось, вам не следует вести вертушку.

— Я могу вести, — сказал Бакмэн. — Я в любом состоянии могу вести, — повторил он. — Чего я не могу, так это убить стоящего напротив меня человека пулей двадцать второго калибра. Кто-то должен сделать это за меня.

— Спокойной ночи, — спокойно произнес Герб.

— Спокойной ночи. — Бакмэн вышел из кабинета и зашагал к лифту по пустым коридорам полицейской академии. “Дарвон” уже начал действовать, боль уменьшилась, и Бакмэн испытывал благодарность и облегчение. Теперь я смогу подышать ночным воздухом, подумал он. И не страдать.

Дверь лифта скользнула в сторону. На пороге стояли Джейсон Тавернер и красивая женщина. Оба были бледны и испуганы. Высокие, красивые, нервные люди. Сразу видно, шестые. Шестые, которые потерпели поражение.

— Вы арестованы, — произнес Бакмэн. — Я зачитаю ваши права. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вы имеете право на защиту, если вы не можете позволить себе адвоката, он будет вам предоставлен. У вас есть право на суд присяжных, если вы от него отказ ы-ваетесь, судью назначит полицейская академия Лос-Анджелеса. Вы поняли, что я вам сказал?

— Я пришел, чтобы снять с себя всякие подозрения, — произнес Джейсон Тавернер.

— Мои сотрудники вас выслушают. Пройдите по коридору в голубой кабинет, вы там уже были. Видите, возле двери стоит человек в однобортном костюме и желтом галстуке? Он вас ждет.

— Я хочу, чтобы с меня сняли подозрения, — повторил Джейсон. — Я признаю, что я был в доме, когда умерла Элис, но к ее смерти я не имею никакого отношения. Я поднялся на второй этаж и увидел ее в ванной комнате. Она хотела дать мне торазин — чтобы снять действие мескалина, который она дала мне раньше.

— Он увидел ее как скелет, — вставила женщина, судя по всему, Хизер Гарт. — Под действием мескалина. Может ли это послужить ему оправданием? Он был не в состоянии контролировать свои поступки, он находился под действием мощного галлюциногенного препарата. Разве этого недостаточно, чтобы человека оправдали? А я вообще не имею к ее смерти ни малейшего отношения. Я даже не знала, что она умерла, пока не прочитала в газете.

— В некоторых штатах этого достаточно, — сказал Бакмэн.

— Но не здесь, — понимающе вздохнула женщина.

— Я заведу на них дело и допрошу, — сказал подошедший Герберт Мэйм. — Идите домой и отдыхайте, мистер Бакмэн. Как мы договорились.