Летописи Нэпэла (СИ)

В это мгновение видения, — яркие и бешеные в своей стремительности зрелища, — пронеслись перед внутренним взором офицера. Будь обстановка поспокойнее, быть может, он сумел бы вернуть их и проглядеть внимательно. Но на груди сидел монстр, и офицер вытягивал меч чтобы спасти свою жизнь. Такое уже было, но в более спокойной и простой обстановке, подумал Прагэр. Подумал, или вспомнил, ухитрившись подсознательным взором увидеть что-то в промелькнувших картинах.

Когда лапа уже опускалась на лицо Прагэра, клинок повинуясь его руке, — руке нового хозяина, — пронзил сердце монстра.

Тот завалился на бок, жёлтая кровь хлестала из дыры в груди, вымывая наружу ошмётки склизкой плоти. В туловище твари будто вошёл бур, — Прагэр провернул несколько раз меч, размягчив внутренние ткани клинком так, как не смогла бы мясорубка. Столкнув чудовище с себя, Прагэр поднялся, кряхтя от боли в ушибленной о металлический уступ спине. Опираясь на рукоять меча, сделал несколько осторожных шагов, — проверял, целы ли кости. А потом стал с удивлением осматривать своё новое оружие, подняв его к свету, падающему из отверстия в высоком потолке.

Лезвие почти не испачкалось в крови монстра, и не потому, что та не липла, — бронеплащ воина был залит жёлтой тягучей жидкостью. Изумительный металл отталкивал кровь чудовища, она не задерживалась на нём, стекалась в крупные капли, те вскипали и поднимались вверх струйками пара. Прагэр прикоснулся к лезвию щекой, — ведь руки обтянуты перчатками, не снимать же их! — абсолютно холодное.

Огромный обоюдоострый клинок источал ночь, она стекала с него, свисала с конца лезвия паутинками, разворачивалась от гарды щупальцами неведомого океанского монстра, прячущегося в самых потаённых глубинах. В оплавленном, но сохранившем зеркальную гладкость лезвии, клубились, переходя друг в друга, изорванные тени, — лучше не вглядываться слишком долго, Прагэр хоть и смотрел только на поверхность, не вникая в то, что творилось в глубинах лезвия, с трудом оторвался от бешеной пляски призраков. Ветвистая гарда в виде оленьих рогов трансформировалась под действием температуры — или чего-то ещё? — в ещё более сложное переплетение, настолько сложное, что солдат не смог понять, что это, хотя в нём и угадывались знакомые, как будто с детства, очертания. Вопреки всякой логике, — снаружи температура выше, чем внутри, верно? — сердцевина шарика на конце эфеса вытекла, сам он оплыл книзу двумя клыками, три неровных отверстия разорвали его поверхность. Череп… Чей?.. Офицер перевёл взгляд на кристаллизовавшийся труп, из которого вытащил клинок. Наполовину ушедшее в расплав огромное тело, — изломанное предсмертными конвульсиями, что вздули буграми все мускулы и вывернули кости из суставов так, что те прорвали одежду, — оно откинулось на спину, разбросало искривлённые в жуткой судороге руки. Лицо…

Оно было настолько страшно, так перекошено агонией, что взгляд будто резиновый шарик отскакивал от разорванного в диком крике, да так и закаменевшего рта, попадал на выпученные глаза между вывернутых параличем лица век, вновь отпрыгивал, катился по тонким губам, по завалившимся щекам. Вроде бы проглядывал всё, но ни на чём не останавливаясь, отказывался запечатлеть в памяти лик статуи, — так она была гротескна, чудовищна. Прагэр растерялся, замешкался, пытаясь вновь и вновь рассмотреть облик прежнего хозяина меча. Но так и не успел сосредоточиться, чтобы увидеть лицо мертвеца. Просто тварь подобралась сзади.

Удар монстра отбросил Прагэра на десяток метров. Прокатившись по перепаханному грунту, он остановился, вогнав меч в землю. Опираясь на рукоятку двуручника, тяжело поднялся, ещё мгновение приходил в себя, разгоняя силой воли кровавую пелену, застлавшую было глаза.

Организм твари затянул рану плёнкой меньше чем за минуту. Затянул, несмотря на то, что жёлтая кровь и не думала свёртываться, и сейчас напирала на плёнку изнутри, выпячивала её. Но прорвать не грозила, — плёнка утолщалась, ткани наползали на рану со здоровых участков вокруг, надёжно закрывали. Продолжали разрастаться, уже внутрь, восстанавливая измельчённое прокрутом меча сердце.

