Пролейтесь, слезы (Лейтесь слезы) (др. перевод)

— Позвони им, — произнесла Хизер. — Скажи, что ты здесь.

Он взял трубку и вызвал оператора.

— Я хочу позвонить в полицейскую академию Лос-Анджелеса. Соедините меня с генералом Феликсом Бак-мэном. Скажите, что это Джейсон Тавернер.

— Я вам дам номер…

— Я хочу, чтобы это сделали вы.

— Но, сэр…

— Пожалуйста, — сказал Джейсон.

Глава 27

— Попытаюсь объяснить вам, как действует этот наркотик, — сказал своему начальнику генералу Феликсу Бак-мэну главный судмедэксперт полицейской академии Лос-Анджелеса Фил Вестербург. — Вы о нем не слышали, потому что им еще никто не пользовался. Скорее всего Элис похитила наркотик из секретной полицейской лаборатории.

Судмедэксперт взял карандаш и принялся рисовать на листе бумаги.

— Умение ориентироваться во времени — одна из функций мозга. По сути, это структуризация восприятия и ориентации.

— Почему она погибла? — спросил Бакмэн. Было поздно, у него болела голова. Скорей бы кончился этот день и все исчезло. — Передозировка?

— На данный момент мы не в состоянии определить, что представляет собой передозировка препарата КР-3. Идут эксперименты с заключенными трудового лагеря в Сан-Бернардино, но пока… — Вестербург продолжал рисовать. — Так вот, как я вам уже говорил, умение ориентироваться во времени — это функция мозга. Мозг способен ее выполнять до тех пор, пока получает сигналы извне. Известно также, что мозг перестает нормально функционировать, если ему не удается связать воедино пространство и время… Почему это так, мы не знаем. Возможно, какую-то роль играет инстинкт стабилизировать реальность таким образом, чтобы ее фрагменты могли быть объяснены в категориях “до” и “после”. Еще важнее то, что каждый предмет должен занимать в пространстве определенное место. Это характерно для всех трехмерных предметов в отличие, скажем, от предмета, нарисованного на листе.

Он показал рисунок Бакмэну. Генерал тупо уставился на лист, пытаясь сообразить, где в такое время можно достать лекарство от головной боли. Может, у Элис есть? Она, как белка, запасла кучу таблеток.

— Одним из характерных аспектов пространства, — продолжал Вестербург, — является то, что любая выделенная единица пространства исключает все остальные. Другими словами, если эта вещь там, она не может находиться еще и здесь. Точно так же и во времени: если событие произошло раньше, оно не может произойти потом.

— Нельзя подождать до завтра? — спросил Бакмэн. — Вы сказали, что для установления токсина потребуется двадцать четыре часа. Двадцать четыре часа меня устраивают.

— Но вы же попросили ускорить анализ, — удивился Вестербург. — Потребовали, чтобы вскрытие началось немедленно. В два десять сегодня пополудни, когда меня впервые вызвали по этому делу.

— В самом деле? — пробормотал Бакмэн. Ну да, подумал он. Конечно. Прежде чем маршалы успеют придумать свою версию. — Ладно, только ничего не рисуйте, — попросил он. — Объясните на словах. У меня глаза болят.

— Исключительность пространства, как мы уже знаем, — всего лишь функция мозга в момент восприятия.

Она разбивает поступающую информацию на дискретные единицы. Их миллионы. Миллиарды, если точнее. Однако само по себе пространство не ограничено. На самом деле само по себе оно вообще не существует.

— То есть? Оторвавшись от рисунка, Вестербург сказал:

— Наркотик типа КР-3 подавляет способность мозга выделять и отличать друг от друга дискретные единицы пространства. В момент восприятия понятия “там” и “здесь” перестают существовать. Мозг не может определить, находится ли предмет на своем месте или его уже нет. Когда это происходит, мозг теряет способность выделять альтернативные пространственные векторы. Он начинает одинаково воспринимать весь спектр пространственных вариаций. Мозг не в силах определить, существуют ли данные предметы на самом деле или это их латентные внепространственные вероятности. В результате перед испортившейся системой восприятия открываются несколько параллельных пространственных коридоров. Для сознания начинается построение новой вселенной.

