Марсианин. Третья часть (СИ)

- Что руководит мною? Прежде всего, чувство попранной справедливости. Вы - величайший гранд и гордость аристократии лишены родовых привилегий. И только потому, что выжившие из ума старцы посчитали себя блюстителями старинных традиций. Их не заботит то, что народ, врученный им Ушедшими, вымирает, что целое поколения мужчин не знают женской ласки. И вот человек, который возвращает молодежи радость обладания женщиной, не возносится как благодетель народа, а унижается несправедливым решением. Что ж это и понятно, сами они уже не нуждаются в том, что дает людям ваше искусство.

Да, видно по всему, он желает получить куклу. Интересно, что он предложит взамен?

- Достопочтимый Ю, ни для кого не секрет,- продолжил, отхлебнув пьянящего напитка, Даруэт, - что каждые сто дней вы совершаете нелегкое путешествие в занебесные края. Никто не знает их цели, но всем известно, что с собой вы везете свои творения и, проведя с ними в занебесных краях несколько дней, спускаетесь вниз, чтобы возвратиться в родовой замок. Еще будучи мальчиком, я научился отсчитывать по вашим приездам большие отрезки времени. Наверняка так же поступают все гранды, живущие вдоль кортунской дороги. Все они знают, что вы везете с собой ваши творения и догадываются, что в путь вас вынуждает пуститься необходимость, связанная с вашим чудодейственным ремеслом. Для того, чтобы обезопасить самый трудный участок вашего пути - предгорье, где караван больше всего подвержен опасности нападения, я захватил его, изгнав бродяг и разный сброд, взявший обыкновение селиться в прибрежных пещерах и нападать на путников. Я готов предоставлять вам отныне приют и охрану, чтобы вы могли заниматься своим делом, не отвлекаясь на разного рода разбойников - и благородных, и безродных. Если вам будет угодно, то мы не станем придавать наше соглашение гласности, но слух о нашей дружбе заставит задуматься тех, кто приглядывается к вашим караванам. Поверьте, достопочтимый Ю, такие есть.

Что такие есть, Ооста знал. И только конвой, состоящий из лучших в стране бессмертных, в отличие от живых воинов, не знающих промаха, сдерживал пока злоумышленников. Но ведь можно и не сражаться с бессмертными, можно, используя хитрость, убить людей и таким образом завладеть воинами и женщинами. Слово, за хорошую мзду или под страхом пыток может сказать и другой мастер. Что ж, в этом союзе есть смысл. Имя Даруэта-Ю Кариака Лари произносится в пустыне с уважением. О нем говорят, как о прекрасном воине, жестоком, но честном. Сколько же он потребует за него? Впрочем, любые условия выгодны. Даже если отдать надо будет все. За восстановление грандства и безопасность творчества не жалко никого, кроме Лиудау. Итак?

- Вы, достопочтимый Ю, вправе задать вопрос, - продолжал меж тем молодой гранд, - каким же интересом руководствуюсь я, Даруэт-Ю? Я мог бы ответить, что мой интерес - это интерес моего народа, а мог бы, сказать, что мной руководит личный интерес. И тот и другой ответ будут честными. Да, я хочу спасти от вымирания мой народ, влив в него струю свежей крови, и в награду за это получить право завершать свой титул не одним "Ю", а тремя. Разве спаситель нации не заслуживает королевского достоинства?

- Чем могу я помочь тебе, достопочтимый Ю, в этом? Если ты думаешь, что я в состоянии создать куклу, способную к деторождению, то должен разочаровать тебя: это невозможно.

В глазах Даруэт-Ю сверкнул гнев, и Ооста от этого взгляда стало не по себе. Однако он не подал виду, что встревожился, и в ответ лишь удивленно приподнял бровь. Впрочем, собеседник его тот час же взял себя в руки и, опустив веки, чтобы дать гневу перегореть в глубине души, проговорил спокойно.

- Досточтимый Ю, я хорошо осведомлен о возможностях вашего чудесного ремесла и знаю пределы его возможностей. Я говорю о другом. Эта прекрасная девушка, которую вы привезли на этот раз с собой, - он кивнул в сторону завешанной тканями повозки, в которой сидела Лиудау,- не очень похожа на жительницу пустыни. У нее слишком светлая кожа, необычного света глаза, она высока и округла в формах... Но, несмотря на это, прекрасна. Скажите, достопочтимый Ю, она ведь не выдумана вами? Рассказывают, что когда-то в вашем замке жила женщина, не принадлежащая ни к одному роду пустыни - светлая и крупная... А потом исчезла. И будто бы в те же самые дни вы совершали два путешествия в предгорья.