— Ты меня достал! — прорычал воин. Не разжимая зубов и при этом не смыкая губ. Сделал несколько медленных шагов, вознося меч. Но тут движение над головой зверя привлекло его внимание.

Платформа уходит!..

Платформа уползала вверх. И поднялась уже так, что с земли было не достать. И тогда Прагэр побежал к мутанту, в двух шагах от него подскочил, срубая чудовищу голову, чтобы освободить место на плечах монстра для своих ног. Прокрутил меч в руке так, что в ладони оказалась зажата листовидная оконечность лезвия, подпрыгнул, пытаясь зацепиться за край платформы ветвистой гардой.

Несколько секунд он висел на мече, покачиваясь, и, чтобы не сорваться, боялся глубоко вздохнуть. Забравшись на плиту, Прагэр тяжело дыша, упал на спину. Поглядел вниз, — у мутанта отрастала новая голова, тело даже не упало, так и продолжало стоять, ожидая завершения регенерации. Прохрипев проклятья, офицер прижал рукоять меча к груди, — единственное, кроме новых вопросов, что удалось прихватить во взорванном бункере.

Плита поравнялась с «нулевой» отметкой, и офицер перескочил на землю. Широко размахнувшись, перерубил канат, отправив платформу в недолгий полёт. К сожалению Прагэр не мог видеть, как двухтонная металлическая пластина со смачным всхлипом впечатала мутанта в оплавленную породу. Но зато представил себе это во всех красках.

— Это больше не твоё дело, Прагэр! Слышишь? Дела вообще больше нет! Оно закрыто!

Едва только офицер вошёл в кабинет шефа, тот отставил кружку с горячим бульоном, которым собирался насладиться в ближайшие пять минут, вскочил с кресла, наперёд зная, о чём пойдёт речь.

— Мои сотрудники погибли. Я поклялся отомстить, — чётко проговорил Прагэр. Будто заготовил фразу эту заранее, задолго до всех событий, руководствуясь неким предвидением, и много репетировал. Во всяком случае, эти несколько вполне ожидаемых слов произвели на шефа такое действие, какого зачастую не добиваются от наполняющих партер зрителей актёры, долго отрабатывавшие тонкости каждой сцены перед премьерой.

— Ты не можешь идти против моего приказа! — орал начальник, буравя офицера из-под толстых валиков надбровных дуг взглядом маленьких, глубоко посаженных, глаз. Его лицо и гладко выбритый череп побагровели, покрылись мелкими бисеринками пота, жирные складки на шее тряслись при каждом слове. — Ты не можешь идти против главы Военного Ведомства!

Определённо, шеф был в маленьком шажке от инфаркта. И Прагэр решил снабдить его костылём, чтобы сделать этот шажок:

— Могу. Я могу делать всё, что захочу. Я больше не работаю в Управлении.

Офицер повернулся и пошёл к двери.

— Постой! — начальник по инерции метнулся за Прагэром, но вовремя опомнился, не в тех годах он был, чтобы производить задержания. Против такого молодчика даже превосходство в весовой категории не поможет. — Чёртово отродье!

Шеф вернулся к своему столу, взял кружку с бульоном и промолвил уже тихо, полушёпотом:

— Удачи, сынок!..

«Я отправлюсь туда, где смогу легче всего достать врагов, — думал Прагэр, выходя из Управления Военного Ведомства, — но прежде придётся пройти через ад».

Глава 3

Клауса положила на прижатую к животу руку отобранные припасы, — ветчину и сыр в пластиковых упаковках, пару плиток шоколада, банку солёных хрустящих огурчиков, ещё несколько коробочек без подписей, с понятными лишь для военных символами. С этим она разберётся потом, уже в своей каюте, распробует всё, и оставит для Фрекса только то, что ей не понравится. А что тут такого? Если захочет, пусть сам идёт на бортовую кухню, ест всё, что угодно чреву.

Девушка фыркнула. Фрекс отправил её на самолёте одну, без охраны, вместе с подопытными психопатами. Сказал, в случае чего обращаться к одному из них, по кличке Серп. Но она не доверяла ни этому, ни остальным. Старалась поменьше выходить из своей каюты, разве что при острой необходимости, и то осторожно, не попадаясь им на глаза.