— Понятно, — кивнул Бакмэн. На самом деле он ничего не понял. Да и не хотел понимать. Скорей бы домой. Забыть все.

— Это очень важно, — искренне произнес Вестербург. — КР-3 — настоящий прорыв. Попавший под его воздействие субъект вынужден воспринимать нереальные вселенные, хочет он того или нет. Как я уже говорил, миллионы возможностей становятся теоретически реальными. И тут в игру вступает случай. Воспринимающая система человека выбирает из представленных возможностей одну. Она обязана сделать выбор, иначе параллельные вселенные належатся друг на друга и пропадет само понятие пространства. Вы следите за моими рассуждениями?

Сидящий неподалеку за своим столом Герберт Мэйм сказал:

— Он имеет в виду, что мозг хватается за ближайшую пространственную вселенную.

— Именно, — кивнул Вестербург. — Вы читали секретный доклад по КР-3, мистер Мэйм?

— Прочитал час назад, — откликнулся Мэйм. — Большая часть от меня ускользнула, слишком уж все сложно, но я понял, что эффект препарата временный. Рано или поздно сознание восстанавливает контакт с изначально выбранной пространственно-временной системой.

— Правильно, — снова кивнул Вестербург. — Но в промежутке, когда препарат действует, подопытный существует…, или думает, что существует…

— Между этими двумя понятиями нет никакой раа-ницы, — вставил Герб. — В этом особенность наркотика. Он снимает все отличия.

— Технически, — согласился Вестербург — С точки же зрения подопытного, все немного не так Новая, актуализированная реальность окружает его, и он начинает вести себя так, словно попал в другой мир. Мир с другой системой координат…, причем количество изменений зависит от того, насколько далеко отстояли друг от друга в пространстве-времени мир, в котором он жил раньше, и мир, где он вынужденно оказался.

— Я пошел домой, — заявил Бакмэн. — С меня хватит. Спасибо, Вестербург. — Он машинально протянул руку главному судмедэксперту. — Подготовьте рапорт, — сказал генерал Герберту Мэйму, — я просмотрю утром.

Он направился к двери, перебросив через руку серый плащ. Он всегда носил его подобным образом.

— Теперь вы понимаете, что произошло с Таверне-ром? — спросил Герб.

— Нет, — сказал Бакмэн, остановившись.

— Он попал во вселенную, в которой его раньше не было. И мы его просмотрели, потому что являемся объектами его системы восприятия. Потом, когда действие наркотика закончилось, он вернулся. По сути дела, его вернула сюда ее смерть, а не то, что он принял и чего не принял. Соответственно и центральная база данных тут же выбросила нам его досье.

— Спокойной ночи, — сказал Бакмэн.

Генерал прошел через огромный пустой зал с металлическими столами, на которых не было ни единой бумаги — под конец дня все прибрались, в том числе и Мак-Налти. Миновав зал, он ступил в ведущий на крышу лифт.

Ночной воздух, прохладный и чистый, вызвал прилив невыносимой головной боли. Генерал зажмурился и заскрипел зубами. Надо было взять у Вестербурга какое-нибудь обезболивающее, подумал он. В аптеке академии их полно, а у Вестербурга есть ключи.

Он снова вошел в лифт и спустился на четырнадцатый этаж. Вестербург и Герб Мэйм все еще были в офисе.

Увидев Бакмэна, Герб произнес:

— Я хочу объяснить кое-что из того, что сказал. Я говорил, что мы — суть объекты его системы восприятия.

— Это не так, — возразил Бакмэн.

— Это не так и вместе с тем это так. Тавернер ведь не единственный, кто принимал КР-3. Была еще и Элис. Тавернер, как и все мы, стал субъектом в ее си-стеме восприятия. Перейдя в иное измерение, она и его туда перетащила. Вместе с тем он, как и мы, продолжал оставаться в нашей вселенной. Мы как бы заняли два пространственных коридора одновременно; один реальный, другой нет. Один из них — это наше настоящее, другой коридор — латентная вероятность, одна из многих, временно зарезервированная препаратом КР-3. Временно. Всего на два дня.