-Благородный Ю, ваши вопросы ставят меня в трудное положение. Не отвечать - означает нанести оскорбление вам, отвечать - уронить свое достоинство.

- Досточтимый Ю, - пылко воскликнул молодой гранд, и эта пылкость тронула Ооста до глубины души, - тайны каждого гранда святы и неприкосновенны, но сейчас мы говорим о судьбе нашего народа, обреченного умереть. В древних книгах рассказывается о многочисленности заселенных миров. Но нигде не указывается путей к ним. А, может быть, в моей библиотеке не все книги? Может быть, есть книга, которая указывает путь к другим мирам... За такую книгу я бы отдал не только всю библиотеку, я бы отдал все! Кроме достоинства. За книгу или хотя бы ее пересказ.

Ооста долго молчал, потом поднял глаза, оглядывая близкий горизонт. Солнце достигло уже зенита, мягко освещая и сглаживая очертания горного кряжа, на который опиралось небо. Оно здесь спускалось очень низко - на высоту двух десятков человеческих ростов.

Ему не хотелось попадать в зависимость от кого-то, но разговор такой должен был когда-то состояться. Он может сейчас ответить "нет", но тогда ему будет отрезан путь к небесным озерам, и он потеряет возможность заниматься тем, ради чего живет. Его не убьют, это слишком трудно, но здесь ему больше не бывать. И не только потому, что въезд в предгорье будет закрыт - не зря юный гранд, нарушая древний закон, прибрал к рукам эти, в общем-то, никчемные скалы. Это бы еще ничего. Все гранды, селящиеся вдоль дороги - и те, что являются вассалами Даруэта, и те, которые просто получат негласное разрешение на разбой по отношению к Ооста - сделают путь к предгорьям непреодолимым. А выигрыш... Возможно, его и не будет, но разве речь идет о выгоде? Ооста посмотрел на солнце. Кто сказал, что восхождение обязательно надо начинать на рассвете?

- Что ж, достопочтимый Ю,- проговорил он бесцветным голосом, - наш разговор помог мне решить многие еще вчера, казалось бы, неразрешимые вопросы. Я рад нашему союзу, и сам бы искал его, если бы знал вас так же хорошо, как вы знаете меня. В моей библиотеке нет той книги, которую вы хотели бы прочесть, но это не должно расстроить вас, ибо я обладаю знаниями, которые могли бы в ней содержаться. В той стране, куда я собираюсь, я не видел поселений. Я не встречал там ни мужчин, ни женщин. Кроме одного мужчины, который пытался противостоять нам, и его убили мои бессмертные. Это было недавно. И теперь я опасаюсь, что у озер нас может поджидать засада. Женщин же, кроме той светлокожей красавицы, о которой вы упомянули, я не встречал вообще. Но это не значит, что их нет. Просто я не удаляюсь от небесных озер, а поселения жителей верхнего мира могут быть в отдалении от них.

- Вы умеете проникать в небесный мир. И если вы не встретили там людей, это означает только то, что вы не искали их. Небесные женщины, если судить по вашей пленнице, прекрасны. Но даже если бы они не были таковыми... Что нам остается? В пустыне больше некому рожать.

- Я охотно покажу дорогу. Но только... А если племена, населяющие небо, могущественны и многочисленны? Если они не захотят поделиться женщинами?

- Достопочтимый Ю, разве нашему народу не все равно от чего умереть? Не лучше ли пасть от копья более сильного противника?

Ооста встал на ноги и тотчас, опередив его в конце движения, легко и ловко поднялся Даруэт. Его взгляд пылал отвагой и решимостью. И Ооста вдруг пожалел, что у него нет сына. Такого. Его сыновья, больше унаследовавшие от сословия, чем от него, отрешились по сословным соображениям.

-Ч то ж, Даруэт... - он сказал это машинально, забывшись. И в отчаянье закрыл глаза, потому что такое обращение для гранда было оскорблением, ибо так обращаться допустимо было лишь к низшим и близким по крови. Даже Коут-Я не мог он назвать просто по имени на людях - только сыновей или братьев. Молчание, подобное готовому сорваться со скалы камню, нависло над ними. Такая оговорка не могла остаться проигнорированной. Ее нельзя было не заметить, сделать вид, что ее не было. Такое не прощается обычаем... Ооста почувствовал, как кровь прилила к лицу. Пожалуй, копье и верхом. Метать дротики - нет, это уже не для него. А может, дать команду воинам. Что сможет расслабившаяся свита Даруэта, против его бессмертных? Прикопать и в замок. Приступ? Стены выдержат. И он уже, вероломный, собрался поднять руку... Чтобы потом до самой смерти казниться бессонными ночами по поводу своего бесчестия. Но Даруэт-Ю опередил его.